Франклин Рузвельт - Георгий Чернявский

Впрочем, с началом Первой мировой войны реформистская деятельность поутихла. Основное внимание президента было направлено теперь на Восточное полушарие. В начале апреля 1917 года США вступили в войну, а еще через год в Европу прибыли американские войска. Знаменитые «14 пунктов» Вильсона (январь 1918 года), хотя и ставили целью создание «справедливого мирового порядка», образование национальных государств в Европе под контролем учреждаемой международной организации — Лиги Наций, в то же время содержали почти нескрываемые претензии на значительное расширение роли США в мировых делах под флагом «открытых дверей» и «равных возможностей в мировой торговле». Впрочем, на Парижской мирной конференции, созванной по окончании войны, европейские лидеры эти претензии отвергли и в Версальский мирный договор они включены не были. Руководящие деятели США сочли свою страну ущемленной; сенат отказался ратифицировать Версальский мир, в Лигу Наций — детище Вильсона — страна не вошла, а сам президент, так успешно начавший свою деятельность в Белом доме, катастрофически терял популярность.

Переехавший после нового назначения в Вашингтон на постоянное жительство вместе со всей семьей, снявший в центральной части фешенебельного района Джорджтаун на тенистой улице Н[11] удобный дом под номером 1733, Рузвельт вначале находился в стороне от главных забот, которыми было занято правительство. Домашние хлопоты его тем более не волновали. Ими занималась Элеонора со слугами и гувернантками. Посетившая детей и внуков Сара была удовлетворена их бытом. Не обошлось, правда, без «руководящих указаний». Решив, что мебель в доме расставлена неправильно, она распорядилась всё изменить и только после этого сочла себя вполне довольной, записав в дневник: «Переставила кресла и столы и стала чувствовать себя дома»{103}. Как раз во время службы Франклина в военно-морском министерстве Элеонора родила в марте 1916 года еще одного сына, которого назвали Джоном. На этом пополнение семьи было завершено.

Получивший значительное повышение, но в новой системе координат отошедший на второстепенную позицию, Франклин утешал себя тем, что его должность вроде бы полностью соответствует интересам и чаяниям, которые у него возникли еще в детстве. Это было так и не так. Он действительно с ранних лет любил море (вспомним рисунок парусника, подаренный родителям пятилетним Франком), в юношеском возрасте на него большое впечатление произвела книга Альфреда Мэхэна (1840—1914) «Влияние морской мощи на историю (1660—1783)», вышедшая первым изданием в 1890 году. В оценке этого труда опытного и умудренного флаг-офицера[12] Рузвельт не был оригинален.

Мэхэна считали крупнейшим американским морским стратегом XIX века, впервые выдвинувшим идею, что нация, имеющая наиболее мощный флот, может контролировать весь земной шар. До наших дней американские военные с глубоким почтением относятся к своему «имперскому» предшественнику. Недаром во флоте США всегда есть корабль — линкор, крейсер, авианосец или эсминец, — носящий его имя. Значение мощного военного флота подтверждалось и практикой. Не зря Великобританию, к традициям которой Рузвельт относился с почтением, в начале века продолжали считать владычицей морей.

Франклин не раз вспоминал и напоминал своим близким, что среди его предков было немало моряков, сам он подростком подумывал о поступлении в Военно-морскую академию в Аннаполисе, а одним из его хобби, наряду с коллекционированием марок, было собирание старых географических карт, особенно изображавших морские просторы.

Рузвельт искренне гордился тем, что, оставаясь штатским, он, достаточно молодой человек, распоряжается опытными седовласыми адмиралами, что на кораблях его появление встречают салютом из семнадцати орудий, тогда как в честь адмиралов звучит залп из тринадцати пушек, что при его посещении выстраивают почетный караул, а корабельные офицеры приветствуют заместителя министра в парадной форме.

Однажды под каким-то вымышленным предлогом Рузвельт приказал, чтобы линейный корабль «Норе Дакота» был направлен на празднование Дня независимости США, 4 июля 1913 года, в Истпорт, штат Мэн, неподалеку от острова Кампобелло, где Элеонора отдыхала с детьми. В доме Рузвельтов был организован обед для старших офицеров корабля, а трехлетний Эллиот в матросском костюме гордо поднялся на борт, прошелся строевым шагом по палубе и салютовал флагу, как его научил отец.

Внешне почтительно относясь к министру, подчеркнуто скрупулезно выполняя его распоряжения, Франклин в то же время постепенно приобретал всё большую самостоятельность в принятии ответственных решений, чувствуя себя человеком, который реально вершит дела министерства. Он писал жене: «Мин[истр] и я работали, как негры, целый день над всеми теми делами, которые он должен был решить, прежде чем, как я и ожидал, большинство их были переданы мне! Плохо то, что мин[истр] выразил по этим делам несозревшее мнение»{104}.

В любом случае, став менее публичной фигурой, Рузвельт работал не за страх, а за совесть. Он всячески добивался значительного увеличения американского военного флота, полагая, что тот должен выйти на один уровень с ведущими флотами мира, и прежде всего британским.

Он контролировал завершение строительства Панамского канала. К 1913 году было закончено сооружение трех гигантских шлюзов, ставших настоящим чудом света. Стены каждой шлюзовой камеры были высотой с шестиэтажный дом. На каждый шлюз — Гатун на Атлантическом побережье и Пед-ро-Мигель и Мирафлорес на Тихоокеанском — ушло более 1,5 миллиона кубометров бетона, которым заполняли стальные конструкции из огромного шеститонного ковша. 15 августа 1914 года корабль «Кристобаль» первым проследовал по каналу из Атлантического в Тихий океан, «срезав» на пути из Эквадора в Европу около восьми тысяч километров. Правда, официальное открытие канала было отложено на послевоенное время и произошло в 1920 году.

Несколько раз Франклин выезжал в зону канала, вновь и вновь демонстрируя приоритет для него «государственной целесообразности» над высокими моральными проблемами.

Первая поездка состоялась, когда Рузвельт был еще сенатором штата Нью-Йорк, в 1912 году. В нескольких письмах родным он выразил удовлетворение увиденным. Не очень хорошо знакомый с особенностями крупного строительства, Франклин, рассматривая происходившее с расстояния, восхищался работой машин, которые суетились, как мошкара. Ему очень понравились патриотические слова главного инженера строительства Джорджа Гёталса: «Мы хотим, чтобы американцы пробились туда (сквозь перешеек. — Г. Ч.), потому что все они говорят, что это сделает их лучшими американцами»{105}.