Повесть эльфийских лет - Ксения Баштовая

– …три часа проживет, и то хоро…

– …часа?! Да ты с ума…

Новый смешок:

– А вы не зна…

– До недавнего момента не знал. – Это была первая фраза, услышанная целиком.

Яркий свет резанул по глазам. Ирдес вскинул руку, закрывая лицо от слепящих лучей, скривился от резкой боли за грудиной и закашлялся, хватая ртом воздух: пряные запахи буквально душили.

Но странное дело, когда он отвел руку от глаз, оказалось, что он сидит в мягком глубоком кресле в какой-то комнате. Единственным источником света являлся крохотный огарок в тяжелом бронзовом подсвечнике, стоявшем возле его ног. Само помещение практически потонуло во мраке, и в дрожащем, неверном свете свечи был виден лишь узорчатый паркет.

В пятно света шагнул высокий мужчина, склонился над скорчившимся в кресле юношей:

– Живой?

Судя по всему, именно он разговаривал с тем, визгливым. Но вспомнить, где именно он слышал этот голос, парень пока что так и не мог.

– Вроде бы, – выдавил Ирдес и вновь закашлялся.

Его собеседник терпеливо дождался окончания приступа и протянул эльфу платок. Тот вытер губы и обнаружил на белоснежной ткани капли крови…

– Похоже, не очень, – мрачно резюмировал неизвестный тип и, оглянувшись, гаркнул: – Папирэани! Где ты там?

– Сейчас-сейчас, дон Дашен, – угодливо захихикал уже знакомый визгливый голосок, и из темноты буквально выпрыгнул маленький скрюченный гоблин с отвисшими от старости ушами. В кривой лапке он держал прозрачный стакан, до краев наполненный зеленой булькающей жижей.

Подсунув сосуд под самый нос Ирдесу, уродец жадно запрыгал на месте:

– Пей!

Эльф перевел непонимающий взгляд на стоявшего рядом мужчину, лицо которого все еще было скрыто в тени.

– Пей, – равнодушно пожал плечами он.

Юноша скривился от нового приступа резкой тянущей боли в груди, осторожно принял стакан из уродливых ручек и сделал первый глоток.

Как ни странно, напиток оказался довольно приятным на вкус.

– До дна! До дна! – зафыркал гоблин.

Парень покорно осушил стакан, стараясь не обращать внимания на то, что перед глазами все кружилось и плясало, а сам гоблин то сжимался до крошечной точки, то вытягивался и разрастался чуть ли не до потолка.

Папирэани осторожно принял сосуд из чуть дрожащей руки и радостно ухмыльнулся:

– Еще пара минут, и…

– И что? – прохрипел пересохшим горлом полукровка.

Дребезжащий смешок резанул по ушам.

– И можно зажигать свет, так больно уже не будет.

Через несколько ударов сердца послышались чиркающие звуки – гоблин видимо, нашел огниво.

– Долго еще, Папирэани? – мрачно поинтересовался мужчина.

– Секундочку, дон Дашен!

И лишь в тот момент, когда одна за другой начали загораться свечи, невольный гость вспомнил и где он слышал голос хозяина дома (получается, это было совсем недавно: когда дон Дашен разговаривал с бистивилахом), и главное, кто такой дон Дашен. Оставалось только надеяться, что у главы Пиковой гильдии, с которым судьба сегодня столь любезно свела юного эльфа, не было никакого заказа на Ирдеса. Хотя… Если бы этот самый заказ у гильдии убийц имелся, вряд ли бы Ирдес сейчас находился здесь. Придя к столь простому умозаключению, парень более или менее успокоился.

Впрочем, особо поразмыслить ему не дали. Гоблин, как оказалось, стоял сейчас возле невысокого, едва достающего ему до пояса столика, на котором в стеклянных сосудах что-то противно булькало и пузырилось. Подхватив какую-то плошечку, до краев наполненную алой жидкостью, алхимик поспешно вылил ее в глубокую миску. Не обращая никакого внимания ни на сидевшего в кресле Ирдеса, ни на стоящего поодаль дона Дашена, гоблин принялся осторожно добавлять в имеющуюся жидкость какие-то новые ингредиенты. Пара капель маслянистой черной жижи. Ложка серебристо-зеленого порошка. Хрустальный шарик пару дюймов диаметром, в глубине которого пляшет крошечный огонек…

Приготовив чудную смесь, гоблин проковылял мимо пикового туза к Ирдесу, подсунул ему под нос миску:

– Пей.

– А стоит? – осторожно поинтересовался эльф. Кашель прошел, в груди практически не болело, а потому он совершенно не хотел ничего пробовать.

– Пей, – сладко пропел алхимик, подрагивая то ли от возбуждения, то ли от злости. С края миски сорвалось и упало на пол несколько капель. По узорчатому паркету запрыгал крошечный огонек, норовя подпалить сухое дерево, но гоблин уверенно притушил его ногой.

– Пей-пей, – подтвердил дон Дашен, не отрывая чуть насмешливого взгляда от невольного гостя.

Ирдес покорно принял плошку из рук гоблина и несмело отхлебнул через край, искоса разглядывая хозяина дома.

Дон Дашен был именно таким, как его описывали. Темный эльф. По возрасту примерно ровесник дона Кевирта. В черных как смоль волосах уже появились седые пряди. Угольные глаза чуть прищурены.

Ирдес сделал еще пару глотков и передал миску гоблину:

– Достаточно?

– Более чем! – захихикал зеленый уродец.

– В смысле? – Боль практически прошла, лишь где-то у висков крутилась неприятная пульсация крови, отзывавшаяся в ушах громким гулом.

– В прямом, – зевнул дон Дашен, присаживаясь в свободное кресло неподалеку от алхимического столика. – Расскажи о последствиях, Папирэани.

– А что тут рассказывать? – Гоблин смачно облизнулся раздвоенным языком. – Проклятие на нем, дон Дашен, я уже сотню раз говорил. Хорошее проклятие, наше, родное.

– Ты это уже говорил, – лениво отозвался эльф, задумчиво разглядывая перстень с янтарной вставкой, красующийся на правой руке. – Правда, так и не ответил, откуда проклятие взялось и почему он еще жив. Что за срок – три часа? Нельзя было проклясть сразу и навсегда?

Ирдесу крайне не нравилось, что о нем говорят, как о мебели. Но еще больше ему не нравился рассказ о проклятии. А если к этому прибавить, что ссориться пришлось бы с главой гильдии убийц… Полукровка счел за лучшее промолчать, сжав зубы, и прислушаться к речам гоблина.

Пожилой алхимик плюхнулся прямо на пол, подогнув ноги под себя. Крутанул головой, так что отвисшие мочки ушей хлестнули по щекам, и злорадно ухмыльнулся, показав пеньки полусгнивших зубов:

– Воровать не надо. Спросите у мальчишки, что он недавно украл, да так и не донес.

Взор дона Дашена плавно переместился на Ирдеса. В длинных распущенных волосах темного эльфа парнишка потрясенно разглядел нитку с закрепленными на ней блестящими полупрозрачными камнями. Небольшими, меньше ногтя, но от этого не менее яркими. Похоже, придворная мода, о которой шептались сплетники, спустилась и в город.

– Действительно, что? – Вкрадчивому мягкому голосу пикового туза позавидовала бы змея из тех, что скрываются в траве, притворяясь сухой веткой, а потом впиваются ядовитыми зубами в жертву.

– Я не ворова… – Отчаянный крик Ирдеса прервался приступом сухого кашля.

– Врать не надо, – противно захихикал гоблин. – Мои настои, конечно, хорошие, но проклятие не снимают. Скажи спасибо, что легкие сейчас не выплевываешь. И часа три еще проживешь. И умрешь спокойно, а не как должен был – в муках.

Парень вытер платком губы, обнаружил на нем новые пятна крови и уже тихо начал:

– Я ничего не воро… – Новый приступ кашля.

– Разумеется, – лениво согласился с ним дон Дашен. – А гоблинское проклятие пало на тебя совершенно случайно. Папирэани, что там нужно украсть для приобретения такого несчастья?

Алхимик задумчиво дернул себя за отвисшую мочку уха.

– Если мне не изменяет память, – впервые за вечер начал он серьезным тоном, – проклятие с такими симптомами лежит на двух предметах: это список родословной правителей Тангера, который сейчас хранится в Императорской библиотеке, и статуэтка Лоо-Чха – она или кентаврам подарена, или на островах валяется.

– И что же – хорошее проклятие?

– Еще бы! – радостно захихикал гоблин. – Отличное, действенное! Вор через полчаса сдыхает.

Дон Дашен бросил косой взгляд на потрясенно прислушивающегося к этим словам Ирдеса.

– Тогда почему наш юный… – Он на миг замолчал и как-то чуть язвительно продолжил: – …друг до сих пор жив?

– До конца не украл, – фыркнул зеленокожий.

– До конца – это как? – удивленно заломил бровь темный эльф.

– Это украл, но не донес, – благодушно пояснили ему в ответ. – Ничего. Еще часа три подергается – и сдохнет. Пусть скажет спасибо, что я его настоем напоил. Просто умрет, не будет мучиться.

Ирдес недоуменно помотал головой, словно стряхивая наваждение. Все происходящее казалось ему спектаклем, разыгрываемым на базарной площади по пьесе, написанной драматургом. Создавалось впечатление, что и глава гильдии убийц, так называемый пиковый туз, и этот гоблин-алхимик проговаривали слова заранее выученной роли. То ли уже обо всем побеседовали и все выяснили, пока юноша был без сознания, то ли просто издевались.