Сирена (ЛП) - Тиффани Райз

- Какой был у тебя?

Нора медленно выдохнула.

- Правильный. Я так думаю. А у тебя?

Повернув голову, Зак увидел образ Девы Марии с младенцем Иисусом на руках.

- Единственный. Я так думаю. Достаточно сказать, что нам с Грейс никогда не следовало быть вместе.

- Похоже на нашу с Сореном историю. Нам точно не следовало быть вместе.

- Почему?

Возможно, если Истон выяснит, по какой причине Нора ушла от мужчины, которого так сильно любила, он поймет, по какой причине от него отдалилась Грейс.

- У него были..., - Сатерлин остановилась, по-видимому, подыскивая правильные слова, - другие обязательства.

- Он женат?

Подняв руку, Нора прикоснулась к своей шее. Истон проследил за ее взглядом, устремившимся на маленькую железную фигурку Иисуса, распятого на кресте.

- Можно и так сказать.

Вернувшись из своего забытья, она снова посмотрела Заку в глаза.

- Пойдем. Вернемся домой, и ты сможешь глянуть на мои новые главы.

Она протянула Истону руку, и он позволил поднять себя с места. Но Сатерлин этим не ограничилась. Она притянула Зака прямо к себе, оказавшись с ним лицом к лицу, их тела находились на расстоянии тонкого волоска. Нора посмотрела вниз, затем снова подняла взгляд.

- Боже мой. Нет места даже для Святого Духа.

- Вы неисправимы, мисс Сатерлин.

Улыбка Истона сникла, когда под ее глазами он заметил темные круги.

- Выглядишь уставшей. Ты не спала?

- Я в порядке. Правда, всю ночь просыпалась каждый час и проверяла состояние Уесли. Знаешь, у меня стоит внутриматочный контрацептив, поэтому мне никогда не придется убеждаться "дышит ли малыш"? Это совершенно несправедливо.

- Внутриматочный контрацептив... значит, ты грешная католичка?

- Противозачаточные средства - последнее, о чем я беспокоюсь, отвечая перед священником, - сказала Нора, сделав шаг назад, - я делаю так, как предписывал Мартин Лютер - грешу смело.

Спустившись по лестнице, Зак последовал за Сатерлин мимо рядов скамей к боковому входу, которого не заметил, когда входил. За этой дверью располагалось помещение, где Нора оставила свое пальто.

- Грешникам надлежит пользоваться боковой дверью? - спросил он.

- Тогда бы нам всем пришлось пользоваться боковой дверью. "Потому что все согрешили и лишены славы Божией". К римлянам 3:23.

- Эротическая писательница, цитирующая Библию - да ты сущий оксюморон, - сказал Истон.

- А иногда и сосущий шлюхаморон, - подмигнула ему Сатерлин. - Если хочешь знать, Сорен говорил, что католицизм - идеальная религия для исповедующих СМ.

- Почему?

Нора открыла рот, потом закрыла, словно хотела что-то сказать, но передумала.

- Не говори - показывай, - сказала она и взяла Истона за руку.

Вернувшись в святилище, они прошли через другую дверь на противоположной стороне, приведшей их к длинному коридору. Стены этого места были обвешаны обрамленными картинами из библейских сцен. Справа изображались явления из Танаха - те, которые Зак помнил с детства, когда учился в еврейской школе. Среди них Истон узнал Рут и Наоми, Лестницу Иакова, Переход через Красное море. Слева были развешаны картины из Нового Завета - образы гораздо менее ему знакомые. Доведя Зака до тупика, Сатерлин остановилась возле картины, висевшей третьей от конца.

- Это - моя любимая, - произнесла Нора, все еще держа его руку в своей, - "Се, человек", Антонио Чизери. "Возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины".

- Немного выцвела. Это из "Распятия?"

- Из "Страстей". Это момент демонстрации Христа неумолимой толпе.

- Ах, да. Когда мы, кровожадные евреи, убили Иисуса, правильно?

Улыбнувшись, Сатерлин замотала головой.

- Шутишь? Иисус отдал свою жизнь за грехи бренного мира. Любой, когда-либо живущий на земле, приложил руку к его убийству.

Сделав паузу, Нора грустно улыбнулась.

- И я его убила.

Истон молча рассматривал картину, пораженный выбором художника, отдавшего предпочтение столь ярким цветам для столь тяжелой сцены.

- Знаешь, у Сорена имеется необычайно сложная теория в отношении Святой Троицы. Отец ниспослал страдания и унижения, Сын покорно им подчинился, а Святой Дух наделил Христа силой, чтобы достойно их принять.

- Твой Сорен кажется... интересным, - отозвался Истон, пытаясь быть дипломатичным.

- Он никогда не был моим Сореном. Это одна из истин сабмиссива. Я принадлежала ему, но он никогда не принадлежал мне. И, да, Сорен интересный. Он самый заботливый садист, с которым бы тебе посчастливилось встретиться.

- Но ты любила его?

- И я любила его, - поправила Сатерлин,

- Сорен говорил, что Иисус - единственный человек, когда-либо даривший ему чувство смирения. Он усмиряет и меня.

- Сорен или Иисус?

Нора не ответила и, отпустив руку Истона, шагнула к изображению.

- Только посмотри на картину. Посмотри на Него. Разве это не самое прекрасное создание, которое ты когда-либо видел, Зак?

Сатерлин произнесла его имя, но судя по отрешенному тону ее голоса, казалось, что она разговаривала сама с собой.

- Это Преторий. Пилат был римским префектом Иерусалима. Он пытался поддерживать крайне хрупкий мир, поэтому, вместо того, чтобы незамедлительно приговорить Христа к смерти, приказал Его бичевать. Это означало губительное избиение хлыстом, испещренным стеклом, костями и камнями. Бичевание считалось серьезным наказанием. Понтий Пилат надеялся, что это утолит жажду крови толпы. Но посмотри на картину - у Него нет ран. Кожа на Его спине выглядит неповрежденной. Хотя полагалось, что Он прошел через яростное, жестокое избиение. Чизери подчеркивает красоту Иисуса, а не последствия Его бичевания. Он показывает женскую сторону Христа, что, по общему признанию, совершенно неправильно, и я это знаю. Но почти все изображения распятия неправильны. Маленькая набедренная повязка Иисуса? Ее не было. Жертвы распятий раздевались наголо, чтобы усилить чувство стыда и унижения. Художники не могут заставить себя расписать всю подобность Иисуса обычному человеку.

Истон молчал, ошеломленный словами Норы.

- Только представь, каково Ему было, Зак.

Сатерлин замотала головой, будто сама не могла это представить.

- Мы говорим о Деве Марии, но Иисус никогда не был женат. Он тоже был девственником. И вот Он, полностью обнаженный на виду у целого мира, прямо перед Марией Магдалиной, являющейся его лучшим другом, и Его бедной матерью. Его матерью, Зак. Должно быть, Он был так унижен, так пристыжен. Посмотри на этих женщин. Они его понимают.

Истон глянул сначала на картину, потом на Нору.