Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма

— Фелисьен, вы и в самом деле желаете это знать?

Смотрела на него и понимала — они с Рогатьеном одинакового роста, одного крепкого сложения, одинаково темноглазые и с одинаковыми лысинами. Но Рогатьен никогда не смотрел так сурово и безжалостно. Наверное, если всю жизнь с человеком, то невольно станешь похожим на него. А братья Роганы, как я понимала, были очень уж разными. И старший уродился и жил намного более упёртым, чем младший. Вот и камердинер его совершенно такой же.

— Да, я желаю это знать. И ещё желаю знать — что обо всём этом известно его высочеству.

Фелисьен стоял и смотрел, и всем своим видом выражал намерение докопаться до истины. А Аннет прислонилась к стене сбоку от него и поглядывала… характерно так поглядывала. Кто же из них догадался, и почему? Я где-то прокололась? Сделала или сказала что-то такое, чего никак не могла сделать или сказать Женевьев?

— Его высочеству известно всё, — отрезала я. — Рогатьену тоже.

При упоминании брата Фелисьен поджал губы — видимо, меж братьями не то, чтобы кошка пробежала, а кто-то покрупнее.

— Не верю, что его высочество не разоблачил вас, если узнал.

— Да он рад был без памяти, что я — не она, не верите? — позволяю себе усмешку. — Можете подумать на досуге, я слышала, у вас таковой случается, ещё и о том, что ни один нормальный человек по доброй воле не захотел бы ни в сибирскую ссылку, ни потом вот сюда, к вам, в разгар революции. Если бы мне дали выбор — я бы предпочла честную смерть дома. Но — только в момент той смерти. А после — извините, уже как есть. Что есть — то моё, никому не отдам. И готова заботиться о добром имени маркизы дю Трамбле, её наследниках и имуществе.

И ещё руки на груди складываю и со значением поглядываю на обоих. Интересно, где моя Марьюшка задержалась? И почему она мне за всё это время ни единого вопроса не задала?

— И всё же, госпожа, кто вы, и где настоящая маркиза дю Трамбле? — спросил Фелисьен, и я прямо ощутила давление.

Ах ты ж, мы же опытные менталисты, точно. Как отец Вольдемар, или даже круче. Распрямляю плечи, сбрасываю давление — как-то я этому научилась.

— Скажите, Фелисьен, почему вы спрашиваете? И что вы сделаете, если я не отвечу? — поднимаю бровь и слегка ухмыляюсь.

Потому что вряд ли кто-то здесь и сейчас решится противопоставить себя Анри де Рогану.

— Я извещу всех заинтересованных лиц, что вы не та, за кого себя выдаёте.

— Сейчас я выдаю себя за супругу его высочества, — пожала я плечами. — И венчание совершилось в крепости, что над Поворотницей, а венчал нас тамошний отец Реми. При заслуживающих доверия свидетелях. Господин Асканио, скажем, тоже не самый доверчивый человек на земле и любит везде совать свой нос, однако же удовлетворился.

Фелисьен переглянулся с Аннет, и — я снова ощутила давление. И не поверите — снова сбросила. Были тому причиной мои невеликие способности или красный камень, подарок Анри, который я ношу, не снимая — не знаю. Но эти двое снова переглянулись, и как будто уже без прежней уверенности.

— Фелисьен, я вам не враг. И Аннет не враг. И новой власти не друг. Я прибыла оттуда, где ваши здешние вопросы о том, кто главнее, вообще не имеют никакого значения. Там слишком суровый климат, чтобы размениваться на что-то ещё, кроме выживания.

— И вы… расскажете, кто вы? И где госпожа маркиза? — он смотрел недоверчиво.

— Только если вы поклянётесь молчать обо всём, что услышите. Вы оба. Вы маги, так что не будете нарушать клятву ради неуёмного желания поболтать. И от случайных слов себя удержите.

Фелисьен переглянулся с Аннет, потом посмотрел на меня. Видимо, не ожидал, что я окажусь ему не по зубам. Интересно, а на Женевьев он тоже пробовал свои немалые силы?

— В общем, думайте, нужно ли это вам, — пожала я плечами. — Мне-то и так неплохо, и его высочеству — тоже.

Фелисьен смотрел недоверчиво, а я изумлялась про себя — неужели не разузнал, что я ночевала в покоях Анри?

— Его высочество всегда был чрезмерно добр, — сказал он.

— Да как вам сказать, — усмехнулась я. — Там, где нужно, он отлично умеет быть не просто недобрым, но жёстким и неуступчивым. Полагаю, вы должны знать о том не понаслышке.

Фелисьен посмурнел — очевидно, знал.

— Как к вам обращаться-то? — недобро сощурилась Аннет.

— А вы ещё пока не поклялись, — покачала я головой.

И сидела дальше, показывая всем своим видом, что ни слова более не скажу.

Третью попытку надавить я отбила, как и две предыдущие. Это отнимало силы, но не было чем-то чрезмерным и непреодолимым. Выдохнула.

— Господин Фелисьен, госпожа Аннет. Я начинаю подозревать вас в том, что вы по каким-то причинам желаете нанести ущерб его высочеству, — и смотреть прямо в глаза, ещё сощуриться недобро. — И мне очень интересно знать — по какой причине. Вы являетесь сторонниками новой власти? Вы желаете поражения магической партии?

Оба переглянулись, и истолковать этот взгляд я не смогла.

— Что даёт вам право так говорить? — спросила Аннет. — Вы сами обманули всех, и мы ничего не знаем о вас! Вдруг враги Роганов подсунули вас его высочеству?

— А до того враги Роганов подсунули Женевьев его величеству Луи, да, — вздохнула я. — Чтобы он открыто попрал брачные обеты и что он там ещё делал.

Снова переглядываются, да как-то воровато, что ли. Эх, не умею я давить, только защищаться.

— Вы не знаете, о чём говорите, — отрезал Фелисьен.

— Отчего вы так решили? А вдруг знаю? Я знаю, что вы активно участвовали в процессе, так сказать, сближения Женевьев и его величества. А не приплатили ли вам за это?

— Как только можно такое подумать, — угрюмо произнёс он.

Так, кажется, у нас тут патовая ситуация, не выходит ни по-моему, ни наоборот. Господа договариваться не расположены. Что делать будем?

Дверь скрипнула, и к нам сюда явилась… Дуня.

— Женевьева, я… — начала она на том языке, что бытовал в Поворотнице.

— Заходи, Дуня, — оборвала я её на том же языке. — И было бы неплохо найти господина Асканио. Тут нам вздумали угрожать, понимаешь ли. Этот господин — брат господина Рогатьена, камердинер покойного короля, брата его высочества. А дама — камеристка покойной Женевьевы. Мне будет неспокойно оставлять этих двоих за спиной в нынешней неспокойной обстановке, — я вдруг поняла, что ни разу не говорила с Дуней о том, кто я на самом деле есть. Но мне сейчас казалось, что для неё этот факт не имеет никакого значения. Я ощутила её огромную силу — мощную и хищную.

Дуня оглядела обоих, слегка улыбнулась.

— Я сейчас позову господина мага.

— Кто она вообще? — нахмурилась Аннет. — Деревенщина какая-то!

— А это вас совершенно не касается, — отрезала я.

Тем временем Дуня подошла к зеркалу и принялась звать Асканио. Фелисьен попытался что-то наколдовать на неё, но та лишь плечами повела, и всё посланное досталось ему самому. Да так хорошо, что на ногах не устоял, зашатался, схватился за стену, выпрямился.

— Госпожа Евдокия, готов служить вам, — произнёс появившийся в дверях Асканио.

Он ещё хромал, но уже значительно меньше.

— Проходите, господин Асканио, располагайтесь. Будем разговаривать. Нам бы ещё Рогатьена и Мари сюда, — сказала я.

Фелисьен был совершенно не согласен со мной, но Дуня мигом просекла расклад и только зыркнула на него звериным взглядом — и он просто сел на лавку, и остался там сидеть. Аннет же я кивнула — чтобы села там же, рядом, для удобства.

Рогатьен вошёл, как кот на мягких лапах, оглядел нашу компанию.

— Попался-таки, да? — сказал он брату.

А потом прибежала Мари с совершенно радостным лицом.

— Что, госпожа Женевьев?

— Дура, какая это тебе госпожа Женевьев? Это враг! А ты сама — презренная предательница, — сквозь зубы проговорила Аннет.

13. У ее высочества хорошие друзья

Я не поняла, с чего это моя Марьюшка стала презренной предательницей — потому что уж кто-кто, но никак не она. Да и сама она тоже не поняла. Наморщила лоб, глянула на Аннет… упёрла руки в бока и пошла на неё.