Лабиринт розы - Титания Харди

Она кивает и снова умолкает, словно раздумывая, продолжать ли разговор.

— Ну а роза была его любимицей и постоянной спутницей. Это код, обозначающий цель всего человечества — достижение божественной мудрости.

Кэтрин в упор глядит на молодого священника, ожидая, что тот начнет противоречить ей с точки зрения своей, немного иной теологии. Но он молчит, и девушка продолжает:

— Прийти к такой мудрости можно единственно через любовь и познание. Цветущая роза объясняет нам суть мироздания. И в самом деле, смысл и значение Вселенной становятся доступны нам благодаря обычной розе — такой, как эта. Проникнуть в тайну розы означает постичь сущность космоса. Посредством этого простого совершенства мы сами становимся более совершенными. — Кэтрин глядит на викария, но слова ее обращены вдаль, сквозь время и пространство. — Для понимания всех возможностей, связанных с розой, человечеству необходимо развить в себе способность к любви настолько, чтобы суметь полюбить всех людей, все живые существа, все незнакомое и чуждое. Мы должны расширять в себе способность к познанию и пониманию, и поможет нам в этом любящий разум наших сердец.

Она улыбается священнику, который внимает ей, как заколдованный, ничуть, впрочем, не противясь таким приятным чарам. Кэтрин кладет цветы у подножия надгробия, кланяется викарию и тихо уходит.

14

За день в голове у Саймона родилась уйма всяких соображений, и он, поскорее отделавшись от другой парочки, нагнал Алекса и Люси у машины. Его эклектический ум обладал способностью выбирать факты из множества источников и прослеживать между ними связь — черта, роднившая его с Уиллом и отчасти объяснявшая их дружбу. Находясь под влиянием своих наблюдений, Саймон, с риском разозлить Купидона, жаждал поделиться ими с Алексом. Он предложил отыскать какой-нибудь уютный уголок и выпить кофе, но Алексу хотелось скорей доставить Люси домой, в тепло. В последние полчаса она выказывала признаки утомления, и ничто не должно было испортить ей впечатления от такого удачного дня. Именно чуткость — возможно, не слишком нужная или даже не вполне осознаваемая той, которой предназначалась, — побудила его предложить Саймону встретиться попозже в Челси, после того как он подбросит Люси до ее квартиры на другом берегу.

— Я все равно на вызовах в Бромптоне, поэтому лучше мне быть где-нибудь поблизости.

Люси, обычно нетребовательная из-за того, что в детстве никто и не думал считаться с ее пожеланиями, на этот раз проявила несвойственное ей упрямство. Хотя ее мнения действительно не спрашивали, она впервые начала открыто отстаивать его, споря с Алексом. Пусть они и познакомились благодаря состоянию ее здоровья, но это внезапно стало ей докучать.

— Алекс, сегодня такой приятный день, и я ничуть не устала. Мне бы очень хотелось посидеть вместе с вами за кофе.

Она так выразительно взглянула на него, что все его возражения сами собой растаяли.

— Только при условии, что я разожгу камин и усажу вас подле него.

Вот так она и оказалась у него дома, в залитой солнцем гостиной с высокими потолками и с видом на скверик. Удобно устроившись в кресле с чашкой чая в руках и кошкой Минти на коленях, Люси с интересом рассматривала затейливый старинный камин серого мрамора. Легкий беспорядок в комнате только способствовал расслаблению. Здесь она чувствовала себя очень комфортно. Алекс неспешно хлопотал в кухне, и Люси наконец обратилась к нему и Саймону, желая поделиться мыслями о сегодняшней экскурсии, занимавшими ее уже около часа.

— Странная там церковь, вам не кажется? Ничего памятного не осталось ни от самого Ди, ни даже от его могилы. Дом Ди тоже не сохранился — только часть садовой стены. Словно вся его земная жизнь была сном, а духовная сущность живет и поныне. В церкви с начала семнадцатого века произошли колоссальные изменения.

В ее голосе слышались сожаление и одновременно убежденность.

— «…Из вещества того же, что наши сны»?[54] — засмеялся Алекс. — Зато в путеводителе мне понравилось прямо-таки мистическое свидетельство некоего очевидца, будто бы наблюдавшего спустя годы шторм, вызванный Ди ради сэра Эверарда Дигби![55] Волшебство, вполне уместное для прототипа Просперо!

Саймон уже собрался сострить, дескать, в Викторианскую эпоху неумехи реставраторы немало напортачили в церквях по всей стране, но неожиданно передумал и заговорил совсем о другом. Все это время он с возрастающим вниманием всматривался в черты Люси. Когда Алекс пришел из кухни и поставил на стол кофейник, Саймона озарило:

— Знаете, Люси, а ведь вы правы: теперь-то я вас узнал! Лицо у вас примечательное…

Она с подозрением покосилась на него, но поняла, что это комплимент.

— Пока мы гуляли, я все ломал себе голову, но сейчас уже не сомневаюсь: это вас я видел в пабе на Фин-стрит около месяца назад. Кажется, я тогда проверил вас на благонадежность!

Он смущенно хохотнул. Люси задумчиво кивнула и тоже вспомнила мужчину, который подмигнул ей в тот ненастный день, когда она спешила обратно в больницу.

— Да-да! Не в самом пабе — я как раз шла мимо, возвращаясь в Бромптон. У вас хорошая память.

Она подумала, что Саймон тогда показался ей привлекательным, иначе его образ не отложился бы в ее подсознании.

— Удивительно, но в том пабе я тогда встречался с Шан. Надо было и вас к нам затащить — незнакомку с улицы! А если серьезно, то вы с ней хорошо поладили.

— Она сейчас словно заблудшая душа, — тактично заметил Алекс. — У нее редко получается общаться с женщинами. Но сегодня, как мне кажется, она осталась довольна собой — по большей части.

— Значит, ей пришлось страдать… — Люси поочередно поглядывала на Алекса и Саймона, не желая лишний раз выпытывать подробности. — Она была подружкой вашего брата?…

Это было не все, что ей хотелось знать, но за обедом Люси сама собрала воедино все невысказанные слова.

— Они провели вместе больше трех лет, а в мае расстались. Но была бы на то воля самой Шан, этого бы не случилось.

Меланхоличные слова Алекса выдавали его скрытую печаль.

— А теперь она начала все по новой — или пытается начать. — Саймон взглянул на Алекса и продолжил саркастическим тоном: — Ничто так не возводит человека до псевдобожественного уровня, как ранняя и трагическая гибель. То, что случилось с Уиллом, точь-в-точь в духе Джеймса Дина![56] И теперь бедная девушка ни за что его не забудет!

— Но ведь сам он, наверное, хотел бы этого, — предположила Люси.

— Хотел бы, — грустно улыбнулся ей Алекс и сменил тему: — Саймон, что ты думаешь об этом ее новом друге?

— Мама всегда учила меня: если ты не можешь сказать что-нибудь приятное о ком-либо, не говори ничего! — Саймон запрокинул голову и захохотал. — Боюсь, эта заповедь обрекает меня на гробовое молчание.

— С ним что-то не так, — подхватила Люси. — Но не оттого ли, что он вам просто не нравится из-за Шан?

— Я ему не верю, и точка! — тут же возразил Саймон. — Ты видел, Алекс, какие у него были глаза, когда ты отдавал Люси ключ? Он сам был не прочь его заграбастать — ясно как день!

— Прямо «Остров сокровищ» какой-то. — Алекс был настроен скептически. — Меня всегда удивляло, до какой степени Уилл увлекался всем этим, но, мне кажется, это отчасти объясняется его отношениями с мамой, интересом к ее родословной и поиском своего места в ней. Ему казалось, что они с мамой очень похожи. Думаю, его любопытство было своеобразной попыткой самосознания. А Кэлвин, скорее всего, хочет завладеть ключом потому, что считает, будто бы им можно отпереть королевскую сокровищницу. Что очень маловероятно.

— Но сведения о Ди говорят сами за себя! — воскликнул Саймон и тут же пояснил, хотя Алекс не выказывал особых признаков заинтересованности: — Я ничего о нем не знаю, зато мне удалось отдать на анализ тот документ Уилла — подлинную рукопись, прилагавшуюся к ключу. Говорил он тебе?

Алекс покачал головой.

— Мой двоюродный брат из Оксфорда занимается радиоуглеродным анализом. Разумеется, существует и вероятность ошибки, но он указал период между тысяча пятьсот пятидесятым и тысяча шестьсот пятидесятым годами.

— Что достаточно тесно соотносит его с эпохой Ди…

Алекс встал, подошел к книжной полке и вернулся со шкатулкой для документов, вынул из нее туго скрученный лист старинного пергамента и расправил его на столе.

— Вот оригинал — Уилл оставил мне его на хранение, а в путешествие взял копию. Документ тоже принадлежал ему, и Кэлвин спрашивал меня о нем в церкви.

Люси, до сих пор не пропускавшая ни единого слова, вдруг заговорила с неожиданной горячностью:

— Алекс, это вовсе не мое дело, и, возможно, я не должна ничего говорить, но мне, как и Саймону, было неловко в компании с Кэлвином. Он не привык смотреть в лицо собеседнику, вернее, он всякий раз спешит отвести глаза, словно боится встретиться с ним взглядом. И я согласна с Саймоном: он тоже хотел получить этот ключ. Глупо признаваться, но я чуть было не поддалась его нажиму и едва сама не отдала его. У меня создалось впечатление, что ключик дает доступ к чему-то, что страшно интересует Кэлвина, и, возможно, он даже знает, к чему именно.