Истребитель демонов - Уильям Кинг

— Мой отец и Борек — старые друзья. Когда отец был молод, они вместе сражались во многих стычках. Он помог провести последнюю экспедицию Борека до края Пустошей. Отец позаботился о нём и твоём друге Готреке, когда те приковыляли обратно с выжившими. Он не был удивлён. Отец предупреждал их не ходить туда. Они не послушали.

Феликс пристально посмотрел на неё. Он не представлял, что в прошлой экспедиции участвовал кто–либо из людей.

— Это меня не удивляет, — печально сказал Феликс.

Он обладал значительным опытом в том, насколько упёртыми могут быть гномы.

— Кое–что удивило даже моего отца. Он не ожидал, что хоть кто–нибудь возвратится с того гибельного задания. Из–за последователей Хаоса подобное удавалось весьма немногим.

— Как давно был тот поход?

— До моего рождения. Более двадцати зим назад.

— Значит, гномы долго ожидали возможности вернуться.

— Вроде бы. Похоже, что они хорошо подготовились. Даже более того, в Мидденхейме я оказалась, доставив сообщение отца о том, что он выполнил их запросы.

— Что ты имеешь в виду?

— Борек просил отца сделать некие приготовления в нашем поместье. Собрать чёрную воду. Построить башню. Заготовить кое–какие припасы. В то время это казалось бессмысленным, но теперь, увидев этот корабль, думаю, что смысл мне ясен.

— Гномы построили базу, промежуточную станцию на земле твоего отца.

— Ага. И заплатили за это доброй гномьей сталью.

Поймав недоумённый взгляд Феликса, она улыбнулась ему и обнажила один из своих мечей, немного вынув его из ножен. Феликс заметил на клинке гномьи руны.

— У границ Хаоса золото нам без надобности. Оружие нам подходит больше, а гномы — лучшие оружейники в мире.

— Ты проделала долгий путь от Кислева до Мидденхейма. Далековато для прекрасной молодой женщины, путешествующей в одиночестве.

— Замечательно, господин Ягер! Я уже почти отчаялась услышать от тебя комплимент. В Кислеве мужчины более прямолинейны в подобных вопросах.

— Похоже, женщины тоже, — с лёгким удивлением заметил Феликс.

— Жизнь коротка, а зима долга, как мы говорим.

— Что это означает?

— Ты настолько бестолковый?

Феликс не мог ничего поделать, но чувствовал, что беседа выходит из под его контроля. Он ранее никогда не встречал женщин, похожих на эту кислевитку, и не был уверен, что это ему нравится. Женщины Империи не вели себя подобным образом, разве что за исключением маркитанток и девок из таверн, а Ульрика Магдова, несомненно, не относилась ни к тем, ни к другим. Вероятнее всего, он попросту недостаточно понимает её нрав. Возможно, это всего лишь манера поведения женщин–кислевиток.

Нарушив неловкое молчание, Ульрика произнесла:

— Я путешествовала до Мидденхейма не одна — хотя могла бы. При мне были телохранители из гусар моего отца. Они отбыли на север, а я ожидала возвращения с Бореком.

Впервые она не встретилась с ним взглядом. Он почувствовал, что она что–то скрывает и не был уверен, что же это может быть. Несомненно, тут было нечто большее, чем переглядывание. В то же время, Феликс впервые начал подозревать, что кислевитка не столь самоуверенна, как он мог предположить по её красоте и дерзости. Такое предположение внезапно сделало Ульрику более доступной и, некоторым образом, более привлекательной. Феликс улыбнулся ей снова, и она улыбнулась в ответ, на этот раз несколько печальнее. Затем Ульрика бросила взгляд за его плечо, обеими руками разгладила брюки и встала на ноги, всё это время удерживая его ослепительной улыбкой.

Феликс посмотрел в направлении её взгляда и заметил, что другой пассажир — волшебник — только что вошёл в помещение командного мостика. Он смотрел на них с недоумевающим и, как показалось Феликсу, обиженным видом. В чём бы ни была причина, незнакомец тут же взял себя в руки. Его худощавые, привлекательные черты лица приобрели выражение апатичного удивления, и он проследовал в помещение. Ульрика Магдова прошла мимо него, помедлив лишь для того, чтобы бросить снисходительный высокомерный взгляд.

— Добрый день, господин Шрейбер. Рада была пообщаться с тобой, Феликс.

— Добрый день, — негромко произнёс Феликс, поднявшись, как только Ульрика пропала из вида.

Маг опустился в кресло, которое она освободила.

— Итак, — произнёс он, — вы познакомились с прекрасной Ульрикой. И что вы думаете, а?

«Что за неуместный вопрос от совершенно незнакомого человека», — подумал Феликс, но он слышал, что маги бывают несколько чудаковаты. Затем он заметил, что мужчина улыбается и покачивает головой, словно смакуя собственную шутку. Белые зубы контрастировали с загорелой кожей — выражение лица, оттачиваемое волшебником годами. Феликс предположил, что волшебник вряд ли старше него более чем на десяток лет. Внезапно мужчина импульсивно протянул свою руку.

— Максимилиан Шрейбер, к вашим услугам. Друзья зовут меня Максом.

— Феликс Ягер, к вашим услугам.

— Феликс Ягер. Я прежде слышал это имя. Был весьма обещающий поэт с таким именем. Вы имеете к нему отношение? Несколькими годами ранее я прочёл несколько его стихов в сборнике Готтлиба. Они мне более чем понравились.

Феликс был приятно удивлён, обнаружив, что незнакомец слышал о нём. Он вернулся мыслями назад в дни студенчества, когда он писал стихи и рассылал их в различные сборники. Всё это словно происходило с кем–то другим и давным–давно.

— Это мои стихи, — сказал он.

— Превосходно. Приятная неожиданность. Почему вы перестали писать? Издание Готтлиба, вышло, должно быть, три года назад, по меньшей мере.

— У меня были кое–какие проблемы с законом.

— Что за проблемы?

Что–то в обходительных манерах мага начало раздражать Феликса.

— Я был отчислен из университета за убийство человека на дуэли. А затем последовали бунты Оконного Налога.

— О да, бунты. Итак, впридачу к тому, что вы поэт Феликс Ягер, вы ещё и известный преступник Феликс Ягер, оруженосец Готрека Гурниссона, пользующегося дурной славой.

Феликс побледнел от потрясения. Прошло много времени с тех пор, как он встречал кого–нибудь, кто мог сопоставить оба эти факта воедино, или вообще знал о том, что Феликс преступник. Империя обширна, а новости распространяются медленно. Феликс весьма долгое время не бывал вблизи Альтдорфа — места той ужасной бойни во время бунтов. Волшебник явно заметил его состояние. Его улыбка трансформировалась в усмешку.

— Не беспокойтесь. Я не собираюсь передавать вас в руки закона. Сам всегда полагал тот налог несправедливым и дурацким. И, по правде говоря, я сочувствую вашим затруднениям в университете. Меня самого вышвырнули из Имперского Колледжа Магов, правда, за несколько лет до того, как вы начали свою карьеру бунтовщика.

— Вас?

— О, да. Мои наставники полагали, что я проявляю нездоровый интерес к теме Хаоса.

— Полагаю, я с ними согласен. Это та тема, любой интерес к которой нездоров.

Слабый огонёк промелькнул в глазах волшебника, и он порывисто склонился вперёд на своём сидении.

— Я не могу поверить, что вы так думаете, господин Ягер. Подобную недальновидность я мог бы ожидать от ссохшихся стариков из колледжа, но никак не от искателя приключений вроде вас.

Феликс ощутил необходимость защитить свою точку зрения.

— Я полагаю, что знаю кое–что на эту тему. У меня больше опыта противостояния Хаосу, чем у большинства.

— Вот именно! Я тоже сражался против Тёмных Сил, друг мой, и обнаруживал их служителей в разных малопривлекательных местах. И я не думаю, что ошибаюсь, говоря о том, что в настоящее время это величайшая отдельно взятая угроза нашему государству. Нет, нашему миру!

— Тут я с вами согласен.

— И учитывая подобное обстоятельство, что плохого в изучении этой темы? Для того, чтобы бороться со столь могущественным противником, мы должны понимать его. Мы должны знать его силы и слабости, его цели и опасения.

— Да, но изучение Хаоса искажает тех, кто этим занимается! Многие вступали на этот путь с лучшими намерениями, лишь чтобы обнаружить себя порабощёнными теми силами, против которых они сражались.

— Сейчас вы говорите, несомненно, как мои пожилые наставники! А не приходит ли вам на ум, что, будучи служителем Хаоса, вы могли бы использовать точно такие же аргументы, чтобы мешать осуществлению расследования своей деятельности?

— Не можете же вы всерьёз предполагать, что ваши наставники в имперском колледже являются…

— Разумеется, нет! Я просто утверждаю, что служители Хаоса коварны. Вы не представляете себе, насколько коварны. Всё, что им требуется сделать — это поместить идеи в книгах, распространить слухи, поощрить убеждения. И, разумеется, Хаос искажает. Если ты работаешь с искривляющим камнем — он изменит тебя. Если ты проводишь тёмные ритуалы — твоя душа будет запятнана. Я признаю, что в подобной линии аргументации есть доля истины. Тем не менее, я не думаю, что это должно останавливать нас от исследования Хаоса, попыток нахождения способов воспрепятствовать его распространению, обнаружения его последователей, ослабления его ужасающей силы. Во всём нашем обществе распространился заговор молчания. Он поощряет невежество. Он даёт нашим врагам тень, в которой они скрываются, места, где они прячутся и плетут заговоры.