Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку) - Виктор Меньшов

- Назначай свою цену и будем торговаться.

- Только они ещё хотели, чтобы я их из города вывез, - поспешил добавить Вася.

- Как же ты их теперь вывезешь? - поскучнела его супруга.

- А че? - вылупился на неё Вася. - В "Москвиче" и вывезу.

- Теперь уже не вывезешь, - усмехнулся Димка.

- А сколь заплатите? - хитро спросил Вася.

- Да говори сам, чего хочешь, некогда тут торговаться, - рассердился уже я.

- Ладноть, - замахал руками Вася. - Только ежели цифра будет для вас обидной, вы не того.

- Ну и какая это твоя "обидная" цифра?

- Пятьсот тышш! - выпалила, не дожидаясь мужа, Натуся.

- Да ты че?! - замахал руками на неё Вася. - У людев и деньжишш таких, небось, нету. Давайте я вас из города вывезу, но только за двести тышш. Пятьсот, оно, конечно, многовато. Но меньше двухсот никто не возьмется.

- Можно подумать, вы тут каждый день из города людей тайно вывозите, усмехнулся Димка.

- Ну и как? - выжидательно заглядывал нам в глаза Вася.

- А вот так, - сказал ему я. - Если вывезешь из города, мы тебе заплатим тысячу долларов.

- Это больше двухсот тышш-то, али меньше? - спросила Натуся. - Почем они счас, доллары-то?

- Это больше, - ответил Вася.

- Это больше, - кивнул я, подтверждая. - Это несколько миллионов. И даже, хотите, дадим десять миллионов, нам не жалко, если вы нас вывезете. Только как вы это сделаете?

- Во делов-то! - радостно воскликнул Вася. - Да мы за такие деньги вас до Москвы довезем. Слушай меня, я это в кино видал...

И он изложил свой план, который мы сначала дружно отвергли, как совершенно безумный, а потом почти сразу же согласились. Просто другого плана не было ни у кого.

Через пару минут горячих дебатов, я осторожно приоткрыл окно и прокричал на улицу:

- Всем отойти! Освободить выезды с улицы! Мы выходим вместе с заложниками! Малейшая попытка задержать нас или начать преследование, и мы их расстреляем. Первой убьем женщину.

Через две минуты начинаем движение! Если не отойдете, мы будем вынуждены уничтожить заложников и прорываться с боем.

Среди ментов произошло какое-то движение, потом мы заметили, что они стали оттягиваться с соседних дворов.

- Выключите прожектор! Мы выходим! - прокричал я.

Милицейские машины покинули улицу. Мы вышли, накрывшись все вместе большим куском брезента, который нашли в доме, и, спотыкаясь, направились к "Москвичу". К нам ещё раз обратились в мегафон:

- Граждане! Повторяю - вы совершаете чудовищную ошибку, которая может стоить жизни вам и ни в чем не повинным людям. Положите оружие и сдавайтесь! Вы не выедете из города. Сейчас вы уже перешагнули грань. Вы рискуете не только своей жизнью.

Мы с трудом уселись в машину, посадив Натусю на заднее сидение, в серединку, между мной и Манхэттеном. Димка сидел рядом с Васей, оба с замотанными лицами, чтобы непонятно было кто ведет машину: заложник, или террорист. Мы, сидевшие сзади, накрылись одеялом, чтобы не видно было лиц и кто где сидит.

Выехали в открытые ворота, повернули направо, дождавшись, когда перед нами расступится шеренга вооруженных милиционеров. Мы ехали, выслушивая посылаемые нам вдогонку предложения одуматься и сдаться. Миновав перекресток и убедившись, что за нами никто не следует, мы поехали дальше, нырнули в какой-то переулок, где Вася распахнул двери машины, велев нам быстро вылезать. Упрашивать нас не пришлось. Мы повыскакивали, словно пробки из шампанского.

За руль Вася усадил свою Натусю и велел ей ехать подальше и в другую сторону, чтобы сказать милиции, когда её остановят, что ей положили на заднее сиденье мину и приказали не останавливаться, иначе взорвется.

Вася бросил в машину сложенные в несколько раз одеяла, захлопнул дверцу и замахал Натусе руками, мол, поезжай, не задерживай.

Натуся газанула, и "москвичонок" поехал, вроде как переняв сразу походку хозяйки, вперевалку, утицей. Мы пошли, прижимаясь к заборам, следом за шустрым Васей. Он оказался прав, велев супруге уезжать поскорее. Почти следом за её отъездом, в улочку въехал БТР, на подножке стоял кто-то в форме и командовал, куда ехать, прислушиваясь к шуму мотора "Москвича".

Идти нам пришлось недалеко. Вскоре Вася нашел калитку, в которую и застучал, довольно громко.

- Ты чего, охренел?! - ухватил его за руку Димка. - Всю улицу перебудишь!

- Иначе моего кума не поднимешь, - оправдывался Вася, - особенно, если он перед сном принял.

- А что, часто принимает? - поинтересовался Манхэттен.

- Кум-то? - почесал в реденькой прическе Вася. - Часто. Перед сном так обязательно.

Подумал и добавил уважительно:

- Режим у него. Строгий такой.

Соблюдающий режим кум вывалился на улицу в буквальном смысле слова. Он вышел на крыльцо и тут же с него грохнулся. Вася бросился в незапертую калитку, помогать куму подняться.

- Ты чего же, гад, долбил в ворота на всю улицу, когда они даже закрыты не были? - сердито выговаривал ему Димка, помогая поставить на ноги совсем вроде того не желающего кума.

- Ну как же зайти, не постукав? - непонимающе посмотрел на него Василий.

Димка только рукой махнул.

Мы заволокли кума в дом. Он сидел, поддерживаемый Васей, на табуретке, с которой все время норовил завалиться на пол, и разговаривал, судя по всему, с марсианами, поскольку мы ни слова не понимали из его речей.

- Ну и как он вывезет нас из города? - спросил я у Васи.

- Как это так - как? - удивился тот. - Обнакновенно, на машине он нас вывезет.

- Да его в таком виде с машины снимут, и салон весь перероют.

- Не, у него не перероют. И к нему не подойдут. Я сказал вывезет, значит - вывезет.

- Он даже лыка не вяжет.

- К утру прочухается, - уверил Вася.

- Ты что, сдурел?! - вырвалось у меня. - Утром выезжать из города?! Да к утру перекроют все ходы и выходы.

- Ну, все ходы и выходы никогда не перекроют, - без тени сомнения ответил Вася. - А утром самое будет надежное. Посмотрите. И чего боитесь? Зачем тогда брались за такие дела, что бегать приходится? Я же с вами поеду, я не боюсь. А я себе что - враг, что ли?

Он задумался и ответил сам себе:

- Нет, я себе не враг. Значит, уедем из города. Лимон на дороге не валяется. А тем боле, целых девять. Спать давайте.

- А кто разбудит? - спросил Дима.

- Петька разбудит, - беспечно отозвался безответственный Вася.

- Какой такой Петька?! - уже не выдержал Манхэттен.

- Как какой? - зевнул Василий. - Кум мой. Его Петькой кличут.

- Как же он проснется, когда он в таком виде?

- А чего? Вид как вид. У него завсегда такой. А встанет он точно. Это будьте спокойны.

Петя встал вовремя и сам. И даже меня разбудил. Когда я проснулся от того, что кто-то ощупывал мое лицо, то увидел над собой совершенно заплывшую харю, жутко измятую, с глазками-щелочками. Петя хватал грязной лапой мое лицо, при этом спрашивал:

- Хтой-то? Хтой-то? Это я чтой-то, али нет? У меня чо, рожа что ли отвалилась? Чой-то она не на месте?

В этот момент он попал своим грязным пальцем прямо мне в рот. Я отпихнул его руку и вскочил:

- Эй! Мужик! Это не твоя рожа, а моя, - отвел я в сторону его протянувшиеся ко мне руки.

- А хтой-то? - спросил он.

- Пойдем, Петя, - вспомнив, как его зовут, повел я его к рукомойнику на кухне.

- А мы куда идем? К машине?

- Почти, - ответил я, засовывая его под струю воды.

- Ой, блин! А чего это ты мне на голову надудонил?! - рассердился Петя.

- Это водичка, Петя, - успокоил я его. - Которую пьют.

- Водичку? - не поверил он мне.

- Ну иногда, - не стал я спорить с ним.

Глаза у Пети с трудом открылись. Сперва при помощи пальцев, почти раздирающих слипшиеся веки. Потом ничего. Проморгался.

- А ты чего тут? - спросил он меня. - Похмелку принес?

- Нет, - чистосердечно признался я.

- А чего ты тогда тут? - вполне резонно спросил он опять.

На такой вопрос трудно было ответить. Пришлось звать на помощь Василия.

- О! Васька! Здорово, член собачий! - завопил Петя. - Похмелку принес?

Похоже было, что это его любимый вопрос.

- Нет, не принес, - ответил Вася почти моими словами, я даже подумал, не подслушал ли он ответ.

- А чего ты тогда тут? - так же разочаровался в нем, как и во мне, кум.

Видимо, все, кто приходил в этот дом без похмелки, были, по меркам Пети, людьми совершенно никчемными.

- Как же я за руль сяду? - бормотал озабоченно Петя, бродя привидением по углам, совершенно не обращая внимания на то, что его дом полон чужих людей.

- Да ты ещё ничего, мужик. Бывало и хуже, протрезвеешь малость, сядешь за баранку, - попробовал его успокоить Димка.

- Кто же за баранку трезвым садится? - вылупился на него Петя. - Я тридцать лет шоферю, ни разу трезвым за руль не сел, и ни одной аварии, ни одного нарушения. А вот как не опохмелился однажды, так телеграфный столб как есть подчистую снес.

Он все так же целенаправленно что-то отыскивал, бормоча при этом про себя: