ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ ТЕОДОРА ФОНТАНЕ - Игорь Фрадкин

События, описываемые в «Шахе фон Вутенов», развертываются летом 1806 года, в недели, предшествующие разгрому Пруссии под Иеной, и действие повести, все мысли и высказывания персонажей,- все овеяно ощущением близкой гибели прогнившего, внутренне несостоятельного режима. Эта обреченность старой Пруссии выражена в повести не столько через описание хода исторических событий, сколько через изображение частной жизни и характеров людей, воплощающих в себе типические черты времени и общественной среды. «Шах фон Вутенов» относится к произведениям, глубоко раскрывающим, по выражению Белинского, «связь исторической жизни с частною».

Фонтане рассказывает об одном действительном происшествии, упоминание о котором он вычитал в старинных мемуарах. Героем этого происшествия является родовитый юнкер и потомственный прусский офицер Шах фон Вутенов. В кругу столичных дворян он слывет мужем чести и долга, человеком строгих правил, иногда педантичным, но безусловно нравственным и светски воспитанным. Но как в своих добродетелях, так и в слабостях Шах - покорное дитя своей среды, верное зеркало понятий, распространенных и господствующих при дворе, в офицерском собрании и в аристократических салонах. Эта среда формирует все интересы и честолюбие Шаха, сводящиеся к тому, чтобы служить украшением великосветского общества и быть кумиром интимного окружения принца.

Объективно идеалы и устремления Шаха мелки и суетны, и поэтому коллизия, которая приводит его к гибели, воспринимается скорее как трагикомическая, чем как трагическая. Оказавшись сломленным совсем незначительным испытанием, он обнаруживает таким образом свое духовное, нравственное и волевое ничтожество. Боясь утратить свой авторитет в свете, боясь стать предметом насмешек, Шах сначала отступает от собственных моральных правил и трусливо пытается нарушить свой долг, а затем, выполнив его лишь по прямому приказу короля, в день вынужденной свадьбы кончает жизнь самоубийством. Мысленно он уже слышал злые эпиграммы Цитена, уже рисовал себе мрачную картину прощания со двором и унылого прозябания в сельской глуши. «Вот чего он испугался,- вспоминает о нем Виктуар Карайон.- Он вдруг увидел перед собой мелкую, ограниченную жизнь,- он, стремившийся к… я не решаюсь сказать: к значительному, но к тому, что ему представлялось значительным». Поэтому пуля показалась Шаху единственно возможным выходом из тупика.

«Маленький человек в больших сапогах»,- такую злую и убийственно точную характеристику дает Шаху его антагонист и отчасти авторский alter egol Бюлов. Но этим определением умный наблюдатель и критик своего времени метил не в одного лишь Шаха. Ведь не случайно он называл этого гвардейского ротмистра и придворного баловня «воплощением прусской ограниченности»; все чванливое, полное амбиции и претензий прусское королевство, обветшавшее наследие Фридриха II, было державой «маленьких людей в больших сапогах». Эти люди, носившие обувь не по росту - Шах был их типичнейшим представителем,- предавались иллюзиям, считали себя вершителями судеб Европы, были убеждены, что «земля на плечах Атласа покоится менее надежно, чем Прусское государство на плечах прусской армии», и в слепоте своей не ведали, что их Пруссия и их армия подобны, по выражению Мирабо, «плоду, сгнившему еще до того, как он созрел», что они доживают последние дни.

История гибели Шаха изображена в повести как исполненная символического смысла предыстория гибели старой Пруссии. «…Я хотел,- писал Фонтане Матильде фон Pop 13 июля 1882 года,- через эту историю дать одновременно картину эпохи, хотел, по существу, показать, что это происшествие относится специфически к данной эпохе». Шах пал жертвой своих ложных представлений о чести, своего неисцелимого пристрастия к видимости, которую он ставил выше сущности, к внешнему блеску и мишуре, которые он ценил больше, чем духовные и нравственные достоинства. Той же болезнью страдала и феодально-абсолютистская Пруссия, и это предрекало ей судьбу Шаха. И как бы выводя от имени автора резюме повести, Бюлов пишет своему другу Зандеру накануне сражения при Иене: «Война объявлена. А что это означает, я отчетливо вижу духовным взором. Мы погибнем из-за тех же иллюзий, из-за которых погиб Шах».

В те годы, когда Фонтане повестью «Шах фон Вутенов» завершал цикл своих исторических произведений, он одновременно работал над своей первой повестью на современную тему. Эта повесть «Неверная жена», положившая начало циклу так называемых «берлинских романов», вышла в свет в 1882 году.

Главной темой повести «Неверная жена» является конфликт, впервые намеченный еще в «Шахе фон Вутенов» и проходящий красной нитью через все последующие произведения Фонтане,- столкновение личности с деспотической властью светских условностей, с враждебным человеческому счастью гнетом казенной морали и ложной чести. В основе почти всех романов и повестей писателя лежит в общих чертах следующая сюжетная ситуация: герой или героиня, влекомые чувством, вступают в противоречие с традициями, обычаями, предрассудками, писаными и неписаными законами своей среды, но жестокая сила общественного уклада одерживает верх над порывами героев. В этом смысле повесть «Неверная жена» в творчестве Фонтане стоит несколько особняком. Ее героиня Meлани ван дер Страатен, изменив нелюбимому мужу, покинув дом и семью и связав свою судьбу с другим человеком, после некоторого периода моральных страданий, материальных невзгод и общественного бойкота все же вновь обретает положение в свете, удостаивается уважения людей своего круга.

Впрочем, значительным художественным завоеванием Фонтане в повести «Неверная жена» является не столько образ Мелани, сколько образ ее мужа, одного из финансовых тузов столицы, коммерции советника ван дер Страатена, человека, который «на бирже пользовался безусловным признанием, а в обществе - лишь условным». В этот образ писатель вложил типические черты буржуа, богача-парвеню. В морально-психологическом облике ван дер Страатена отчетливо проявляется его социальная сущность как человека, положение которого в жизни и обществе определяется не его личными качествами, а силой и властью денег. Здесь возникает антибуржуазная тема, которая проходит затем через все творчество Фонтане и с особой силой звучит в романе «Госпожа Женни Трайбель».

По теме и сюжету к «Неверной жене» довольно близко примыкает повесть «Сесиль» (1886), которая является как бы промежуточным звеном между «Неверной женой» и «Эффи Брист». 80-е годы писатель завершил также созданием двух очень важных для уяснения его идейно-художественного развития произведений - романа «Пути-перепутья» (1888) и повести «Стина» (1890).

Один из исследователей творчества Фонтане - Конрад Вандрей - называет «Неверную жену» и «Сесиль» «светскими», а «Пути-перепутья» и «Стину» «социальными повестями». Смысл этого разграничения понятен. В первых двух повестях конфликт не выходит за рамки социально однородной среды: ван дер Страатен, Мелани, Рубейн, равно как и Арно, Сесиль и Гордон,- люди одного круга, они принадлежат к официальному берлинскому обществу, и драматические коллизии, в которые они вступают, не имеют собственно сословной или классовой подоплеки. Другое дело - «Пути-перепутья» и «Стина», где основной пружиной конфликта является мотив социального неравенства. В «светских повестях» Фонтане вскрывает ложь, неискренность, отношения купли-продажи, то есть фактическую безнравственность, которая нередко таится в буржуазной семье и в законном браке под покровом благопристойности, безупречного соблюдения внешних форм и требований светского приличия. И напротив, в «социальных повестях» писатель показывает, что во внебрачных связях, осуждаемых с точки зрения официальной морали, может быть Заключено гораздо больше чистого чувства и истинной, далекой от ханжества нравственности.

Сюжетную основу романа «Пути-перепутья» составляет история любовной связи гвардейского офицера барона Бото фон Ринекера и швеи Лены Нимпч. Эта связь резко отлична от распространенных в высшем свете легковесных интрижек или подобных Торговой сделке отношений с женщинами «низшего круга». Бото и Лену соединяет сильное, искреннее чувство, не связанное с какими-либо практическими расчетами. Бото, прусский юнкер, для которого моральный кодекс его класса является аксиомой и который свято верит в справедливость и нерушимость сословной иерархии, даже и не помышляет о женитьбе на швее. И Лена, трезво, без иллюзий смотрящая на жизнь, исполненная плебейской гордости и чувства собственного достоинства, вовсе не собирается стать баронессой. В то время как Бото до поры до времени еще тешит себя несбыточными мечтами о неофициальных, но длительных отношениях, Лена ясно понимает, что вскоре внешние силы, рок социального неравенства их разлучат.