Любовная ловушка - Хизер Гротхаус

– А ты станешь моим, – проговорила Ив тихим, но храбрым голосом. – И разлучить нас сможет только смерть, да?

От этих слов огонь его желания стал таким сильным, что у него едва хватило сил ответить. Коналл с трудом перевел дух и кивнул.

– А теперь я дам тебе свою клятву верности. Я, Коналл, беру тебя в жены, Ив.

Где-то в глубине леса едва слышно завыл волк. Сердце Коналла бешено колотилось, кровь бурлила в венах, и все эти звуки создавали странную, сверхъестественную музыку этого момента, когда решалась судьба двух людей и двух кланов. Ив смотрела ему в глаза, пытаясь найти в их глубине что-то очень важное. Ее губы были слегка приоткрыты, она порывисто дышала. Коналлу стало страшно. А вдруг Ив сейчас передумает?

– Если ты хочешь меня, то скажи это, Ив, – потребовал Коналл, сжимая ее плечи.

По щеке Ивлин скатилась слеза. Коналл так крепко держал ее, что она смогла лишь едва заметно кивнуть ему в ответ.

– Я, Ивлин, беру тебя в мужья, Коналл, – проговорила она.

У нее вдруг закружилась голова. На мгновение весь мир вокруг задрожал и куда-то поплыл.

– Дело сделано, – прошептал он и поцеловал ее в щеку.

– Теперь мы женаты?

– Да. – Коналл резко поднялся и потянул за собой Ив. Табурет с грохотом перевернулся, и он отшвырнул его ногой, а потом развернул Ивлин лицом к себе. Обняв ее одной рукой, другую Коналл положил ей на затылок и произнес: – Мы теперь действительно женаты. И сейчас ты станешь моей женой по-настоящему.

Ивлин хотелось плакать, кричать и петь одновременно. Она никогда не чувствовала себя так, как в тот момент, когда Маккерик подхватил ее на руки и понес к нише. Ее кожа под старой накидкой, чистая и прохладная, вдруг стала чувствительной к каждому прикосновению шерстяной ткани, не говоря уж о горячих объятиях Маккерика. Ее сердце трепетало, как развернутый флаг на ветру, храбро объявляя о своем выступлении на новом поле битвы.

Маккерик опустил ее на ноги возле кровати. Ивлин бы упала, но шотландец крепко держал ее за плечи. Почему он не целует ее? Почему просто смотрит?

– Сними накидку, – хриплым голосом проговорил Маккерик. Он отпустил ее, но продолжал держать руки близко от нее и был готов подхватить ее в любую минуту.

Ивлин растерялась. Она почувствовала настоящий страх при мысли о том, что сейчас должно произойти.

Но видимо, она слишком долго думала. Старая застежка на накидке Минервы не стала долго сопротивляться, когда Маккерик схватил накидку и одним быстрым, сильным движением дернул полы в стороны. Шерстяная поношенная материя треснула, черные нити повисли, как рваная паутина, и накидка упала на пол. Ивлин вскрикнула и попыталась прикрыть грудь и низ живота руками. До сих пор никто, кроме служанки, не видел ее обнаженной, и теперь она стыдилась своего тела. Она была такой худой, даже костлявой, ее кожа – такой мертвенно-бледной от голода и болезни. Конечно, своей наготой Ив могла только оттолкнуть этого мужчину, тем более такого сильного, закаленного, физически совершенного. Но Маккерик вдруг тяжело выдохнул и положил ладони ей на руки пониже плеч. Его прикосновение показалось Ивлин обжигающим, как огонь в очаге. Она вздрогнула. Назад пути не было. Она вышла замуж за горца-дикаря, выдав себя за другую, и знала, что сейчас ей нужно отдаться ему. Она стала его женой, поэтому должна покориться. Обязана. Это горько-сладкое наказание за ее обман, плата за безопасность.

Ивлин старалась не думать о том, что может забеременеть. Старалась изо всех сил.

– Ох, Ив, – выдохнул Маккерик и приблизил ее к себе, касаясь лицом волос на макушке и еще крепче сжимая пальцами ее предплечья. Ивлин стояла неподвижно, стараясь скрыть от него свою наготу. – Ты боишься?

Она кивнула. В ее голове кружились ужасные картины: набухающий живот, который потом взрывается фонтаном крови, ее предсмертный крик…

– Не надо, – шепнул Маккерик. Его ладони скользнули назад, легли на ее прохладную спину. Он обнял Ивлин и добавил: – Я буду нежным, очень нежным… – Маккерик поцеловал раковину ее уха, согретую его дыханием. – Не бойся меня.

– Я не могу… – Ивлин хотела сказать ему, что она не боится самого акта любви. Ей было известно, что боль, которую она испытает, скоро пройдет. Ее пугали последствия. Но вместо этого она почему-то решила в очередной раз солгать. – Мне холодно, – едва слышно прошептала девушка.

– Ну конечно, – с сочувствием сказал Маккерик. Он сделал шаг вперед, увлекая Ивлин за собой, потом наклонился к кровати, откинул одеяло и молниеносным движением подхватил девушку на руки. От неожиданности она вскрикнула и схватилась за его рубаху, выставляя напоказ свое тело.

Маккерик осторожно опустил Ивлин на кровать, пожирая ее взглядом. Она перевернулась со спины на бок и вцепилась в одеяло, пытаясь натянуть его на себя. Но Маккерик остановил ее:

– Нет, Ив, позволь мне немного полюбоваться тобой. Пожалуйста.

Продолжая сжимать конец одеяла в кулаке, она опустила его на бедра и глянула на Маккерика. Рубаха на нем белела под яркими лучами огня, подсвечивающего его сзади, темные очертания бедер вырисовывались сквозь тонкую ткань.

Никто не двигался. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем руки Маккерика наконец легли на пояс из коричневой кожи. Ивлин с замирающим сердцем увидела, как он расстегнул его и бросил на пол. У нее ком встал в горле, и она сглотнула. Ивлин хотела сделать этот последний шаг к их окончательному соединению, но ее парализовал страх. Неужели всего мгновение назад она так желала его, что едва дышала, когда представляла, как Маккерик будет целовать и ласкать ее? А теперь страх держал ее сильнее, чем объятия неожиданно обретенного мужа. Она опять не могла дышать, но на этот раз ее душили слезы, а не страсть. Рубаха Маккерика поползла вверх по волосатым бедрам и упала рядом с ремнем на пол. Ее взгляд упал на его мужское достоинство, возбужденное и направленное на нее, словно копье. Длинное, темное, устрашающее. Настоящее оружие.

Ивлин подавила короткое всхлипывание.

Она почувствовала, что Маккерик встревожился. Он сел на кровать и попытался заключить ее в объятия.

– Ив, Ив, – нежно позвал он, – не бойся меня. – Маккерик гладил ее волосы, все еще влажные и пахнущие лавандой.

Ивлин опять почувствовала, как ее горло сдавил страх. Она проглотила комок и вновь прижала руки к груди, не давая их телам соприкоснуться. Ив чувствовала тепло Маккерика и хотела обнять его и выплакать свой страх, хотела, чтобы он тоже обнял ее и успокоил. Но она знала, что Маккерик желал совсем другого, и ей следовало дать ему это.

– Ты готов взять меня? – спросила Ивлин дрожащим от напряжения голосом.

Маккерик на мгновение замер.