Макс Шрёдингер (СИ) - Конопляник Станислав

— Другого я услышать от тебя не ожидал. Вы истинные противоположности, я даже завидую вам немного, — улыбнулся дед Коля.

— Я совсем забыла, — встрепенулась Аня. — Сэр Майкл, Вы общаетесь с моим отцом? Можете попросить его оставить меня в покое?

— К сожалению или к счастью, я предоставлен сам себе.

Аня посмотрела на него внимательно, после на лице отразилась тревога.

— Не переживайте за меня. Винтеру Кригу нет до какого-то апотекария никакого дела, уверяю Вас. А ты, парень, — обратился он ко мне, — неплохо изменил мою леди Аннабель.

— О чём он? — не понял я.

— На всём Олдвинде никогда не было человека, за которого она бы переживала. Теперь их целых два, и я в их числе, — гордо закончил дед Коля.

Глава 14. Аннабель Лютая

Мы сидели на лавочке и кушали пирожки. Их у нас было по одному, Аня съела свой и поглядывала на мой.

— А выходить замуж обязательно? — задалась она вопросом так внезапно, что я едва не подавился.

— Если не хочешь, можешь не выходить. У тебя и паспорта-то нет здесь, наверное, — пожал я плечами. — Хочешь укусить?

— Угу, — она откусила от моего пирожка маленький кусочек, следя за моей реакцией. Увидев одобрения, откусила ещё один побольше, прожевала. — По паспорту мне уже сорок три, нужно новый достать.

Она просила не говорить о её возрасте, поэтому я проглотил свой вопрос.

— Ты хотел спросить, — подняла она бровь.

— Это про возраст.

— Мне триста сорок один.

Я всё же подавился пирожком.

— Триста сорок один год без секса? Ну ладно, первые лет пятнадцать не считаются, но остальные!

— То есть я на триста восемнадцать лет тебя старше, а ты… Переживаешь за меня! — вдруг смутилась она. — Я выйду за тебя замуж и нарожаю тебе детей!

Тут уж я смутился.

Мы с ней сидели, два красных придурка, на лавочке. Я с остатками своего пирожка, который больше в глотку не лез.

— Хочешь?

— Ага, — она подставила ладошку, а я ей пирожок поднёс ко рту. Она ухватила его зубами, смешно уставившись на меня. Прожевала. — Ты мне так жопу раскормишь пятидесятого размера. А чего ты смутился? Ты не хочешь детей?

— Да так, — буркнул я. Она опустила взгляд. — Мы знакомы меньше недели. Не кажется тебе, что всё очень быстро у нас развивается?

— Ну да… — принялась она рассматривать свои пальцы.

— Нет, ну ты смотри, тебя эта скорость не смущает?

— Неа.

— А как же церемонии? На одно колено встать, предложение тебе сделать?

Она скривилась.

— Я понял, — кивнул я. — Ну что, гугли тогда, как загс работает, пойдём сделаем тебя Аней Шрёдингер, — хохотнул я. Она похлопала глазами. — Я серьёзно! Ты права, чего тянуть. Я тянул с Викой год, в итоге после грандиозной свадьбы мы прожили полгода и разбежались.

— А что-то изменится?

— Ни-че-го. Не хочешь, можем не расписываться.

Мне снова захотелось её потискать, я прилез поближе, обнял её, щупая за бока. Она обняла меня, пряча руки под свою же байку оверсайз.

— А кто за детьми здесь следит? — спросила она, развивая тему.

— Как договоримся. Если я работаю, то ты за детьми следишь.

Она задумалась, нехотя кивнула.

— А работа по дому?

— Ну у тебя и скорости, — рассмеялся я и пощекотал её. Она, истерично хохоча, попыталась вырваться, но после лишь крепче ко мне прижалась. — Обычно, — я стал вспоминать жизнь в деревне, когда у Кузи уже был ребёнок, — одна стирка в день, приготовить покушать на пару дней и убрать не во всей квартире, но хотя бы в комнате и на кухне, посуду вымыть, развесить бельё, проутюжить, разложить стопками, чтоб проще было потом искать. Ещё еду с магазина таскать, чтоб было из чего приготовить, одежду покупать, лекарства там всякие.

Я вспоминал это с улыбкой, потому что учился в школе, а после школы помогал по дому. В основном я, конечно, готовил, но иногда и убирал, и утюжил, и полы мыл вместе с Кузей, когда их малая болела.

— Ну-у, — протянула Аня, — это как-то…

— Много? Я понимаю. Но у нас, я думаю, я буду стараться взять хотя бы половину на себя, — обнадёжил её я.

— Ты? На себя? — потрепала она мои волосы.

Я ничего не понял.

— Как хочешь, но вообще это не много, я бы и сама справилась, — гордо заявила Аня. — А что сегодня вечером делать будем?

— Моя жизнь обычно скучная, — предупредил я. — Это тут безумные деньки. Ты ж понимаешь, что большую часть времени я просто сижу за компом?

Аня кивнула.

— И что сил после работы на что-то активное у меня нет.

Она опять кивнула.

— И что…

— Ты затворник, и весь из себя скучный такой. Я знаю, зато ты мой, — повисла она у меня на шее, а после поцеловала так, что я забыл, о чём говорил. Она посмотрела на меня после поцелуя: — Будем вечером смотреть про твоих сисястых нарисованных баб, а потом пойдём погуляем по улице, но не долго, потому что нужно решить вопрос с отцом.

— Как скажешь, Ань, — пожал плечами я.

Что угодно и куда угодно, лишь бы с ней.

Мы ехали на другой конец города, в какие-то дворы, нашли там заброшенное здание, пролезли в дырку в заборе, зашли внутрь. Это была недостроенная парковка, сырая и пыльная. Входя в здание, Аня что-то сделала и мне стало щекотно.

— Месть за щекотку? — уточнил я.

— Невидимость. Теперь ты невидимка, как и я.

— И можно делать всякие непотребства на виду у всех?

— Ну у тебя и мыслишки, — буркнула Аня, а сама шагала красной, словно рак.

— Ну, там, шнурки связать узлом. Телефон в другой карман переложить, — пояснил я. — Хотя на твоё лицо посмотришь, и там мысли только…

— Да! Потому что на третьем свидании парень девушку… как это слово? Домагивается. А ты не домагиваешься. Потому что я запретила. Но то, что я запретила, а ты выполняешь, это, конечно, ты молодец, но мог бы и не выполнять!

Я расхохотался, а она помотала головой, остановилась.

— Там будут люди с оружием, могут начать стрелять. Стой на месте и не шевелись.

Я увидел, как вокруг меня надувается купол, словно мыльный пузырь. На плечи лёг незримый груз, хотелось где-то что-то почесать, но у меня не было того, что мне почесать хотелось — странное чувство.

Мы поднялись на второй этаж и из полутени вырисовались семь силуэтов: шестеро однотипных парней с пистолетами и автоматами, напоминающих гопников с района — спортивки, кеды, шорты, майки, байки, взгляды туманные и невероятно уверенные в себе. В середине строя стоял Игорь в белой рубашке с галстуком, в лакированных туфлях, с гарнитурой в ухе — солидный мужик.

— Держись рядом, — предупредила Аня. — Не бойся, если начнут стрелять — ты защищён.

— Аннабель Винтеровна, как хорошо, что Вы пришли. И я уверен, что Вы привели нам показать своего суженого, хоть мы его сейчас здесь и не можем увидеть, — стал говорить Игорь.

— Тсс, — шикнула Аня на Игоря, вертя головой из стороны в сторону.

— А где же приветствие, где же радушие? — продолжал он говорить.

— Замолчи… — будто бы себе произнесла она и в руках её появилась глефа.

Она перехватила глефу в одну руку, во второй появился средних размеров щит.

— Ой, как грубо. К чему такая осто…

Кассандра появилась из пустоты. В руках вместо пистолетов у неё был огромный молот, который она обрушила на Аню. Аня прикрылась щитом. Меня сбило с ног и протащило по земле. Я приложился головой и пытался встать, пока вокруг происходила какая-то движуха. На потолке горела синим пламенем огромная фигура, и я мог лишь предполагать, что это и зачем, но я точно знал, что не Игорь сотворил подобное.

Люди Игоря стояли в стороне — встревоженные, с взведённым оружием, но не стреляя. Я, проморгавшись, видел перед собой Аню, закрывавшую собой меня. У Кассандры в руках что-то сверкнуло и Аня остановилась, роняя глефу.

Моего виска коснулась сталь дула пистолета.

Сердце бешено билось, желудок скрутило, ноги тряслись. Тело окаменело, не двигалось. Упасть бы хотя бы, дать Ане больше времени! Но нет, мысли в безумном хороводе сковали моё тело, и без того слабое и немощное.