Левая рука тьмы - Урсула Ле Гуин

— Что такое Экумен? — спросил у меня Оболе. — Мир, союз миров или столица?

— Все и в то же время ничего из этого. Экумен — это наше земное слово, на всеобщем же языке оно означает дом, по-кархидски могу сказать — очаг. Я не знаю, как сказать по-орготски. Я еще плохо владею вашим языком. Не сотрапезничество, мне кажется, хотя есть несомненные параллели между сотрапезническим правительством и Экуменом. Но Экумен — это вовсе не правительство. Это попытка объединить мистику с политикой, и, конечно, эта попытка едва не потерпела неудачу. Но неудача дала нашему обществу больше выгод, чем удачи наших предков. Это сообщество, имеющее свою культуру. Это форма образования, в некотором аспекте это союз или лига миров, обладающих некоторой центральной организацией. В этом аспекте я и представляю эту лигу. Экумен как политическая организация функционирует через координацию, а не по закону. Он не издает законы, решения принимаются советом. Как экономическая организация Экумен исключительно активен, он укрепляет коммуникации между мирами, поддерживает равновесие в торговле среди восьмидесяти миров. Точнее восьмидесяти четырех, если Гетен вступит в Экумен.

— Что это значит — не издает никакого закона? — спросил Оболе.

— Их нет. Государства — члены руководствуются собственными законами. Когда эти законы вступают в противоречие, Экумен служит посредником, пытаясь найти компромисс, приспособить эти законы друг к другу в юридическом и политическом отношении. Экумен должен был служить силой, поддерживающей мир, но в этом не было необходимости. Центральные миры все еще оправляются от разрушительной войны, шедшей много столетий назад, возрождая утраченные умения и идеи, учась жить заново.

Как мог, я объяснил им, что такое Вражеский Век и каковы его последствия. Но как это объяснишь людям, у которых никогда не было войны.

— Все это исключительно интересно, мистер Ай, — сказал хозяин, сотрапезник Еджей, деликатный, щегольски одетый человек с пронзительными глазами, — но я не понимаю, чего они хотят от нас. То есть, я хочу узнать, какой им смысл присоединять к себе восемьдесят четвертый мир? К тому же, не очень-то мудрый мир. У нас нет звездных кораблей и всего прочего, что есть у них.

— Ни у кого из нас их не было, пока не появились хейнцы, и до сих пор у многих их не было бы, если бы Экумен не установил правила, которые вы, я думаю, могли бы назвать правилами открытой торговли.

Это вызвало у окружающих громкий смех. Оказывается, так называлась фракция Еджея в сотрапезничестве.

— Именно открытую торговлю я и стараюсь ввести у вас. Торговлю не только товарами, но и знаниями, технологией, идеями, философией, искусством, медициной, наукой, теорией. Думаю, что вряд ли у Гетена будет много путешествий к другим мирам. Мы находимся в семнадцати световых годах от ближайшего экуменийского мира Оллула, планеты звезды, которую вы называете Аеномс, а самые далекие миры — в двухстах пятидесяти световых годах, и вы даже не видите света их звезды. При помощи ансибла вы можете общаться с мирами, как по радио с соседними городами. Но я сомневаюсь, что вы встретитесь когда-либо с его людьми. Торговля, о которой я говорю, может быть очень выгодна, но это скорее коммуникация, чем транспортировка. В сущности, мое задание — установить, хотите ли вы общаться с остальной частью человечества.

— «Вы», — повторил Оболе, напряженно наклонившись вперед. — Означает ли это Оргорейн или весь Гетен в целом?

Я поколебался: такого вопроса я не ждал.

— Сейчас это означает Оргорейн, но договор не может быть исключительным. Если Сит или остров Наций, или Кархид решат вступить в Экумен, они смогут это сделать. Каждый раз это вопрос индивидуального выбора. Обычно на высокоразвитых планетах типа Гетена дело кончается объединением всех наций и образованием центрального координирующего органа, осуществляющего связь с другими планетами. По нашей терминологии, это местная Стабильность. Такая организация сберегает много времени и денег. Объединившись, легче, например, построить космический корабль.

— Клянусь молоком Меше! — воскликнул толстый Хумери рядом со мной. — Вы хотите, чтобы мы улетели в небо? Уф!

Он с отвращением и негодованием фыркнул.

Гаум спросил:

— А где ваш корабль, мистер Ай?

Вопрос он задал негромко, улыбаясь, как будто он был совершенно незначительным и случайным. Гаум был исключительно красив по любым стандартам, и я не мог удержаться, чтобы не посмотреть на него, отвечая. И снова подумал, что же такое Сарф.

— Это не секрет, об этом много раз говорилось по кархидскому радио. Ракета, высадившая меня на острове Хорден, сейчас в королевских мастерских в школе ремесел, вернее, то, что от нее осталось. Когда ее исследовали, вероятно, немало деталей было снято.

— Ракета? — переспросил Хумери.

Я использовал орготское слово, обозначающее пиротехническую ракету, шутиху.

— Это слово неплохо передает принцип движения моей шлюпки, сэр.

Хумери опять фыркнул. Гаум лишь улыбнулся и осведомился:

— Значит, у вас нет способа вернуться… словом, туда, откуда вы пришли?

— Почему же? Я могу связаться по ансиблу с Оллулом и оттуда вышлют за мной корабль типа «Нафал». Правда, ему потребуется семнадцать лет, чтобы добраться сюда. Или я могу вызвать по радио тот корабль, который доставил меня в вашу солнечную систему. Он сейчас находится на орбите вокруг нашего солнца. Через несколько дней он будет здесь.

Слова мои вызвали совершенно явную сенсацию, и даже Гаум не смог скрыть своего изумления. Этот факт я никому не сообщал, даже Эстравену в Кархиде.

— Где же этот корабль? — спросил Еджей.

— Он кружит вокруг солнца где-то между Гетеном и Кухурком.

— Не шутите, — сказал старый Хумери.

— Совершенно верно. Мы не приземляемся в межзвездных кораблях, пока не устанавливается сообщение. Я прибыл в маленькой ракетной лодке и высадился на острове Хорден.

— И вы можете связаться с большим кораблем при помощи обычного радио? — поинтересовался Оболе.

— Да.

Я не стал упоминать о маленьком спутнике, выпущенном мною с ракеты. Мне не хотелось, чтобы у них сложилось впечатление, что все их небо занято моим металлическим хламом.

— Нужен достаточно мощный передатчик, но у нас такие есть.

— Значит, и мы можем вызвать ваш корабль по радио?

— Да, если у вас есть соответствующий шифр. Люди на борту находятся в состоянии, которое мы называем статисом или гибернацией. Они не тратят время своей жизни, пока я здесь выполняю свое задание. Соответствующий сигнал на нужной волне приведет в движение механизмы, которые выведут людей из статиса. После этого они свяжутся со мной по радио или ансиблу, используя Оллул в качестве постоянного центра.