Запасной инстинкт - Сергей Майоров

— Кто ж так с дедушкой разговаривает, внучок? Разве можно? Я ж лет на сто старше тебя буду! Ты приглашен как уважаемый человек, который может заработать хорошие деньги, а сам на беззащитного старичка окрысился. Нельзя так!

Морик перестал выть и уставился на старика единственным глазом. Второй успел заплыть так, что не осталось даже щелки. Левосторонний циклоп в реальности.

— Под кем ходишь, внучок? Кто папка у тебя?

В голове Морика сотня чертей играла джаз, но слова «заработать хорошие деньги» он всосал так же стремительно, как сухая губка — влагу.

— Под Моисеем.

Старичок обернулся назад.

— Николенька, кто у нас такой Моисей?

— Из местных, — ответил тот, что был за рулем. — Полгорода крышует. По поняткам правит верно, в беспредел не ударяется. В общак вносит исправно.

— Это хорошо, — заочно похвалил Моисея старичок. — Значит, и люди у него добрые. Внучок, ты домой как прибудешь — пописай на тряпочку и к глазу приложи. Верное средство. А сейчас скажи, милок, денежку заработать хочется?

Морик молчал. Изо рта у него чуть не вырвалась очередная мерзость, но он вовремя спохватился и сейчас с ужасом думал, что могло бы случиться, если бы это все-таки произошло.

— По глазу вижу, что хочешь, — неправильно прочитал мысли Морика старик. — А инвалидом в молодые годы трудно жить. Обычно-то как бывает? Коли в жизнь босяцкую ударился, тут одно из двух — либо богатый, либо инвалид.

Морик понял, что ему сейчас дадут денег или же изуродуют, а заплывший глаз — это пока что задаток.

— А чего делать-то? — осторожно спросил он, понимая, что ему сейчас придется кого-то продать или указать старику верную дорогу, что, впрочем, одно и то же.

Но выбор Морик уже сделал. Ему хотелось выйти из микроавтобуса если не с деньгами, то хотя бы просто живым.

— Добрый разговор, — поддержал его дед. — А вопрос такой же простой, как взгляд Вашингтона на долларе. Где сейчас можно найти товарища по фамилии Шостак? Если такого не знаешь, то скажи про Заградского. Они тут проездом, господа эти. Внучок, только говори быстрее, иначе тебе лет двадцать еще придется мочиться на тряпочку.

— Это седой такой, высокий? Волосы назад зачесаны, крепкого телосложения?

— Ты что, милок, потерпевший, что ли? Какого хрена ты мне его описываешь? Я тебя спрашиваю, где найти Шостака или Заградского!

— Он еще Ежовым зовется, в гостинице живет. «ТТ» у меня зачем-то купил. Я его с Моисеем познакомил, а тот Ежова мента нашего в управе вывел. Этот дядя деньги большие за информацию платит, похоже, боится чего или готовится к чему.

Старичок снова обернулся.

— Ребята, проверьте гостиницу. От чердака до подвала. Если его здесь нет, я хочу знать, где он. А тебе, внучок, вот что скажу. Возьми-ка телефон, по которому ты только что в ресторане калякал, и вызвони мне Моисея. А пока вот тебе тысяча долларов. Расписочку мне напиши. Люблю такие бумажки. Потом человечек чуть что на дыбы встает. Мол, братва, да я с этим старым делов никаких не имел! А я тут же — раз! — расписочка. Сколько шальных мальчишек на этом погорело!..

Морик понял, что его застругали, как Буратино.

— А если не напишу?..

— Глазик-то проходит, нет? Как придешь домой, обязательно на тряпочку помочись.

Морик нацарапал на листке бумаги слово «росписка», поднял глаз на старика и осведомился:

— А на кого писать-то?

— Степной я. Законник. Слыхал, внучок? Вот так… Степной. Через «е» пиши, мурзилка.

Выйдя из микроавтобуса и снова увидев солнце, Морик стал успокаиваться. Конечно, Степной — дядька серьезный, за него весь блатной мир словечко замолвить может, да и расписка у старика в кармане. Но где пересекутся пути законника и Морика, да еще так, что понадобится эта расписка?

Ох и гадская бумажка! Получается, что Морик взял с вора в законе деньги за то, что помог ему! Да за это на любом сходняке на колени поставят и презервативы на уши натянут! Потом никто тебя не послушает. Никому ты такой не нужен!

— Ну и падла, — пробормотал Морик, напряженно затягиваясь сигаретой в салоне своего «бумера». — И скольким же людям ты так уже жизнь испоганил, интересно?

Он сидел около получаса, выкуривал одну сигарету за другой, вспоминая добрым словом Степного, и думал о дальнейших перспективах. Ход его мыслей прервал стук ногтя по стеклу. Морик посмотрел в окно, и у него окончательно испортилось настроение. У машины стоял Булгаков, с ним еще какой-то фраер.

— Что за день сегодня такой?.. — вполголоса пробурчал Морик, выбираясь из-за руля.

— Что ты там за заклинания шепчешь, Мориков? — поинтересовался Булгаков, усаживаясь на капот автомобиля.

— Оружия, наркотиков, взрывчатых веществ нет, ничего не знаю, — отчеканил Морик и захлопнул дверцу.

— Как правильно произносится твоя фамилия — «Мориков» или «Чмориков»? Я вот сколько с тобой ни общаюсь, а никак запомнить не могу.

— Мориков, — сжав зубы, произнес уважаемый человек. — Савелий Антонович.

— А скажите мне, Савелий Антонович, когда в последний раз вы видели гражданина Заградского? И, если, конечно, не секрет, при каких обстоятельствах?

«Они сговорились сегодня, что ли?»

— Вчера видел. Если вы про того Заградского, который постоянно пристает ко мне с просьбой продать ему пистолет. Как будто я бандит какой-то.

— Конечно, Савелий Антонович, вы не бандит. Вы только учитесь. Будьте любезны, обопритесь на этот капот руками и раскорячьте ноги как можно шире. Я вас немножко потрогаю.

— Вы петтингом случайно не болеете, Андрей Васильевич? — спросил Морик, поворачиваясь спиной к операм и расставляя ноги.

Заодно он косился на вход в гостиницу. Ему было бы неприятно, если бы сейчас кто-нибудь из знакомых заметил его в этой позиции.

— Петтингом, Савелий Антонович, не болеют. Им занимаются. Тем более что я вас трогаю исключительно из меркантильных соображений. С информацией сейчас туго. Народ потерял веру в полицию. А вдруг я сейчас в ваших карманах найду что-нибудь не совсем законное? Тогда, чтобы не привлекать вас в очередной, по-моему, уже в четвертый раз, к уголовной ответственности, я вступлю с вами в торг и за информацию предоставлю вам свободу. Мы, подонки, всегда так делаем. — Булгаков разговаривал с Мориком как с недоношенным ребенком, вычищая его карманы. — Ой, а что это, Савелий Антонович?

На капот «БМВ» упала пачка пятидесятидолларовых купюр, перетянутая резинкой.

— Это мои доллары, — сделал заявление Морик. — Год копил. В кино не ходил, мороженого не ел, на обедах экономил.

— А покупал-то где? — осведомился Стариков, разворачивая купюры веером.

— В обменных пунктах города, — убедительно произнес Морик, продолжая опираться на капот. — С паспортом, конечно. Справки, к сожалению, потерял.

— Что у вас за суки в обменниках работают, Андрей? — возмутился Стариков. — Они в течение года продавали едва не умершему от голода гражданину Морикову доллары с одинаковыми серийными номерами!

— Что?! — Морик крутанулся ужом и воткнулся носом в руки Старикова.

— Какая неприятность, — пробормотал Булгаков. — Гражданин Мориков задержан сотрудниками полиции с фальшивыми денежными знаками другого государства. Я знал, Мориков, что ты рано или поздно опять сядешь, но почему-то думал, что это произойдет либо за вымогательство, либо за торговлю оружием. Мне и в голову прийти не могло, что ты вспотеешь на такой хренотени, как фальшивые баксы. Какая глупость!..

— Клянусь, я не знал, Василич! Гадом буду последним! Кинули меня волки ужасные! Я не при делах! Ты же знаешь, я липой сроду не занимался! Вот суки!..

— Еще какие, — подтвердил Стариков. — Кстати, кто?

— Да я не про вас! — отмахнулся Морик. — Есть тут шкуры…

— Игорь, не в службу, а в дружбу, — попросил Булгаков. — Зацепи двоих понятых.

— Не надо понятых! — взмолился Мориков. — Это же срок, Василич!

— А ты что хочешь, чтобы мы тебя с липовыми долларами дальше гулять отправили или забрали их себе?! Сейчас оформим как положено, а там, Савелий Антонович, будет видно — начинать шить тебе дело или в сейфе материал закрыть до поры.

Когда с официальным изъятием было покончено и понятые отпущены, Стариков, глядя в одинокий, тускло блистающий глаз Морика, спросил:

— Чем здесь интересовался Ежов?

— На Моисея через меня вышел.

— Кто такой Моисей?

— Кто такой Моисей? — спросил Булгакова Игорь.

— Положенец местный. Тихий отморозок. Вот таких, как этот, пригрел. Их руками жар загребает.

— О чем он просил Моисея?

Морик думал. Соврать с ходу уже не получилось, а раз так, то вообще не стоит. Хуже будет. А Булгаков источник информации ни при каких обстоятельствах не сдаст — Мориков знал это.

— На нашего человека в вашей конторе выходил.