Император-гоблин - Кэтрин Эддисон

Подняв голову, Майя увидел приближавшегося лорд-канцлера. Как всегда, Чавар двигался стремительно, едва ли не вприпрыжку. Его сопровождал юноша, тоже невысокий и коренастый, но, насколько мог судить Майя, одетый чрезвычайно элегантно, по последней моде. Кроме того, в его взгляде угадывались ум и проницательность, которых недоставало отцу.

Они остановились у нижней ступени возвышения. Майя жестом позволил им подняться к трону, несмотря на то, что ему смертельно хотелось приказать Чавару остаться внизу.

– Ваша светлость, – заговорил Чавар, преклонив колени, – мы просим позволения представить вам нашего сына Нуревиса.

– Ваша светлость, – произнес молодой эльф, изящно опускаясь на одно колено. Он вообще двигался грациозно, в отличие от отца.

– Мы рады знакомству, – ответил Майя. Эта фраза не несла никакого смысла, но, казалось, удовлетворила и Чавара, и его сына.

Они поднялись с колен, и Чавар сказал:

– Мы понимаем, ваша светлость, что вам сейчас нелегко. Вы оказались при дворе совершенно неожиданно, рядом с вами нет ровесников.

Нуревис, стоявший позади отца, поднял глаза к потолку и подмигнул императору. У Майи вдруг стало легче на душе, и настроение улучшилось. Вслух он сухо ответил:

– Мы ценим ваше внимание и заботу, лорд-канцлер.

Но он не стал добавлять, что еще выше оценил бы внимание и заботу Чавара, если бы лорд-канцлер, проявляя их, не стремился при этом исключительно к собственной выгоде.

Чавар ослепительно улыбнулся. Майе эта улыбка показалась весьма неприятной. Лорд-канцлер, кланяясь, попятился, а Нуревис шагнул к трону и вполголоса сказал:

– Ваша светлость, мы искренне просим у вас прощения. Из собственного опыта нам известно, что с отцом бесполезно спорить, когда ему приходит в голову некая, по его мнению, гениальная идея.

– Нет нужды извиняться, – возразил Майя. – Наоборот, мы ему благодарны. Мы до сих пор не… то есть, у нас до сих пор не было возможности познакомиться с устройством нашего двора и нашими придворными.

– Все произошло так быстро, верно? Что ж, вряд ли будет уместно ходить по дворцу, представляя императора всем нашим друзьям, но, если вашей светлости угодно… – Нуревис замолчал и с заговорщическим видом приподнял бровь.

– Да?

– Мы с радостью укажем вам придворных и назовем имена. Мы знаем почти всех присутствующих в этом зале.

– Да, пожалуйста, – ответил Майя. – Вы очень добры.

Нуревис стоял рядом с троном еще четверть часа, перечисляя имена и пересказывая кое-какие сплетни. Майя слушал, смотрел и пытался хоть что-то запомнить, хотя его память на имена и лица оказалась не столь хорошей, как ему хотелось бы. Потом Нуревис улыбнулся, извинился и сказал, что императору едва ли пристало выбирать себе фаворитов, пока он не знаком со всеми представителями эльфийской знати. И с беззаботным видом отправился на поиски партнерши для следующего танца.

Майе стало еще более тоскливо и одиноко на троне из слоновой кости. После разговора с аристократом он чувствовал, что не может просто повернуться и заговорить со своими ноэчарей. Замечание Нуревиса насчет фаворитов задело его, и он забеспокоился о том, какое мнение составят о нем окружающие. Ведь со дня смерти Варенечибеля он общался только со своими слугами и ближайшими помощниками.

Еще одна причина устроить какой-нибудь торжественный прием, подумал Майя. А также научиться танцевать. Он краснел под своей вуалью, чувствуя на себе мимолетные взгляды молодых красавиц, которые проносились мимо трона в объятиях кавалеров, и невольно представлял себе, каково это, танцевать с одной из этих женщин, прикасаться к ее руке.

«Ты просто обязан научиться танцевать», – с иронией заметил он про себя.

Он почти обрадовался, когда к трону приблизился какой-то паж, но не сразу понял, что на мальчике ливрея дома Тетимада. Паж преклонил колени у подножия и вытянул руку с запечатанным конвертом.

Бешелар спросил:

– Нам следует взять это, ваша светлость?

– Да, пожалуйста, – ответил Майя, и Бешелар спустился за конвертом.

Майя был приятно удивлен. По сравнению с предыдущим письмом дач’осмера Тетимара новое послание оказалось коротким и ясным.

В нем говорилось:

Ваша светлость, мы опасаемся, что каким-то образом оскорбили Вас. Просим позволения приблизиться к Вам и принести свои извинения.

Он поднял взгляд от письма и сразу заметил Эшевиса Тетимара – высокого, широкоплечего мужчину в полном придворном трауре – вплоть до длинных серег из оникса. Тетимар знал, где именно следует остановиться, чтобы взгляд императора упал на него. Он был очень привлекателен и отлично знал об этом. Майя мрачно подумал, что этот отпрыск герцога вовсе не похож на ничтожного провинциального помещика, который боится, что обидел императора.

Майя прекрасно понимал, что Тетимар поймал его – так садовник Хару в Эдономи ловил болотных гадюк, прижимая их к земле палкой с рогаткой на конце. Если сейчас император откажется выполнить вполне разумную просьбу, он сам выступит в роли обидчика, и рано или поздно Тетимар и другие лорды с востока припомнят ему этот проступок. С другой стороны, согласившись на аудиенцию, он даст Тетимару преимущество – он станет вторым аристократом, с которым император вел личную беседу во время поминок. Даже неопытный Майя понял, что если бы Тетимар действительно волновался насчет якобы нанесенной обиды, он не попросил бы о беседе в день прощания с умершими. И тем более не приблизился бы к императору во время поминок по его отцу.

«Ты мне не нравишься, Эшевис Тетимар», – подумал Майя.

Как же ему хотелось, чтобы Ксевет был рядом и дал какой-нибудь совет! Поразмыслив, он решил, что меньшим из двух зол явится согласие на беседу, и, сунув записку в карман, обратился к пажу:

– Передайте вашему господину, что он может подойти к нам.

Общение через пажа считалось более церемонным и занимало больше времени, чем простой жест, приглашающий Тетимара приблизиться, но Майя надеялся, что это поможет избежать ненужной фамильярности.

Он вспомнил болота, окружавшие Эдономи: у них не было названия на картах империи, но местные называли их «Эдонара». Гадюки, трясины и вечный туман. Он вспомнил, что сказал ему Хару однажды – это был один из немногих эпизодов, когда Хару обратился непосредственно к нему:

– Надеюсь, господин, вам никогда не доведется очутиться на болотах, но если это случится, вы должны каждый раз прощупывать почву перед тем, как сделать шаг. Будьте осторожны и не доверяйте тому, что видите, даже если перед вами зеленая трава, даже если земля была твердой, когда вы ступали на нее в прошлый раз. Потому что все постоянно меняется. И потому, что Эдонара не требует жертвоприношений – болото само забирает свои жертвы.

Потом Хару замолчал, опустил голову, проворчал нечто вроде извинений и неуклюже затопал прочь. А Майя не знал, что ответить, и как попросить его не уходить.

Унтэйлейанский Двор, несмотря на свою красоту и блеск, был точно таким же предательским болотом. «Вы должны каждый раз прощупывать почву перед тем, как сделать шаг. Будьте осторожны и не доверяйте тому, что видите». Он подумал о юных императорах, покоившихся под глыбами