Эксперт № 15 (2013) - Эксперт Эксперт

Ракеты "Нодон-1" и "Нодон-2" обладают более мощными двигателями, способными вывести их на радиус 1000 км и достичь Японии. Однако плохая точность сужает круг целей - палить по островам с американскими базами, как по воробьям, бесперспективно.

Следующая ступень северокорейского технологического развития - ракеты "Мусудан". Дальность полета возросла до 2500-4000 км, теоретически это Япония, Окинава, Аляска, Гуам. Надежность таких запусков неизвестна.

И наконец, гордость ракетного арсенала КНДР - "Тэпходон", или "Пэктусан", первая многоступенчатая ракета. "Тэпходон-1" имела радиус поражения всего 2200 км, но вторая версия уже преодолевала 5000 км. Практически все испытания были провалены, но 12 декабря 2012 года именно "Тэпходон-2" успешно вывел на околоземную орбиту первый искусственный спутник страны, который следит за погодой и оглашает безвоздушное пространство песнями о великих вождях.

Если северокорейцам удастся стабилизировать траекторию полета и работу двигателя, то дальность "Тэпходона" может достигнуть 15 000 км, а это уже Западное побережье США, Австралия и Европа.    

Схема

Радиус поражения ракет КНДР

Карта

Расклад сил на Корейском полуострове

О судьбе изюма без булки

Александр Привалов

Александр Привалов

Результаты проверки наукограда Сколково Счётной палатой под нажимом правительства засекречены . Вместо полного текста отчёта на сайте СП висит лишь краткое сообщение с такой, в частности, дозированно тревожной фразой: «Проверка показала отсутствие в субсидиях, направленных на реализацию проекта “Сколково”, конкретных целевых показателей в привязке к срокам их реализации, что создаёт риски достоверности оценки эффективности их использования». По данным «Известий», правительство побоялось, что публика узнает, какие большие суммы бюджетных денег идут на развитие не отечественных, а зарубежных науки и технологий. Массачусетский технологический институт подряжен разработать для Сколкова концепцию международного исследовательского института и соответствующую «дорожную карту». По договору, заключённому в октябре 2011 года, российская сторона обязалась заплатить за это американцам 300 млн долларов, причём лишь половина этой суммы оплачивает работы по созданию Сколтеха, вторая же половина — гранты на развитие мощностей самого МТИ, которые американцы могут тратить по собственному усмотрению. Оно конечно, такой договор и сам по себе некрасив, а уж попытка скрыть мнение аудиторов о нём и вообще выглядит как чистосердечное признание в воровстве. Но вполне возможно, что зря. Я готов поверить, что никаких распилов-откатов тут не было. Тут хуже.

Распилов-откатов могло не быть именно потому, что их слишком ожидают. Широкая публика изначально была уверена, что казённые деньги, выделяемые на образцовый наукоград, непременно будут пилить, — и в фонде «Сколково» с первых же дней прямо помешаны на чистоте и прозрачности денежных потоков. Один злопыхатель даже говорил мне, что многочисленность и свирепость внутренних ревизоров в фонде почти исключают возможность что-либо делать — не важно, честное или нечестное. Да, это не гарантирует от злоупотреблений, но делает допустимой гипотезу об их отсутствии в любом конкретном случае — хоть в том же договоре с МТИ. Другое дело, что сам процесс, транспарентностью которого люди так озабочены, обречён приносить чем дальше, тем больше разочарований. Так он задуман, так порождён, так развивается. Спору нет, какие-то вполне достойные люди и проекты уже получили финансирование через Сколково, какие-то получат в будущем, но это скорее случайности. Не просто не вредно, но полезно на бюджетные деньги построить наукоград. Не только полезна, но и необходима государственная забота об инновационном процессе. Но это должны быть органические части общей работы по развитию национального хозяйства, иначе вместо дела получаются в лучшем случае муляжи.

Взять тот же Сколтех. Почему пришлось платить (как минимум) «два конца» за разработку концепции этого заведения — знатоки прямо называют это «взяткой» американцам? Вероятно, из-за некоторой странности задания: требуется спроектировать «то, чего не может быть». Заведение мирового уровня , не вырастающее на базе лучших отечественных заведений, а отдельное . Максимум, что тут можно сделать — некий аналог клуба «Анжи», который ведь тоже комплектуется не на базе дагестанских футбольных школ. Аналогия в чём-то слишком лестная, поскольку «Анжи» играет-таки в футбол самостоятельно, а Сколтех будет по-всякому использовать иноземные образовательные мощности. Но аналогия вполне точна в том смысле, что обе затеи требуют значительных затрат, эффект от которых слишком мал, чтобы можно было верить в их продолжительность. Приглашая молодых людей подавать заявки на участие в своих двухлетних программах, Сколтех пишет: «Результатом исследований станут публикации в международных научных изданиях. Также планируется, что полученные выводы (научные разработки) смогут быть впоследствии применимы для разработки практических рекомендаций для научных и образовательных учреждений, включая Сколтех, а также представителей бизнеса и органов власти». Вы это вслух прочтите. Планируется, что смогут быть применимы… Для разработки рекомендаций… Впоследствии… Сильно.

Печально видеть, что инновационная риторика уже достигла того же градуса самоупоённости, какая на закате советской эпохи отличала риторику НТП, то есть научно-технического прогресса. Надеюсь, не надо напоминать, что чем пафоснее и многословнее со всех советских трибун говорили о внедрении новейших достижений НТП, тем безнадёжнее росло технологическое отставание. А сегодняшние инноваторы по части назойливости, пожалуй, уже бьют рекорды. Вот только что коллега по редакции получил приглашение пообсуждать на очередном круглом столе необходимость создания «рабочей группы по актуальным вопросам отрасли N и инновационному развитию», то есть «постоянно действующего объединения регуляторов рынка инноваций и проектов развития». Такого в госплановские времена всё-таки не было. Всё-таки можно было хоть иногда обсуждать конкретные проблемы развития отрасли, не пропуская вперёд «регуляторов рынка» тогдашних инноваций. Теперь — нельзя.

Ещё раз: конечно, инновации суть дело хорошее, и развиваться за счёт инноваций — дай Бог каждому на Пасху. Но в стране, почитай, не шьют штанов, не сколачивают табуреток и не готовят лекарств. В стране производят всемеро меньше молочных продуктов и в тринадцать раз меньше бумаги, чем в безземельной Японии. Даже если все заявленные инновационные проекты в ближайшие же годы бумируют (что, вежливо говоря, никем не гарантировано), этого не хватит на вытягивание такого огромного и так сильно деградировавшего хозяйства. А попытки производить изюм, не производя булок, как-то нечувствительно приводят к тому, что наш изюм оказывается в чужих булках. Скажем, «Роснано» с партнёрами заботилось не о рынке светодиодов, а об инновациях на рынке светодиодов — и изрядную часть рынка аккуратно сдали фирме Philips. Или теперь: думали не об отечественном образовании, а об инновациях в отечественном образовании — и весьма щедро проспонсировали Массачусетский технологический институт. И зря наше досточтимое правительство распорядилось засекретить этот широкий жест: все мы, в общем, и без докладов Счётной палаты что-то подобное себе и представляли.               

Кролик глотает удава

Евгения Обухова

Яковенко Дмитрий

Финансовая корпорация «Открытие» поглотит Номос-банк в 2014 году

Фото: РИА Новости

Акционеры финансовой корпорации «Открытие», как стало известно в начале апреля, одобрили привлечение кредитной линии от Номос-банка на 5,5 млрд рублей. Поскольку ФК находится в процессе поглощения Номос-банка (оно должно завершиться в 2014 году), это означает, что частично поглощение будет обеспечено деньгами самого «Номоса». Это несколько проясняет вопрос, как корпорация с активами в 240 млрд рублей, лишь одна седьмая часть которых обеспечена ее собственными средствами (с такими показателями ФК вошла в 2012 год, когда было принято решение о поглощении «Номоса»; более поздней консолидированной отчетности по МСФО пока нет), может поглотить банк с активами в 640 млрд рублей. И почему после слияния этот 11-й по размеру российский банк будет работать под брендом банка «Открытие», который по размеру лишь 32-й.

До сих пор российский финансовый рынок не видел поглощений, структурированных таким образом, когда меньший игрок приобретает большего. Между тем на Западе такое не редкость. Поскольку финансовый рынок там хорошо развит, обычно это сложные сделки, в ходе которых приобретение компании часто ложится на ее же плечи в виде займа. Достаточно вспомнить акулу 1980-х Майкла Милкена, который с помощью выпуска мусорных облигаций финансировал захват серьезных активов. В результате какой-нибудь мелкий инвестор, знающий, что в нужный момент он получит в свое распоряжение, скажем, 1 млрд долларов, «был не менее грозной силой, чем та или иная компания из разряда голубых фишек с банковским счетом и кредитоспособностью на тот же миллиард» (Джеймс Стюарт, «Алчность и слава Уолл-стрит»).