Я приду плюнуть на ваши могилы... - Андре Савиньон

Спустя десять минут все наши противники были сбиты с ног, взяты в плен, связаны по ногам и рукам и аккуратно сложены на берегу моря.

Глава IX

Когда битва была окончена, дикари окружили нас и, с любопытством оглядывая со всех сторон, начали задавать нам вопросы, на которые, конечно, мы ничего не могли ответить из-за незнания их языка. Чтобы положить конец этому, довольно скучному, времяпрепровождению, Джек взял их главаря (уже оправившегося от своей раны) за руку и крепко ее пожал. Как только чернокожие поняли, что это пожатие выражало теплые чувства, питаемые нами к ним, они стали обходить каждого из нас, повторяя сделанное Джеком. Когда эта церемония была окончена, Джек направился к девушке, остававшейся неподвижно на скале и издали наблюдавшей все происходившее. Он знаками предложил ей следовать за ним, а затем, взяв за руку вождя, уже собирался повести их к нашему жилищу, когда вдруг увидел несчастного младенца, все еще лежавшего на берегу. Он поспешил к нему и с радостью обнаружил, что ребенок еще жив. Мать его начала постепенно приходить в себя.

— Ну, не стойте на дороге! — сказал Джек, отталкивая нас в сторону, в то время как мы наклонились к несчастной женщине, пытаясь привести ее в чувство. — Ей сейчас будет лучше! — Сказав это, он положил ребенка ей на грудь, прислонив его теплую щечку к ее лицу. Женщина сразу открыла глаза, дрожащими руками ощупала ребенка, посмотрела на него и с криком радости сжала его в объятиях. Она старалась подняться на ноги, видимо, для того, чтобы убежать в лес.

— Ну, вот и прекрасно! — сказал Джек, снова беря за руку оставленного им вождя. — Теперь, Ральф и Петеркин, ваше дело заставить этих ребят следовать к нашему жилищу. Там мы постараемся оказать им гостеприимство и сделать все, что в наших силах.

Через полчаса мы все сидели на земле перед нашим жилищем и с удовольствием поедали холодную жареную свинину, диких уток и разных сортов рыбу. В виде десерта были поданы сливы, кокосовые орехи и другие фрукты.

Утомленные переживаниями дня, Петеркин, Джек и я, с удовольствием выпив кокосового лимонада, легли и уснули. Дикари последовали нашему примеру, и через полчаса весь лагерь погрузился в глубочайший сон.

Сколько времени мы проспали, я не знаю, но только, когда мы ложились, солнце садилось, а когда проснулись, оно блистало в небе высоко над нашими головами. Я разбудил Джека, который сразу вскочил и полными удивления глазами посмотрел на меня. Он не сразу вспомнил все происшедшие события, но наконец сообразил что-то и веселым голосом закричал:

— Живо, готовьте завтрак! Петеркин, несчастный лентяй, сколько времени ты еще намерен валяться?

Петеркин протяжно зевнул.

К этому времени все туземцы уже встали, и мы занялись приготовлением завтрака. Изредка мы делали тщетные попытки объясняться с ними знаками. Наконец Джеку пришла блестящая мысль постараться узнать их имена. Он указал на себя и очень отчетливо произнес «Джек»; затем, вытянув руку по направлению к Петеркину и ко мне, так же ясно повторил наши имена. Потом он снова положил руку себе на грудь и сказал «Джек». Другую руку он приложил к груди вождя и вопросительно посмотрел ему в лицо. Вождь сразу понял его и два раза отчетливо повторил: «Тараро», «Тараро». Джек повторил имя за ним, на что в ответ последовал одобрительный кивок и дикарь произнес: «Чук, чук». Джек, повернувшись к самой младшей из женщин, сидевшей на пороге нашей хижины, так же вопросительно посмотрел на главаря. Тот произнес «Аватеа», поднял палец к солнцу и застыл в такой позе на несколько минут.

— Что бы это могло значить? — спросил Джек.

Не удовлетворенный этим жестом, Джек подошел к женщине и сказал «Аватеа». Она грустно улыбнулась в ответ, утвердительно покачала головой и, дотронувшись пальцем до своей груди, тоже показала на солнце. Нас страшно заинтриговала эта процедура, но так как мы не могли удовлетворить своего любопытства, то пришлось прекратить расспросы.

Знаками приказав туземцам следовать за ним, Джек повел их к месту вчерашнего сражения. Здесь мы нашли пленников, проведших ночь на берегу и совершенно забытых нами. Накормив их принесенной с собой едой, Джек начал рыть яму в песке. Поработав некоторое время, он указал на валявшиеся мертвые тела и на яму. Туземцы сразу поняли его знаки и, вооружившись лопатами, в течение получаса вырыли огромную яму, достаточную для погребения всех трупов. Когда работа была окончена, они схватили своих убитых врагов и с потрясающим равнодушием стали бросать их в приготовленную могилу. Последним было брошено тело желтоволосого вождя.

Следующие три дня туземцы потратили на починку своей лодки, сильно пострадавшей от удара о скалу.

Когда лодка была готова, мы помогли им нагрузить ее пленниками и запасами фруктов. Петеркин пошел на охоту и вернулся с шестью убитыми свиньями. Мы их зажарили и преподнесли нашим друзьям в день их отъезда. В этот достопримечательный день Тараро энергичными знаками старался нам объяснить, что предлагает поехать вместе с ними на остров. Так как мы никуда не собирались, то, вежливо покачав головой в знак отрицания, дали им понять, что отказываемся от их предложения. Но решили возместить свой отказ, подарив ему заржавленный топор, от которого могли свободно отказаться, имея в запасе другой, доставшийся нам во время крушения судна. Кроме этого, мы подарили ему кусочек дерева с вырезанными на нем нашими именами и веревочку, на которой он повесил дощечку, обмотав ее вокруг шеи.

Спустя некоторое время мы все собрались на берегу. Не будучи в состоянии объясниться, мы проделали церемонию рукопожатия и стали ждать их отъезда. Но Тараро подошел к Джеку, вытянул голову и потерся своим носом об его нос, то же самое он сделал с Петеркином и со мной. Поняв, что это их обычай, мы решили проделать то же самое со всеми, не исключая женщин. Когда очередь дошла до Аватеи, никто из нас не мог сдержать чувства искреннего сожаления при расставании с ней. Кроме ее скромного вида и ласкового обращения, она была единственной среди всех, выказавшей некоторую долю сожаления при прощании с нами. Подойдя к Джеку, она доверчиво подставила свой плоский нос, которого он коснулся своим носом. Таким же знаком внимания она удостоила Петеркина и меня.

Через час лодка скрылась из виду, и мы с какой-то необъяснимой тоской, переполнявшей наши сердца, тихо сидели в тени хижины, обсуждая необыкновенные события последних дней.

Глава X