XVII. Грязь, кровь и вино! - Александр Вячеславович Башибузук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда лошадь подо мной захрипела, и я понял, что она вот-вот падет, мы выбрались из очередного пролеска и, наконец, остановились, переводя дух.
Невдалеке на холме возле небольшого озерца виднелся небольшой, но хорошо укрепленный замок.
Предводитель повернулся ко мне, он был уже без маски, и я смог рассмотреть его черты: черные брови, орлиный нос, кудрявые темные волосы до плеч, аккуратно подстриженные борода и усы, и очень внимательный взгляд карих глаз — он производил впечатление человека, который привык, чтобы ему повиновались.
— Добро пожаловать в мое родовое именье, шевалье! Мое имя — барон де Пьемон, я один из вассалов Месье*. И это именно со мной вы должны были встретиться в Париже.
*Таким титулом называли Гастона Орлеанского, младшего брата короля Людовика XIII.
Глава 13
Глава 13
Шевалье де Бриенн
Что-то в последнее время я зачастил в Бастилию. Нездоровая, однако, тенденция.
Принимали меня те же самые тюремщики и встретили, как своего старого знакомого. В кандалы на этот раз заковывать не стали, а в камере, в которую поместили, даже присутствовали определенные элементы роскоши — подсвечник с оплывшими свечами, стол, табурет и кровать.
— Могло быть и хуже... — пробормотал я, лег на кровать и задумался.
Что мы имеем?
Задание отца Жозефа я выполнил на пятерку с плюсом: успешно втерся в доверие к оппозиции и, в частности, к маркизе дю Фаржи. Об особом доверии пока рано говорить, но начало положено. Дурачка Офорта тоже устранил. Ранение в задницу только на первый взгляд выглядит нелепо и смешно, в реальности, пройдет не меньше полугода, прежде чем он восстановится. А в седло сядет и вовсе через год. Особенно при таком уровне медицины, как сейчас. Как ни крути, жопа — очень нежная и важная составляющая человеческого организма.
Что из всего этого следует? Это значит, что очень скоро святой отец меня вытащит для дальнейшей реализации своих планов. Что не может не радовать. Не радует моя зависимость от него, но со временем я что-то придумаю — ненавижу, когда мной играют.
Брякнуло окошко в двери.
— О! Ваша милость! — обрадовался тюремщик. — Вы опять у нас в гостях! — он добродушно хихикнул. — Я Жиль Мерсье, к вашим услугам. Если что-то понадобится — только скажите.
— Принеси мне большой кувшин холодного хорошего сидра, — я порылся в кошеле и вложил в ладонь тюремщика лиард.
К счастью, как правило, благородных узников отправляли в кутузку с наличными деньгами и у меня при себе остался кошель.
— О! Ваша милость так щедра! — Жиль расплылся в угодливой улыбке. — Непременно, я сейчас пошлю сынишку.
Окошко закрылось.
— А что, сдача не предусмотрена? — поинтересовался я у двери, чертыхнулся, а потом вернулся на кровать.
Серебряная монета в лиард — это три денье, за один денье можно купить три кувшина сидра. Ну да хрен с ним.
О чем это я? Ну да...
Оппозиционеры, мать их ети.
Артемон оказался прав, большая часть из себя ничего не представляет, конечно, за исключением нескольких ключевых фигур. Всем хочется денег и привилегий, общая масса надеется, все это им принесет новая власть. На остальное им плевать. Скоты, что тут скажешь. И я очень хорошо понимаю его высокопреосвященство, который радеет о государстве. Ладно...
Гастон Орлеанский нужен оппозиционерам только как предводитель, именно его они хотят посадить на трон. Cам же он довольно посредственная фигура; слабоволен, легко поддается влиянию — то есть, вполне управляемый персонаж, дергая за ниточки которого главные фигуры в оппозиции надеются обтяпывать свои делишки. Кто у нас главные фигуры в оппозиции? Конечно королева-мать, Мария Медичи. Дальше идут сводные братья Людовика Вандомы, его кузены Конде и Суассоны, герцог де Гиз и очень многие подобные. Помимо главных фигур, которые в большинстве статичны, у заговорщиков есть другие, калибром несколько поменьше. Среди таковых как раз маркиза дю Фаржи и герцогиня де Шеврез, с которой я пока не знаком. Эти как раз самые опасные для власти, потому что деятельны, энергичны, хитры и являются реальными движителями заговора. Все это мне изложил падре Жозеф, хотя, мне кажется, кое-что из этой информации я и сам знал — я настоящий, а не Антуан де Бриенн.
— Да уж, из огня да в полымя... — тяжко вздохнул я. — Опять тебя занесло в осиное гнездо, Антоха...
Тюремщик скоро притащил отличного сидра, а в придачу к нему кус неплохого сыра.
Я слегка подкрепился и стал ждать, когда меня освободят. Но дождаться в этот день не получилось, а на следующий меня перевели в другую камеру, вполне роскошно обставленную. Тюремщики относились ко мне со всей любезностью и почтительностью, мало того, таскали мне еду из трактира, да не обычного, а из той самой «Серебряной башни», причем бесплатно.
А еще, по первой же просьбе, принесли мои книги.
Я понимал, что все это не просто так, а часть какой-то игры моих покровителей, но все равно ситуация нервировала. Никаких помощников прево и прочих чиновников ко мне не являлись — сижу да сижу, хоть бы кто вопрос задал.
Третий и четвертый день тоже прошел в отсидке, но не бесполезно — я с помощью Жиля, оказавшегося довольно болтливым, узнал кто тот таинственный кавалер, который постоянно мне встречался. Им оказался шевалье Франсуа де Брас из Наварры — он до сих пор сидел в Бастилии, как раз за ту дуэль, случайным свидетелем которой я оказался. Сидел он без привилегий и ждал суда, где ему светила смертная казнь без вариантов. Судя по всему, он завалил кого-то с влиятельными родственниками.
Ну... могу только пожелать, чтобы выпутался. Увы, больше ничем не могу помочь. Все под богом ходим.
На исходе пятого дня я уже начал волноваться. Какого хрена, спрашивается? Где падре, где Гастон, черт бы его побрал? Я тут в заслуженные сидельцы записался, а они не чешутся.
Наконец, к полуночи брякнули засовы.
— Ваша милость, — Жиль угодливо поклонился. — Мы тут с товарищами ставили, когда вас освободят — я поставил на неделю и я выиграл. Теперь мы поставили на то, как долго вы продержитесь на свободе. Моя ставка — месяц. Не подведите, ваша милость... — он радостно ощерился. — А сейчас, прошу,
