Дневник Анжелики Пантелеймоновны - Алекс Экслер

– Петр Алексеевич, – сказала я голосом, в котором звенел металл. – Так ты нас на стриптиз привел, что ли?

– Понятное дело, – быстро сказал Петя. – А что, Анжел, что тут такого? Мне сказали, что здесь очень прилично. Смотри, девушка симпатичная. И в зале публика благородная.

В этот момент один из мужиков, сидящий за соседним столиком, поднял голову вверх и завыл, как волк из американского мультфильма. Байкерам этот жест очень понравился, и они тоже дружно завыли.

– Весьма благородная публика, – фыркнула я. – Петь, я, конечно, себя старым хламом еще не чувствую, но, честное слово, стриптиз – это не для меня. Пойдем поищем какое-нибудь более традиционное развлечение? Кино, например.

– Анжел, – возмутился Петя, – ну какое может быть кино в два часа ночи? Сейчас из развлечений – только стриптиз. Давай немножко посмотрим – ну, одним глазком, – а потом пойдем домой.

– С нами ребенок! – грозно сказала я, показывая глазами на Светку.

– Тоже мне, ребенок, – фыркнула Светка. – Если вы обо мне, то я никуда не пойду. Мне здесь нравится. И коктейль вкусный. Возьмите мне еще коктейля.

– Официант, – взвыл Череп, – коктейль даме!

В этом заведении с официантами долго налаживать контакт не пришлось. Симпатичный парень в гавайской рубашке ровно через полторы минуты принес Светке бокал с коктейлем, богато украшенный всякими соломинками, разноцветными пластмассовыми палочками и зонтиками.

– Ресторан со стриптизом, – прокомментировал Череп, – и коктейль со стриптизом. Пока все эти зонтики и соломинки не снимешь, до содержимого не доберешься.

– Точно, – согласился официант, ничуть не обидевшись. – Так и задумано. На жаре много пить вредно, а через этот лес соломинок и зонтиков много не выпьешь.

– Это да, – согласился Череп, глядя на все более убыстрявшую темп танцовщицу. – Скоро здесь будет совсем жарко. Возможно, мне даже придется снять галстук.

– Бандану, – поправил его Малыш.

– И бандану, – согласился Череп.

– Свет, – поинтересовалась я у дочки, – а тебе-то что здесь интересно? Ну ладно еще мужики рот раскрыли. С ними все понятно – самцы и есть самцы. А тебя что привлекает?

– Хорошая обстановка, – сказала Светка, пытаясь найти среди леса зонтиков, торчащих в стакане, соломинку, – освещение, музыка, да и девка классно танцует. Смотри, какая у нее попка.

– Это точно, – согласился Череп. – Попка – что надо.

– Свет, – потрясенно сказала я. – Тебя волнуют женские попки? Я что-то сильно упустила в твоем воспитании?

– А что такого в том, – встрял Петя, – что ребенка волнуют женские попки? Это же чистый этот… как его… инстинктизм.

– Дядь Петь, – мягко сказал Череп, – ты, вероятно, имеешь в виду эстетизм.

– Ну да, – убежденно сказал Петя. – Именно экстетизм. Вот мне, например, нравится смотреть на эту девчушку. Но из чисто экстатических побуждений. И Светке нравится из тех же.

– Петь, – сказала я ему сурово, – разговор сейчас не с тобой. Я беседую с дочерью. А ты пей свой «Морской».

– Да нету тут «Морского», – пожаловался Петя голосом обиженного пятиклассника. – Дали какую-то сладкую гадость…

– Официант! – сказала я громко.

Парень в гавайской рубашке тут же возник передо мной.

– У вас есть коктейль «Морской»? – спросила я.

– Э… – задумался парень. – Вроде, нет. Но мы сделаем, если вы скажете, что там должно быть. Или, может быть, коктейль так назван из-за оказываемого действия?

– Какого действия? – не поняла я.

– Неважно, – улыбнулся парень. – Из чего его делать?

– Три порции водки на одну порцию какой-то синьки, – объяснил Петя. – Шоб зашатало.

– Синька – это, вероятно, «Блю кюрасао»? – поинтересовался официант.

– А хрен его знает, – величественно ответил Петя. – Ты неси давай.

Официант убежал.

– Свет, – продолжила я разговор, – так что – тебя интересуют женщины?

– Мам, ну ты что! – возмутилась дочка. – Меня интересуют мужчины.

– Что-о-о-о-о-о? – возмутилась я. – Тебя уже интересуют мужчины?!

– Анжел, что ты раскипятилась? – миролюбиво спросил Петя. – Ты бы хотела, чтобы ее интересовали женщины?

– Я уже запуталась тут с вами, – призналась я. – Надо заказать еще один коктейль и успокоиться.

– Правильно, – сказал Петя. – Мы же гуляем. Можно сказать – прощальный вечер. Почему бы и не выпить?

– Да у тебя тут с самого первого дня прощальные вечера, – поддела я его.

– Понятное дело, – согласился Петя. – Ведь если подумать – нам отсюда все равно уезжать. Значит каждый вечер можно считать прощальным.

На сцене между тем танцовщица почти совсем разделась и осталась в одних кружевных трусиках.

– Она же замерзнет, бедняжка, – пожалела я девушку. – На улице ночью довольно прохладно.

– Не замерзнет, – бессердечно сказал Петя, которому доставили его коктейль «Морской», представляющий собой жидкость пронзительно голубого цвета. – Ее танец согревает. А вот мы без дозаправки замерзнем. Череп, – обратился он к байкеру, – ты чего пьешь?

– Коктейль, – ответил Череп, продолжая внимательно смотреть на сцену. – Я после этого ацетонового вискаря интерес к серьезному алкоголю полностью потерял.

– Ну и зря, – сказал Петя, отхлебывая сразу полстакана. – Это согревает.

В этот момент девушка в трусиках сошла со сцены и начала ходить по залу.

– Ой, – сказала я. – Чего это она в зал пошла?

– Так полагается, – объяснил Череп. – Заводит публику. Кроме того, ей в этот момент в трусики купюры будут класть. Нечто вроде чаевых.

– Как, прямо в трусики? – удивилась я. – Да там этих трусиков почти и нету.

– А кому сейчас легко? – невозмутимо ответил Череп.

Между тем девушка подошла прямо к нашему столику.

– Ой, – сказала я. – А у меня и купюры под рукой нету.

– Малыш, – скомандовал Череп, – доставай кошелек.

В этот момент девушка под музыку стала обходить наш стол, томно проводя рукой мужикам по шее. Череп, когда его коснулась рука стриптизерши, снова завыл как волк. Петя покраснел как маков цвет и уткнулся в стакан. Однако девушка, подошла прямо к нему и стала извиваться у Пети за спиной. Петя заполыхал, как знамя на первомайской демонстрации, и попытался засунуть голову в стакан.

– Петь, – зашептала я, – надо ей купюру в трусики сунуть. Так полагается.

– Не дам я никакую купюру, – прошипел Петя. – И так денег нету.

– Неудобно, – прошептала я.

– Неудобно штукатурить на морозе, – ответил сквозь зубы Петя.

Однако танцовщица не унималась. Она уже не просто танцевала у Петя за спиной, а стала нагибаться и касаться его шеи своей голой грудью. Честно говоря, у меня в тот момент это никаких эмоций не вызвало, потому что я была возмущена поведением Пети, который жмотился в такой ситуации! Девушка ведь старалась!

Но тут положение спас Череп. Он достал из кошелька какую-то купюру и сунул ее Пете, многозначительно показывая бровями в сторону танцовщицы. Петя тяжело вздохнул, отставил бокал в сторону и повернулся к танцовщице, чтобы засунуть ей купюру за трусики. Но та неверно истолковала его жест, поэтому сразу плюхнулась к Пете на колени и обняла его за шею. В зале зааплодировали. Байкеры были просто в диком восторге.

Я же с волнением следила за тем, сможет он справиться с ее трусиками или нет. Как и ожидалось, у него ничего не получалось. Трусики были маленькие, а попка у танцовщицы действительно была вполне аппетитная. Поэтому резинка у Пети никак не отгибалась, и он только напрасно шарил руками по ее бедру. А танцовщица никак не могла понять, что он делает, и все извивалась, извивалась, как змея, затрудняя и без того нелегкую задачу.

Наконец мне все это надоело, я встала, выхватила у Петю купюру, оттянула у девчонки резинку на трусах и аккуратно засунула туда денежку, придавив ее резинкой. Байкеры разразились бурными аплодисментами. Зал просто ревел от восторга.

– Мама, ты – супер! – сказала Светка. Я поклонилась.

Танцовщица вскочила с Петиных коленок, схватила меня за руки и потащила на сцену. Нет, ну ничего себе! Мало того, что я ей денег дала, так теперь еще должна за нее ее работу делать? Нет уж, дудки! Я стала вырываться, но девчушка плотно в меня вцепилась и тащила к сцене. К счастью, Малыш вовремя все понял, вскочил, подбежал к нам, схватил танцовщицу за руки и пошел вместе с ней на сцену.

– Ужас какой, – сказала я, возвращаясь за столик. – Посидеть спокойно не дадут. Сразу на сцену утаскивают.