Родина – за нами! - Дмитрий Юрьевич Манасыпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эх! Дядя Ёся, дядя Ёся, наш доктор куда-то уехал. Говорят, отправили на Дальний Восток, заведовать развивающейся медицинской частью! Дядя Ёся, а вот Полина Михайловна, супруга Захара Петровича, сказала, что наш доктор арестован!!! А как же Лёва, ведь если…
Валериана у вас, дядя Ёся, так близко, ваши нервы, мы их издергали, но простите, вы же понимаете, как страдает наша семья, как мучается!
— Да чтоб вам ни дна, ни покрышки! — Иосиф Самуилович Кац, желая шарахнуть кулаком по столу в огорчении от собственных мыслей, только выдохнул. Когда тебе за семьдесят, а артрит уже почти родственник, не стоит делать резких движений.
Даже по такому поводу, как проклятые родственники, желающие оседлать старого мерина. Ну, хорошо, сильно пожилого жеребца. Да и родственники то…
Дядя Ёся, из ваших комиссариатов не берут на фронт и на оборонные предприятия, если окажешься в столичном штате, дядя Ёся, вы же на хорошем счету, все знают, у вас даже отдельная квартира в новом квартале, дядя Ёся, вы же должны готовить себе хорошего старшего счетовода на замену.
Счетовода, шлимазлы, на замену!!!
— Иосиф Самуилович!
Вот распереживался, даже не заметил, как зашла Зинаида. Вот на ней бы ваш поц попробовал бы свои глупые чары статного Аполлона! Да, Зиночка бы быстро объяснила Лёве — что и к чему, загнув, наверное, всего три пальца на своей тонкой красивой левой руке. Согнула бы все — Лёва загремел бы в больницу, после точного удара не менее точеного кулачка.
Счетовод! Старший! На хорошем счету!
— Иосиф Самуилович, я подготовила сводку по Латинской Америке. У вас будет время проверить?
Конечно будет, Зина, вы же знаете.
— У вас все хорошо, Иосиф Самуилович?
Хорошо? Куда как хуже, чем вы, Зиночка, смотритесь. Даже простенький рабочий костюм, Зинаида, не прячет вашей фигурки спортсменки-разрядницы, ничуть не испорченной излишними мускулами. Наставники у Зины хороши и профессиональны, в Зиночке никто, даже самые близкие люди, не могут заподозрить настоящую боевую машину. И это правильно, случись что, неожиданность всегда на нашей стороне. Куколка, не девушка, талия — двумя ладонями обхватишь, даже интеллигентными, как у самого старого старшего сче… как у него.
А уж, к примеру, вахтер, Василий Петрович Галаган, с его клешнями флотского старшины, так и одной. Ему-то скрываться не нужно, вахтер он и есть вахтер, человек служивый, награжденный, состоящий в категории запаса. А уж если запас только по документам, а звание куда выше старшины, а цацки, захоти навесить на парадный китель, до пупа спустятся — кому какая разница.
Счетоводы и сотрудники статистики, да уж. В принципе все верно говорят о дяде Ёсе, он и есть старший счетовод, пусть считает вовсе не железо с углем в тоннах или пшеницу в гекалитрах. Хотя и не придет никому в голову считать ту в гекалитрах. Да и сталь дядя Ёся считает, почти каждый день, пусть и не советскую. Но это дело вовсе не всей его родни, что вовсе не родня. Так, седьмая вода на киселе, как говорится.
— Иосиф Самуилович, как же так, а? — сказал, помнится, товарищ Лаврентий, сидя на углу вот этого самого стола. — Вы, наш лучший сотрудник, ни разу не замеченный в порочащих вас связях и делах, воспользовались служебным полномочием?
Стыдно было тогда дяде Ёсе, когда сидел на углу его рабочего стола товарищ нарком. Сидел, смотрел через очки с диоптриями, туго пошевеливая располневшей с возрастом шеей. И задавал правильные да нужные вопросы, интересовался — зачем же Иосиф Самуилович Кац, чистопороднейший еврей, рожденный за чертой оседлости, в местечке у Белой Церкви, выпестованный Революцией и ею же, заостривший гениальный аналитический мозг, посаженный в это удобное кресло, решили спасти даже не кровных родственников? Знали же, что донесут, знали, что будет этот самый разговор, а?
Когда ты сидишь в кресле заместителя начальника аналитического отдела аппарата Контроля Верховного главнокомандующего Народного Комиссариата Обороны, прячущегося за вывеской отдела статистики, нужно быть другим. Есть проблема — подними трубку, скажи кому нужно, ее решат. Не лезь сам, не трать своего времени с нервами.
Врача того раскрыли сразу, и не имел Лёвин белый билет никакого отношения, взяли его позже, за другую взятку. А тогда прикрыл дядя Ёся дело, положенное на стол своим человеком в НКВД. Свой человек, прячущий в кармане красную книжечку СМЕРШа, все понимал. И даже сам сделал необходимое, подставился, пытаясь отвести угрозу от старого глупого еврея Иосифа.
Только правды в мешке не утаишь. И липовая справка для сына двоюродной сестры жены, погибшей с дочерью и внуками там, на Черном море, тайной для кого надо не стала. И сидел дядя Ёся, не глядя в глаза наркома в очках, смотрел и не находил ответа.
— Иосиф Самуилович, — говорил нарком, разглаживая чуть скомканный лист справки, лично взятый у дяди Ёси и смятый в разом погасшей ярости, — вы нужны нам здоровым, спокойным, выспавшимся и даже съевшим ваше обязательное яйцо всмятку. Вы нужны нам, и не нам, Ему и мне, а стране. Вы же знаете!
Да, он знал. Три раза в год, ложась в специальную больницу-санаторий НКО, знал. По две недели, три раза в год, под капельницами, с препаратами, под аппаратами, под наблюдением врачей и сестёр, знал и никогда не забывал.
В самом НКО уже три года целый этаж отведен под огромные стальные блоки, гудящие мощными лампами, вентиляторами охлаждения, потрескивающие километрами проводов и контактов из драгметаллов. Целое бюро, сто человек настоящих гениев, всеми силами, днем и ночью пытаются довести до ума чудовищную машину, должную выдавать аналитику и прогноз с той точностью, что выдает один единственный старый еврей.
У него квартира в новом квартале, с домработницей, прикидывающейся соседкой. Его окна выходят на хвойный лес, где он гуляет вечером, встречая знакомых, грибников, бегунов, мам с колясками или саночками, любителей собак, да…
Окна выдерживают прямую очередь полной коробки крупнокалиберного пулемета, а автоматические жалюзи, срабатывающие на скорость и температуру, спрячут его от прямого попадания из гранатомета. Собаки в лесопарке и доме служебные, чующие взрывчатку за километр, а мамы
