Чехов. книга 9. Старое зеркало - Гоблин MeXXanik
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне кажется, что еще ты побаиваешься Любовь Федоровну, — отметил я.
— И тут вы правы, — кивнул призрачный парень. — Сдается мне, что вы уже знаете почему...
— С чего ты взял?
— Потому что она позволяет нам говорить об этом, — просто ответил он и кивнул в сторону порога, где стояла Виноградова. Она скрестила на груди руки, но не выглядела недовольной. Скорее нетерпеливой.
— Пойду узнаю, что она хочет... — бросил я и направился к дверям.
— Какие-то люди принесли нам всяческой снеди, — заявила призрачная дама. — Этот бесполезный парень, который мается в арке, пропустил людишек.
— Снедь отравлена? — уточнил я.
Любовь Федоровна покачала головой.
— Нет, но дело не в этом. А вдруг это считается взяткой?
— Вы просто предпочли бы деньги? — догадался я, и Виноградова вздохнула.
— Ну конечно. Послал же мне Искупитель испытание непосильное...
— И какое же?
— Адвоката, некроманта и совершенного добряка, которому морквой и редисом платят на работу. Это какой-то ад, честное слово!
— Но могло быть хуже, — предположил я.
Любовь Федоровна скривилась.
— Куда хуже-то?
— Могли бы помидорами стены закидать, — предположил я.
Женщина раздраженно отмахнулась и направилась в дом. Но все же спросила, не оборачиваясь:
— О чем ты говорил с этим никчемышем?
— Ярославом?
— Я не стану называть его по имени, — фыркнула Любовь Федоровна.
— Да что он вам сделал?
— Я не зову по имени того, кого могу съесть в случае необходимости.
— Что? — от неожиданности я даже споткнулся.
— Что? — невинно спросила женщина.
— Вы не станете кушать Ярослава!
— Уверен? — хищно оскалилась Виноградова. А потом хмыкнула: — Да шучу я, шучу! Какой-то ты уж больно серьезный, Павел!
Я бросил взгляд в окно и увидел побледневшего до состояния мела призрака, который слышал наш разговор.
— Это не смешная шутка, — строго заявил я.
— Как скажешь, — покладисто согласилась призрак и шагнула сквозь стену, растворяясь в доме.
Глава 10 Разговоры с мудрым другом
Я прошел в комнату, снял галстук и бросил его на подлокотник кресла. Сел и некоторое время смотрел в окно, за которым уже сгущались сумерки. Я размышлял над результатами сегодняшней поездки и вдруг запоздало пожалел, что проявил призраков и тем самым пугал посетителей.
Простые подданные Империи не готовы видеть изнанку мира. Не удивлюсь, если Пахом и вовсе не захочет иметь дело с «опасным» некромантом. А в завтрашних газетах может появиться статья, в которой напишут, как отпрыск семьи Чеховых забавы ради распугал посетителей кабака. Хотя, с другой стороны — выбора у меня не было. Нужно было поставить на место разухабившихся вояк, которые прилюдно оскорбили мою семью.
О мою ногу потерся нагловатый кот, отвлекая меня от размышлений. Питомец запрыгнул ко мне колени и требовательно ткнулся в ладонь. Пришлось погладить его широкую спину.
— Литр, верно? — тихонько спросил я, и питомец довольно заурчал, откликаясь на имя. — Весь дом в котах...
Усмехнувшись, я вдруг подумал, что сам того не замечая окружил себя представителями кошачьих. Фома и даже Арина Родионовна оказались из этой же братии. К слову, Нечаева с момента приезда ни разу не пришла и не позвонила. Вероятно, решила отдохнуть от трудов праведных. А быть может я оказался слишком поспешен в выводах и напрасно поцеловал ее.
Я закрыл глаза, вспоминая тот момент, когда привлек девушку к себе и коснулся ее губ. Она не возражала и на какое-то мгновенье даже перехватила инициативу. А потом разорвала поцелуй и посмотрела на меня дикими, не человеческими глазами. Я не успел ничего сказать, как девушка отстранилась, а затем и вовсе отвернулась.
— Я вас обидел? — я осторожно тронул ее за плечо.
— Возьмите мои вещи, мастер Чехов, — тихо ответила она. — Если вас не затруднит, отнесите их в машину. А мне нужна минута... пожалуйста.
Последнее слово она произнесла почти шепотом. Наверно мне стоило развернуть девушку к себе, выяснить, что именно она хотела от меня, и что я, по ее мнению, сделал не так. Но я сдался после ее просьбы и, подхватив чемодан, направился прочь.
Арина вышла из дома спустя несколько минут. Она выглядела собранной и улыбчивой... и совершенно посторонней. Всю дорогу до дома она старательно отворачивалась к окну. Виноградова не задавала вопросов, за что я был ей благодарен. Полагаю, что призрачную даму останавливало только то, что наш разговор стал бы доступен для ушей Фомы. Но она и дома не допытывалась о случившемся. Только уточнила, осталась ли Нечаева у нас работать, и не надо ли вычеркивать ее из графика. На это я лишь пожал плечами и ответил, что никогда не смогу понять женщин.
— Любовь
