Грёбаный саксаул - Герман Сергей Эдуардович

Все были пьяные в хлам. Большинство с наколками на руках. Держались профессионально уверенно.

Штеплер встретил прыщавого ударом в переносицу. Я, повиснув на локтях между полками, бил ногами. Проснулись все наши. Китаец Ли Ван Хе засунул голову прыщавого под нижнюю полку и прижал её плитой сиденья. Тот выл. Битл лежал на третьей вещевой полке и подбадривал нашу команду энергичными выкриками.

Прибежали сержанты. Из купе вышел наш капитан. Принёс ополовиненную бутылку болгарского бренди. Обмахивал лицо вафельным полотенцем.

Прыщавый выполз из под плиты. Медленно встал на четвереньки.

Капитан сделал визуальный осмотр. Глотнул из бутылки. Как подобает настоящему офицеру лаконично и авторитетно заявил:

– Жить будет!

Ещё глоток, отрыжка. Капитан констатировал.

– Родина ждёт героев, а п…рожает дураков.

И ушёл в купе.

Битл слез с полки и сделал прыщавому перевязку. Заклеил ссадины лейкопластырем. Он оказался профессиональным медиком. Работал медбратом на скорой помощи. Звали его Давид Функ. Естественно, его тут же стали звать Фунтиком или Фантиком. Я уважительно – Давидом.

Наш паровоз уверенно вёз нас к цели. Я лежал на верхней полке, отвернувшись к стене. Вагон раскачивало как лодку, и я отплывал в ней к неведомым берегам взрослой военной жизни.

Сибирский пейзаж, озёра, реки, лесные массивы с неровной кромкой леса постепенно сменились степными просторами, потом невиданными уже цветущими деревьями. Вдалеке забелели шапки гор.

На третьи сутки на каком-то пыльном полустанке высадили стройбатовцев. Прыщавого вели под руки. Он вырывался и кричал:

– Суки краснопёрые! Подстрелите моего брата, порежу всех! Разыщу и порежу! Отвечаю…

Ишаки, с исполосованными шрамами мордами, грустно смотрели им вслед.

К вечеру поезд стал медленно притормаживать. Заскрежетала вагонная сцепка. Заскрипели тормоза. Состав лязгнул, дернулся, снова лязгнул и вдруг замер.

Из купе вышел опухший капитан в блестящих хромовых сапогах. В них отражались тусклые вагонные лампочки. Из под зелёной рубашки выпирал живот.

Был вечер. Перед нами лежал не город, а какой-то азиатский посёлок. Он казался мертвым. Из темноты глухо лаяли собаки.

Воинская часть находилась в стороне от станции.

Нужно было долго ждать машину из части. Затем трястись на ухабах, сидя в кабине шестьдесят шестого. Засидевшийся в купе и одуревший от выпивки капитан принял решение идти пешком.

Я спросил:

– Границу будем переходить ночью?

Капитан упёрся взглядом мне в переносицу, и, оценив юмор, рокотнул:

– Два наряда вне очереди.

– За что, два наряда, товарищ капитан?

– Три наряда… За то, что прыгаешь через голову сержанта. Это раз. Прежде чем обратиться к старшему по званию, надо спросить разрешение. Это два. Всё понятно?

– Так точно.

– Ну вот. Уже лучше. Сержант, командуй!

Мы пересекли железнодорожную линию с выгоревшей травой между воняющими креозотом шпалами. Миновали огромные жёлтые цистерны, водокачку и деревянное здание вокзальной уборной. Вышли на мягкую от пыли дорогу. Поражало буйство зелени вокруг. В Новосибирске ещё лежал снег, а здесь цвели деревья. Тепло! И запах, словно в оранжерее!

Конец ознакомительного фрагмента.