Книга алхимии. История, символы, практика - Владимир Рохмистров

Дистилляция иногда разделялась на два процесса:

1-й – выделение паров, или сублимация; символизировалось птицей, взлетающей с поднятой кверху головой; 2-й – сгущение паров в жидкость, осаждение, или опускание; символизировалось птицей, которая снижается с головой, опущенной книзу. В «Grand Rosaire» ребенок, прыгающий кверху, выйдя из гроба, где заключен химический гермафродит, изображает сублимацию.

«Фиксация» – конечный процесс делания, во время которого появляется красный цвет; представлен в «Viatorium» новорожденным ребенком, а у Бархузена в «Liber singularis de Alchimia» – молодым царем с короной на голове, заключенным в философское яйцо. В фигурах Ламбспика Отец, Сын и Дух, царствующие в славе, имеют то же самое значение.

Глава VII

Цвета Делания. – Единогласие философов. – Главные и промежуточные цвета. – Черный цвет, гниение, «голова ворона». – Белизна. – Ирис. – Красный цвет

В течение процесса Великого Делания материя меняет несколько раз свой цвет. Эти цвета появляются один за другим в неизменном порядке; правильная последовательность цветов указывает, что делание находится на правильном пути. Уже греческие алхимики упоминали о цветах Великого Делания. Они их насчитывали четыре и ассимилировали с четырьмя сторонами света: 1) Север – чернота, черный; 2)Запад – белизна, белый; 3)Юг – лиловатость, фиолетовый; 4) Восток – желтизна, красный (см. Berthelot. «Origines de Alchimie»).

Начиная с греков, все алхимики говорили о цветах, и в этом пункте они сходились во мнениях. Их кажущееся разногласие происходит от того, что некоторые считают важными и перечисляют цвета, о которых другие не упоминают. Но эти мелкие различия относятся только к цветам второстепенным.

В действительности можно разделить цвета Делания на два класса: 1) три главных цвета, о коих сообщают все алхимики, это черный, белый и красный; и 2) цвета второстепенные и промежуточные, служащие переходом от черного к белому и от белого к красному. Так, например, раньше черного появляется пестрая смесь цветов: между черным и белым – серый, между белым и красным – зеленый, голубой, цвета радуги, или солнечного спектра, а затем – желтый, оранжевый и, наконец, красный.

Главные цвета следуют так: черный, белый, красный. Вот почему философы говорят: «Наш камень имеет три цвета: он черен в начале, бел в середине и красен в конце» (Albert le Grand. «Le Compose des composes»[174]). Также: «Этот дух, как феникс, возрождающийся из своего пепла, снова одевается в тело черное, белое, красное» («Précepte du père Abraham à son fils»[175]). Некоторые философы причисляли к главным цветам желтый или оранжевый, а иногда и цвета радуги, называемые ими ирис или хвост павлина, так что число главных цветов доходило до четырех. Но это число никогда не было увеличено; одни промежуточные цвета между белым и красным имели значение; алхимики мало говорят о тех цветах, которые предшествовали черному и переходу от черного к белому.

Символы цветов многочисленны, и весьма важно их знать. Они относятся только к трем или четырем главным цветам.

Их часто представляют четырьмя птицами: вороном, изображающим черный цвет, лебедем – белый цвет, павлином – цвет ириса и фениксом – красный цвет.

Такое изображение они имеют в пантакле девятого ключа Василия Валентина.

Иногда феникс замещается царем, держащим скипетр, как в пятой главе немецкого перевода сочинения «Crede mihi» Нортона. Цвета символизировались четырьмя временами года: весной, летом, осенью и зимой (см. восьмой ключ Василия Валентина), а равно и металлами, причем Сатурн, или свинец, соответствовал черному, серебро, или Луна, – белому, медь – красному, Марс, или железо, – ирису. Теобальд Гогланд в своем трактате «Des difficultés de l’Alchimie»[176] говорит об аллегориях философов, что в начале варения, когда камень черен и почти сырой, его называют свинцом, когда же, потеряв черноту, он начинает белеть, его называют оловом, а затем – золотом, когда он принимает красный цвет.

Воздействия, о которых мы уже говорили с точкизрения процессов, суть следующие: 1-е – влияние Меркурия тотчас после разведения огня в продолжение двадцати дней характеризуется пестрой окраской материи; на тридцатый день начинает преобладать зеленый цвет, и только на сороковой – появляется настоящая чернота; 2-е – воздействие Сатурна; обнаруживается черным цветом; 3-е – влияние Юпитера; сказывается в окраске промежуточными цветами между черным и белым; 4-е – воздействие Луны; проявляется в белом цвете; 5-е – влияние Венеры; производит зеленый цвет, затем голубой, синеватый и темно-красный; 6-е – воздействие Марса; дает окраску желто-оранжевую, цвета ириса и хвост павлина; 7-е – влияние Солнца; производит красный цвет.

Яснее выразиться нельзя, и читатель легко поймет следующее место Хёффера, приведенное нами ранее:

Выходит черный Сатурн,Которого Юпитер, появляясь из своего жилища,Отрешает от господства,О чем вздыхает Луна,То же делает и Венера,Представляющая олово.Более я ничего не прибавлю,Как только то, что Марс, войдя в него,Создаст убийственный железный век,После которого появитсяСолнце, когда оно возродится.

Кроме того, цвета символизировались плодами. В следующем месте речь идет о промежуточных цветах между белым и красным и о самом красном цвете.

«Затем, установив третью степень огня, ты увидишь возрастание всевозможных прекрасных плодов, каковы: айва, лимоны и апельсины, которые вскоре превратятся в красные яблоки» («Cassette du petit paysan»).

Бернар Тревизан аллегорически говорит о цветах: «Об этом сказано, что вещь, хозяин которой красен и имеет белые ноги и черные глаза, есть Магистерий» («La parole délaissée»). И в другом месте: «Вообразите, я у него спросил, какого цвета был король. И он мне ответил, что тот был одет в сукно золотистого цвета первого тона и плащ черного бархата поверх белоснежной рубашки, под которой он имел красное, как кровь, тело» (Bernard de Trévisan. «Le livre de la philosophie naturelle des métaux»).

Наконец, цвета уподоблялись четырем элементам:

«Во время Делания появляются четыре цвета. Черный цвет, как уголь; белый, как цветок лилии; желтый, как ноги птицы, называемой копчиком; красный, как рубин. Они называют чернотой воздух, белизной – землю, желтизной – воду и краснотой – огонь» (David Lagneau. «Harmonia chimica»[178]).

Надо прибавить, что алхимики не были единодушны в применении названий элементов к цветам: один называл чернотой воздух, а другой – землю. Следующая выдержка значительно отличается в этом отношении от предыдущей: «Во время периода первого влияния камень черен, его называют Сатурном, землей и именами всех черных вещей. Затем, когда он белеет, его именуют водой и названиями всего влажного, соленого или белой землей. Когда он желтеет и выпаривается, то получает наименование воздуха, желтого масла и имена всех летучих вещей. Наконец, он краснеет, и его называют: небом, красной серой, золотом, карбункулом и именами всех красных драгоценных вещей, как минеральных, так и животных и растительных» («Clangor buccinae»[179]).

Мы теперь будем специально изучать три основных цвета: черный, белый и красный. Первым появляется черный. Алхимики распространялись об этом цвете потому, что он указывает на то, что делание находится на правильном пути: «Материя, приведенная в движение соответствующим жаром, начинает делаться черной. Этот цвет является ключом и началом Делания. В нем заключаются все другие цвета: белый, желтый и красный» (Huginus а Barmâ. «Le règne de Saturne»).

Герметические философы давали разные имена черному цвету. «Эта чернота – знак гниения; философы называют ее западом, темнотой, затмением, головой ворона, смертью» («Le Filet d’Ariadne»).

Но его главный символ был ворон. «Знайте также, что Ворон, летающий без крыльев в ночной черноте и солнечном свете, есть глава или начало искусства» (Hermès. «Les sept chapitres»[180]). Его также называли головой ворона. «Указание на это плодородие даст тот алеф, или темное начало, которое древние называли головой ворона» (Huginus a Barmâ. «Le règne de Saturne»). По словам Руйяка («Abrégé du Grand-Ceuvre»), черный цвет символизировали вороном потому, говорит он, что воронята рождаются белыми, и родители бросают их до тех пор, пока у них не появятся черные перья. Точно так же алхимик должен покинуть Делание, если чернота не появится. Это признак, что Делание не удалось и что его начать надо снова.