Месть фортуны. Фартовая любовь - Эльмира Нетесова

— Мои — в деле ожмурились! Не засвеченные!

— А как же вас надыбали у лесных?

— Наверное, Паленый!

— Не вешай на уши мне темнуху! Я — Мишку с голожопого знал. Он никогда лесных не заложит! Не тяни пух на жмура, не лажай! — не верил Медведь.

Шакал видел, настроение у маэстро вконец испорчено. Решил Не затягивать визит.

А через день Медведь через стремачей сам позвал Шакала, велев не тянуть резину и возникнуть шустро.

Шакал пытался узнать у стремача, что случилось? Но тот руками развел, прикинулся, а может и впрямь — ничего не знал.

Пахан едва вошел в хазу маэстро, вмиг увидел Лангуста. Тот, заметив Шакала, побледнел, вскочил со стула, но собравшиеся на разборку паханы удержали.

— Ты тут не в притоне! И не в кабаке! Станешь дергаться, вломим по кентелю без трепа. Мало не покажется! — прикрикнул Медведь так, что Лангуст голову вобрал в плечи.

— Давай сюда хиляй! — бросил Шакалу злое, сквозь зубы выдавленное приглашение.

Пахан оглядел собравшихся. Подметил, что собрались наспех, лишь паханы ближних малин. Значит, не сход, разборка ожидается, прошел мороз по спине, не зная, над кем ее учинят.

— Ты трехал мне, что Лангуст высветил твою малину лягавым и чекистам! Поставил капкан на кентов Черной совы и вдобавок натравил на вас шпану, всех блатарей? Что выдавили из предела, не глядя на слово схода и мое? — повернулся Медведь к Шакалу.

— Так, маэстро! И моего кента сманил за башли на подлянку! — добавил коротко.

— Лангуста мы «кололи» сами! С ментами он не лажанулся. Это верняк! Пустив по городу «утку», не врубился, что темнуха дойдет до лопухов лягавых, чекистов. Те никогда раньше на это не клевали. Тут врубились. Но прокололись все. Теперь о шпане! Он узнал, что ты размазал его законников и мылился сберечь кентов руками блатарей. И неспроста. У Лангуста в пределе всего десяток корефанов остался! Ты замокрил слишком много кентов. А как дышать теперь Лангусту? Нет наваров! Кому в дела идти? Все лягавые — на рогах! Их вчетверо прибавилось! От чекистов проходу нет. Шмонают все притоны — вас дыбают! Все дороги перекрыты! А все — Черная сова! Сегодня ты привез мою долю! Ну, а завтра? Иль одним днем дышишь?

— Послушай, Медведь! Я не пацан, чтоб ты лажал меня перед паханами! Я — закон держу во всем! И не фаршманулся нигде! Трехнул все, как было! Но почему ты Лангуста отмазываешь от его гавна, врубиться не могу! Иль потрафил тебе порхато?

— Не гоношись, Шакал! Я лажи не спущу! — предупредил Медведь.

— Я тоже! — вскочил пахан Черной совы, бледнея с лица.,

— Кенты, угомонитесь! Тихо на поворотах! Будет наезжать друг на друга! — встали паханы.

— Иль сам не фартовал? Не тряс ювелирки и антиквар? Посмотрел бы я на тебя в моей шкуре, если б на тебя ментов подкинули, с чекистами и шпаной. А потом случайностью назвали! Почему его законников в тот день не замели лягавые? Хотя были рядом, ближе плевка? Откуда пронюхали, что не я «липу» пустил, а Лангуст? Вякни мне они, что на хазу к нему возникают, или он к ним? Если нет, то почему самого не взяли за жопу? Она у него из-за киоска всем фраерам города была видна? Его кенты у ментов на ходулях висели. С хрена всех отмазываешь? Не Они ли закон наш по хрену пустили?

— А и верно ботает Шакал! — тупо согласился Медведь, крутнул башкой, болевшей с похмелья. И, глянув на Лангуста, спросил трезвея:

— Стемнил гад, потрох вонючий?!

— Не кентуюсь я с лягавыми! Век свободы не видать!

— Заглохни, падла! — оборвал Медведь, усомнившийся в клятве Лангуста.

— Ведь мы могли отдать рыжуху на хранение Лангусту. Чего ж его менты не сняли? Знают, ни одна малина его не минет! — подливал Шакал злобы.

— Это ты не нам ботай! Кто другой, может, и оставит. Но не твоя малина и не ты! — рассмеялся Медведь.

— Но лягавые про это не секут! — стоял на своем Шакал.

— Музейную рыжуху никто не доверит никому! — отмахнулся маэстро.

— Ну, может, я ее загнал Лангусту! Иль секет, где мы притырились? Почему не замели?

— Вот тут и есть прокол Лангуста! Колись, падла! Не то, дышать не оставлю до вечера! — пригрозил Медведь.

— Тогда на хрен было мне законников в подземку фаловать и рисковать их кентелями? Вякнул бы лягавым и ожмурили б Черную сову до последнего фартового. Никто и не допер бы, что с ней стряслось! — спокойно ответил Лангуст.

— Вот дьявол! Верняк тоже! — не мог сообразить маэстро, кто из паханов прав в этом споре.

— В подземку лягавым не возникнуть. Там куча «зелени» на стреме. Они предупредили б нас! Это и лидеру доперло б! — усмехался Шакал.

— Твой Паленый за лимон провел бы ментов вместе с псами. Только что переоделись бы в тряпье фраеров! — возразил Лангуст.

— Но почему тебя не замели, если нас стремачили? Все в том, что на тот миг ты не допер, где мы приморились? Куда поздней разнюхал у Паленого. Если б раньше расколол его, не высветился бы с лягавыми! Ведь и в подземке — сотни лазеек! Возникни туда мусора, они и ходуль бы наших не успели приметить! А вот с банком — не отмажешься! Сучью «муху» на мурло даже жмуру тебе поставлю! — грозил Шакал.

— Ты падла! Меня лажаешь? А сам оглянись на себя! Моего медвежатника спер! Единственного! Своей Задрыге — в хахали! Сманил куклу обезьяне! Сколько потрафил, чтоб забавлял ее? В закон заразу взяли, а она, года не прошло, на шею Королю повисла. Мылится ему в бабы. И Шакал не вякнет, что в его малине закон обосрали! Его Задрыга! — смотрел на Шакала Лангуст.

Медведь даже рот открыл от удивления:

— Задрыга? Шакал, он не темнит?

Пахан Черной совы вытер вспотевший лоб. Только рот открыл, Лангуст перебил:

— Его Задрыга на всех прыгает! Поначалу на Боцмана, потом — на Паленого. Все не обламывалось ей. Приловила Короля!

— Заткнись, козел! — побелели губы Шакала и он, продохнув, сказал:

 — Король сам ко мне прихилял! Не сманивала его Задрыга. На кой хрен! Свой медвежатник есть! Но ни один кент лишним в малине не бывает. И Король — знатный фартовый! Нет у них с Капкой ничего! Задрыга — не шмара! Не секу, как дальше! Но нынче — закон держит! Но не о том треп! Пусть за свое Лангуст ответит! — настаивал Шакал.

— Король уже был в деле у тебя?

— Был. Уже не раз! — ответил Шакал.

— Тогда чего ты вякаешь?! — повернулся Медведь к Лангусту. И, обратившись к паханам, спросил:

— Какое ваше слово?

— А что вякать? Облажался Лангуст, как падла! Шакал верняк трехает! Замокрить надо! — поддержал Дрезина глухо.

— Если с ментами не скурвился, все равно нарушил закон, приморил свою шпану — мокрить законных! Двоих кентов ожмурили! Разве можно это на холяву простить? — возмущался Сапер.

— Пусть Шакал сам с Лангустом управится. Башлями снимет или шкуру сорвет! За кентов своих! Но из паханов и закона — выпереть надо! — подал голос Решка.

— Шакала в предел Лангуста поставить хозяином! А уж он сам выберет, как дальше дышать? — предложил Карат.

— Шакала — в предел? — Медведь хмыкнул и продолжил:

— Хотя… Долю отвалил такую, что Лангуст и за год столько не давал.

— Откуда взять? Шакал у меня общак спер! — выкрикнул Лангуст.

— Не я, Король! И файно отмочил! За свое и наше тряхнул падлу! За мной не пропало! Я и за это в долю тебе положил! — признался Шакал Медведю.

— Ну и Шакал! Да твои кенты у самого черта муди оторвут, вякнут, что таким родился! — рассмеялись паханы.

— Так что с Лангустом, кенты? Как вы решили? — спросил Медведь.

— Пусть вякнет, как с Паленым у него склеилось? Зачем его подставил?

Маэстро сморщился, как от зубной боли.

— Паленого кенты в притоне накрыли. Чтоб указал, где Шакал канает. Вломили ему! Я ботал, уломать его на водяре, башлями сманить. Они по-своему отмочили. Но сфаловался… Со мной. Я не хотел его сманивать у Шакала. Его высветил и меня заложил бы тому, кто больше предложил бы. Ну, а когда шпана линяла, посеяли его по пути. С половиной лимона, что в задаток он получил. Больше я его не видел…

— И не увидишь, — закончил Шакал.

Пора завязывать с этим! Жмурить кентов без разборки—; это беспредел! — злился Медведь.

— И ты б его не пощадил, маэстро! Тот не фартовый, кто за бабки кентов закладывает! — выдохнул Шакал.

— То верняк! Слабак он был для фарта, — невольно подтвердил Лангуст.

— Завязываем о Паленом! Нет его! Пора посеять память о его проколах! Мы все не без грехов! — напомнил Медведь и предложил внезапно.

— Кенты, я лишь трехну, что считаю нужным. Не стоит мокрить Лангуста, хоть и падла он отменная! Но много секет о своем пределе. И новому хозяину вякнет, кого, куда сунуть, что тряхнуть? Пусть канает, как Сивуч. Подземной «зеленью» займется. Все не на холяву станет фартовый хлеб хавать.

— А прокол с ментами? — напомнил Дрезина.

— Не доказано! Если б с мусорами кентовался, законников не подставил бы! Шакал тоже не без гавна в этом деле. Пронюхал, что Лангуст на кабаке не лажанулся — верни навар, какой с него снял. И не возникай с делом в порт, покуда не допер, кто подставил всех в кабаке?