Хозяйка кофейной плантации (СИ) - Тартен Шарлота

— А разве это не так? — лукаво улыбается матушка Аледжо.

— Нет, конечно, — возмущаюсь я. — Ещё не хватало, чтобы мой муж поверил такую сплетню.

— Твой муж не слушает сплетни, он обладает знанием, не ведомым даже мне, — говорит колдунья. — Он сам разберётся, кто чей мужчина, и кто кому помогал.

Я краснею от таких намёков, что я слишком забочусь о Фернандо. Вот только он оставался фанатично преданным Мигелю.

То, что на плантациях всё было спокойно и шло своим чередом, сахарный тростник собрали, переработали на заводе в сахар и отправили в Европу полностью заслуга управляющего. Даже будучи смертельно раненным, он не забывает об интересах фазенды. У него царит жёсткая дисциплина.

За всей этой производственной вакханалией он следит со своей больничной койки. Стоило управляющему прийти в себя, как он потребовал от надсмотрщиков ежедневно приходить и отчитываться. Сначала роптали, а потом привыкли. За полтора месяца втянулись настолько, что стали, как малые дети бегать уточнять у него каждый чих.

Даже Изаура и мои работники подчиняются ему. Сказал управляющий, чтобы все работы проводили во дворе и меня не привлекали, так и происходит. А я даже возмущаться не хочу.

Токсикоз мучит не только по утрам. Самое страшное, что меня тошнит от запаха земли и ещё поэтому не могу заниматься своей плантацией. Удивительный ребёнок у меня, защищает мамочку ещё не родившись.

В тот трагический день, когда пытались убить Фернандо, я готовила на подворье грунт для посадки и замочила зёрна кофе, чтобы они проросли.

Проросшие семена высаживает в грунт уже Изаура в специально отведённом месте во дворе усадьбы. Работы настолько много, что мы едва видимся. Черенки кофе она с командой высаживает уже на плантации. Оттого что я не вижу, какие деревья она сажает и правильно ли меня, как червь дерево подтачивает беспокойство.

Сижу возле открытого окна, дышу свежим воздухом и жду, когда придёт Изаура, чтобы рассказать, как прошла посадка черенков в этот день. Я записываю, когда и где они произвели высадку, жаль, что никто посчитать не может количество.

Сара теперь стала моей тенью. Кормит меня, готовит напитки по рецептам матушки Аледжо, следит за моим самочувствием. Я подозреваю, что сводку она передаёт управляющему и колдунье. А мне, порой даже спорить не хочется. Я стала быстро уставать, и всё время хотелось спать.

Да, беременность плохо повлияла на моё желание работать. Учитывая, что все только и делали, что брали на себя мои обязанности, я сосредоточилась на ребёнке.

Как только Фернандо узнал, что я жду малыша, он окружил меня такой заботой, какой не все мужья окружают жён. Может быть, поэтому матушка Аледжо считает его моим мужчиной, а не Мигеля.

А я вот тоскую без мужа и опасаюсь его появления одновременно. Тоскую потому, что моё тело тянет в его объятия, а боюсь потому, что я его совсем не знаю. Сложно предугадать его реакцию на беременность жены. Мало ли что он может подумать.

Фернандо сказал, что ждать его домой нужно не раньше, чем через месяц, я же отношусь к этому, как к отложенной казни. Лучше бы сразу узнать его реакцию на ребёнка.

Для себя я давно решила, что никому не позволю лишить меня моего малыша. Он прежде всего мой, и только потом Мигеля. Пусть сначала заслужит называться папой.

Раздумывая, пью молоко с мёдом, непроизвольно поглаживая уже заметный животик. В последнее время я стала плаксивой и раздражительной.

— Как вы себя чувствуете, хозяйка? — спрашивает Сара, которая три раза в день отчитывается перед управляющим о моём самочувствии.

— Мне бы тоже хотелось узнать, как себя чувствует хозяйка, — раздаётся от двери мужской голос.

Глава 40

Я медленно, словно под гипнозом поворачиваюсь и встречаюсь со взглядом того, кого так долго ждала.

Мигель! Вернулся! Живой!

Срываюсь и бегу к нему, но на полпути останавливаюсь. Он не сделал мне навстречу ни шага. Жду его ответной реакции.

Правильно поняв моё замешательство, он в несколько шагов преодолевает оставшееся расстояние и сгребаем меня в объятия.

Он касается губами моих губ. Поднимает меня под попку и усаживает себе на бёдра. Я цепляюсь за него ногами и руками, чтобы не упасть. Мигель одной рукой ласкает мою попку. От его прикосновений кожа горит огнём даже сквозь ткань. Второй рукой удерживая меня за затылок яростно целует.

— Как же я скучал по тебе, — возбуждённо шепчет он мне на ухо, — сколько раз представлял нашу встречу после долгой разлуки.

Он нежно целует меня в губы, и тело отзывается на него проснувшимся желанием.

— Пойдём, ты мне покажешь, что изменилось у нас в спальне, — ласково покусывая мочку уха, шепчет он.

— Там всё по-старому, — глупо отвечаю я, прекрасно понимая о чём он. Мигель закрывает мне рот поцелуем, с упоением исследуя его.

Не отрываясь от моих губ, он садит меня к себе на бёдра и несёт меня к нам в комнату. Он часто останавливается, слегка запрокидывая мою голову назад, и покрывает шею жадными поцелуями. От уха по шее и до ключицы, возвращаясь, он прикусывает мочку уха. У меня по телу разливается тепло, скручиваясь внизу живота в тугой тянущий узел.

— В море я вспоминал каждую чёрточку твоего лица, — хрипло произносит он между поцелуями. — Мечтал, как я буду ласкать тебя, любоваться обнажённым телом. О, Тори, реальность прекраснее любой моей самой смелой мечты.

В голове не остаётся ни одной мысли. Я провожу рукой по его голове, пальцы запутываются в его длинных волосах. Мигель, распахивая дверь в спальню ногой опускает меня на пол и закрывает дверь на замок.

Мигель берёт мою руку и по очереди целует кончики пальцев, а потом берёт их в рот медленно и с удовольствием посасывая их. Жаркая волна возбуждения охватывает меня. Я хватаю его за голову, чтобы притянуть и поцеловать. Мне необходимо завладеть его губами. Он чувствует моё желание, впиваясь в губы страстным поцелуем.

Он больше не сдерживается. Стягивая с меня платье, покрывает каждый кусочек моего тела жаркими поцелуями, от которых плавится кожа.

Как же мне он сейчас нужен. Хочу ощущать его кожу, чувствовать её вкус. Не в силах больше ждать, я стаскиваю с него камзол. Провожу рукой по мускулистому торсу, не скрывая восхищённого взгляда. Ему бы в кино спецназовцев играть. Легко касаясь пальцами кожи, спускаюсь к кубикам пресса. Расстёгиваю ремень.

Мигель останавливает меня, резко подхватывая меня под попку, садит к себе на бёдра и несёт к кровати. Всё ещё не прерывая поцелуй, кладёт меня на широкую постель. Я чувствую, как напряглись его руки.

Он покрывает поцелуями лицо, шею, ключицы, спускается к груди. Одежда только мешает нам. Мигель ловким движением стягивает с себя брюки, снимает с меня сорочку и застывает. Взгляд устремлён на мой слегка округлившийся животик.

Его глаза темнеют, ноздри раздуваются, а челюсти сжимаются, сейчас он похож на разъярённого пиками пикадоров быка на корриде. Чего от него ожидать? Восторга от того, что он станет отцом или беспочвенные подозрения? Возбуждение медленно угасает, как ночная звезда с появлением солнца.

Мигель осторожно кладёт руку на мой животик, прикрывая глаза, замирает. Я боюсь даже дышать, не понимая, что он творит, но попавшая под очарование этого простого жеста.

— Сыновья, — расплывается он в довольной улыбке, — спасибо тебе за них.

— Что? — ошеломлённо спрашиваю я. — Откуда ты знаешь?

Мигель сейчас похож на человека, который случайно проболтался.

— Я не знаю, — открещивается он от своих слов, — мне бы так хотелось. Не думал я, что, когда вернусь, ты уже будешь в положении.

— Ты бы ещё дольше плавал, и я бы встретила тебя с ребёнком на руках, — бурчу я больше для порядка.

— Тори, хватит пререкаться с мужем, так-то ты встречаешь меня после долгой дороги, — улыбаясь, произносит он. Видимо, новость о том, что он будет отцом, подняло ему настроение, — неужели у нас нет занятий поинтереснее.