Бессмертная и безработная - Мэри Дэвидсон

– Послушай, ты уверен, что хочешь провести здесь ночь? Что, если кукловод предпримет еще одну попытку убить меня?

– Пусть только попробует, – сказал Синклер, натягивая на нас одеяло. – Последние дни я воображал, как отрываю ему голову.

Я все еще чувствовала на себе его руки. Он ласкал мое тело везде. И целовал меня тоже везде. И никак не мог насытиться, как голодающий, наконец-то попавший в ресторан.

Я повторяю: он целовал меня везде. Синклер практически поселился между моими ногами. Когда его язык проник в меня, я чуть не сошла с ума. Он лизал, и целовал, и сосал, и я была настолько поглощена этим процессом, что вначале мне показалось, будто он говорит вслух.

«Не кусай ее, не кусай, не кусай, не кусай...»

– В чем дело? – выдохнула я.

– Ни в чем. Тише, – пробормотал он и языком пощекотал мой клитор.

«Не кусай, не кусай, не кусай, не кусай...»

Я схватила его за плечи и притянула к себе, пока его грудь не коснулась моей.

– Вот так хорошо, – с трудом выговорила я. – Теперь будешь меня трахать?

Я ожидала саркастического замечания или так раздражающего меня насмешливого «как прикажет моя королева», но вместо этого он резко развел мои ноги своим коленом и с силой проник в меня. Я чувствовала его каждой клеточкой, и это было прекрасно.

«Не кусай, не кусай, не кусай, не пугай ее, не кусай, не...»

Я обвила ногами его за талию, притягивая к себе, когда он гладил меня, и прижала его лицо к своей шее. Мышцы его плеч окаменели от напряжения; под моими пальцами они казались твердыми как скала.

А потом я укусила его. Он застыл в моих объятиях и задрожал всем телом; его холодная кровь захлестнула мой рот, и ощущение того, что я пью его кровь, а он мою, довело меня до оргазма.

Я едва почувствовала, как его зубы надорвали мою кожу; меня трясло, и внезапно я поняла, что от меня исходит высокий, стонущий звук.

Мы катались по постели с такой яростью, что тяжелая гигантская кровать ходила ходуном; ее передняя спинка стучала об стену, и я решила, что весь дом сотрясается вместе с нами. Мне казалось, что сама Вселенная должна преобразиться от нашей страсти. Ведь мы были не просто парой одиноких людей, занимающихся сексом: впервые у меня возникло реальное ощущение того, кем мы на самом деле являлись и что могли. Король и королева мертвых предавались любви так пылко, что содрогались каменные стены.

– Элизабет!

– Эрик!

Он пронзил меня еще сильнее, чем раньше. Передняя спинка кровати окончательно отломилась, я снова достигла оргазма, и он тоже. Синклер стиснул меня так крепко, что мне стало больно, и начал лизать место укуса на моей шее. Я прерывисто задышала.

– Элизабет, о чем ты думаешь? Я уже секунд десять зову тебя, а ты не реагируешь.

– О том, какой ты потрясающий в постели. Мне не хочется говорить тебе что-нибудь, от чего ты еще больше зазнаешься, но... мм!

– Спасибо, – вежливо поблагодарил он, но в его голосе чувствовалось удовольствие. – Конечно, ты пробуждаешь все лучшее, что во мне есть. Твое тело – это пир плоти.

– Ну, я стараюсь похудеть. Серьезно, ты лучший любовник из тех, кого я знала.

– Скажи, из скольких?

– Забудь об этом. Не скажу.

Он зевнул и обнял меня.

– Почему нет?

– Потому что у тебя все равно было больше. Ты ведь занимался сексом намного дольше меня.

– Это правда. Но мне любопытно, скольких мужчин ты приглашала в свою постель.

– Давай просто скажем, что я могу сосчитать их по пальцам на одной руке, и оставим эту тему. – На самом деле их было всего трое. Но это не его дело.

– Практически девственница, – задумчиво сказал он.

– О, замолчи. Послушай, сейчас светлеет или просто...

Последним, что я помню, был Эрик, посмеивающийся надо мной, когда я погружалась в бессознательное состояние. Проклятые рассветы!

Глава 23

Я открыла глаза и, к своему неудовольствию, увидела стоявшего рядом Марка, который с открытым ртом уставился на меня. Тут я в ужасе обнаружила, что Синклер в какой-то момент сбросил с нас одеяло.

– Что это значит?! – воскликнула я, натягивая одеяло обратно.

– А? Извините, я подошел поближе, потому что совершенно потерял голову от вида вашего целлюлита.

– У меня нет никакого целлюлита, – отрезала я.

– И у меня тоже, – сказал Синклер. – Кстати, добрый вечер.

Тут вошла Джессика. Увидев рядом со мной Синклера, она замедлила шаг, а затем притворилась, что вовсе не удивлена, и обернулась к Марку:

– Ты собираешься дать ей трубку или как? Это твой босс, – добавила она, обращаясь ко мне. – Он, кажется, очень зол.

Я взяла у Марка телефонную трубку, вернее, мне пришлось буквально вырвать ее у него, поскольку он продолжал потрясенно стоять, глядя на меня.

– Хелло? Мистер Мэйсон?

– Элизабет, вы должны были явиться на работу час назад.

Проклятие! Какой сегодня день? Который час? Минуточку...

– Мистер Мэйсон, я поменялась с Рени на сегодняшний вечер. Она меня заменяет.

– О? Но Рени тоже здесь нет. Ну, я ей покажу.

– Мистер Мэйсон, я сегодня не приду.

– Но по расписанию сегодня ваша смена.

– Но мы поменялись!

– Понятно. Не могли бы вы прийти на пару часов, поскольку Рени, очевидно, забыла о вашей... договоренности?

– Конечно, – быстро сказала я. Необходимо было исправить положение. – Я буду через час.

– До свидания, Элизабет.

– Вот дерьмо! – воскликнула я, когда он повесил трубку. – Он думает, что я лгу, чтобы прикрыть свою задницу.

– И какую задницу, – восхищенно добавил Синклер.

– Прекрати. Мне надо идти, и я выдам Рени по первое число, когда увижу ее. Правда, я не очень-то хорошо работала в последнее время со всей моей...

– Тайной вампирской жизнью?

– Ну да.

– Потаскушка, – кашлянул в кулак Марк.

– Неправда! До этого я занималась сексом только дважды... в каком году это было?

Синклер рассмеялся.

– Уходите-ка, ребята, – приказал он. – Мне надо принять душ и подготовиться к работе.

– Здесь «Воины клинка», – сказала Джессика, косясь на дверь. – Вернее, один из них.

Я потерла виски.

– Это Джон, да?

Синклер зарычал. По-настоящему зарычал, как волк или лев.

– Выгони его вон! – приказал он.

– Успокойтесь, о король мертвых, – ухмыльнулась Джессика. – Он настаивает на разговоре с Бете.

– Мне плевать. Выгони его.

– Прекрати приказывать моим друзьям! – Я подперла кулаком подбородок. – Черт возьми, я не могу сейчас говорить с ним, мне надо идти на работу. Встречусь с ним позднее. Надеюсь, что никто не умер, а?

– Пока нет.

– Оптимистичная мысль, – пробормотала я, вставая с постели. Что из того, что я была не одета? Джессика видела меня голой миллионы раз, а Марка гораздо сильнее интересовал Синклер. – Пока, ребята, увидимся позже.

– Мы хотим знать, что произошло здесь вчера ночью, – заявил Марк. – Особенно почему Тина спускалась по лестнице с мертвым вампиром.

– Потом, потом, – твердо сказала я и пошла в ванную.

Я смывала шампунь, когда услышала, что кто-то отодвигает в сторону занавеску.

– Надеюсь, это кто угодно, кроме Эрика Синклера, – крикнула я, не открывая глаз.

– Ты бы предпочла видеть Марка или, может быть, Джона?

– Уф... и еще раз уф. – Я кончила промывать волосы и открыла глаза. Эрик, восхитительно голый (все еще!), стоял передо мной, положив руки на бедра, и улыбался. – Джон всего лишь влюбленный подросток.

– Тебя как будто это не удивляет.

– По какой-то непонятной причине я всегда нравилась подросткам.

– Не понимаю почему, – сказал он, дотрагиваясь до моей груди.

Я хлопнула его по руке.

– Что привело тебя в такое настроение? Ты улыбаешься уже второй раз за сегодняшнее утро. Вернее, вечер.

– О, полагаю, что я просто сова. – Он схватил меня и притянул к себе. – Я вижу, у тебя опять земляничный шампунь.

Я постаралась увернуться, но было слишком скользко. Я чувствовала себя как форель в колодце: мне было некуда спрятаться.

– Прекрати. У меня нет времени для твоих непристойностей: я уже опаздываю. – Моя работа в «Раю» напрямую зависела от того, поддамся я сейчас искушению или нет. Черт возьми! – Я же сказала, что опаздываю. В самом деле опаздываю.

– Ты все портишь, – недовольно проворчал он, отпуская меня. – Зачем тебе эта бессмысленная...

– Не заводись. – Я бросила ему мыло, которое он поймал на лету.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил он, а затем схватил мой шампунь и плеснул мне на грудь.

Выругавшись, я снова нырнула под душ, чтобы его смыть. Но тут кончилась горячая вода – глупый старый водонагреватель! – и теперь выругались мы оба.

Я бежала вниз по лестнице черного хода – это был самый быстрый путь из моей комнаты к подъездной аллее, – как вдруг услышала жалобный голос Джона: «Но я ей нравлюсь. Я вижу!» – и замерла на полпути.

Я начала крадучись подниматься обратно, решив пойти по другой лестнице и обогнуть парадный ход, но слова Джессики пригвоздили меня к месту.