Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона - Леонид Гурченко

Дева (змееногая богиня Дева). Изображение на серебряном обруче (браслете) из Киева в составе клада 1903 г.

Усобица князем —на поганыя погы́бе,рекоста бо брат брату:се мое, а то моеже[33];и начаша князи про малое:се великое, молвити,а сами на себе крамолу ковати,а погании с всех странприхождаху с победамина́землю Рускую.

Припев. О, далече за́йде сокол,птиць бья, к морю!

А Игоревахрабраго плъку не кресити[34]:за ним кликну карна,и жля поскочи по Руской земли,смагу мычучи в пламяне розе[35], —

Жены рускиявъсплакашась, а́ркучи:«Уже нам своих милых ладни мыслию смыслити,ни думаю сдумати,ни очима съглядати,а злата и сребра́ни мало того потрепати»[36].А въстона бо, братие,Киев туго́ю,а Чернигов напастьми,тоска разлиясяпо Руской земли,печаль жирна течесредь земли Рускыи.

А князи сами на́ себекрамолу коваху,а погании самипобедами нарищущена Русую землю,е́мляху дань по беле о́т двора[37].

Тии бо двахрабрая Святъславлича,Игорь и Всеволод,уже лжу убуди[38],которую то бяше успилотец их СвятъславьГрозный Великый Киевский.

Грозою бяшеть,притрепетал —своими сильными плъкыи харалужными мечинаступи на́ землю Половецкую,притопта хлъмы и яругы,возмути реки и о́зеры,иссуши потоки и бо́лота.А поганаго Кобя́каи́з луку́ моря,от железных великих плъков половецких,яко вихрь выторже,и падеся Кобяк в граде Киеве,в гриднице Святславли.

Ту немци и вене́дици,ту греци и Моравапоют славу Святъславлю[39],кают князя Игоря,иже погрузи жир во́ дне Ка́ялы,рекы половецкия,рускаго злата насыпаша[40].

Ту Игорь князьвыседе из седла злата,а в седло ко́щиево;уныша бо градом забралы,а веселие пониче.

А Святъславь мутен сон виде:«В Киеве на́ горах си ночь с вечераодевахъте мя, рече,чръною па́поломоюна кроваты тисове,чръпахуть ми синее винос трудом смешено,сыпахуть ми тъщими тулыпоганых тлько́винвеликыи женчюгь на лоно[41]и не́гуют мя;уже дьскы без кнесав моем тереме златовръсем;всю нощь с вечерабо́суви врани възграяху,у Плесньска на бо́лонибеша дебрь кисаню,и не сошлю к Синему морю»[42].

И ркоша бояре князю:«Уже, княже, туга́умь полонила,се бо два со́кола слетестас о́тня стола златапоискати града Тьмутороканя,а любо испити шеломом Дону;уже со́колома крильца припешалипоганых саблями,а самою́ опу́стошав пу́тины железны».

«Темно бо бе в 3 день:два солнца поме́ркоста,оба багряная стлъпа погасо́ста,и с ним молодая месяца,Олег и Святъславтъмою ся поволоко́ста.

На реце на Ка́ялетьма свет покрыла:по Руской землипрострошася половци,аки пардуже гнездо,и в море погру́зиста,и великое буиство подасть хи́нови[43].

Уже снесесяхула на хвалу,уже треснуну́жда на волю,уже връжесаДивь на́ зе́млю[44].

Се бо готския красныя девывъспеша на брезе Синему морю,звоня рускым златом,поют время бу́сово,лелеють месть Шароканю.А мы уже, дружина, жадни веселея»[45].

Тогда великий Святславизрони злато слово, слезами смешено,и рече: «О моя сы́новчя,Игорю и Всеволоде!рано еста́ начала́Половецкую землю мечи цве́лити,а себе славы искати.

Нъ не́честно одолесте:не́честно бо кровь поганую пролиясте;ва́ю храбрая сердцав жестоцем харалузе скована,а в бу́ести зака́лена[46],се ли створисте моей сребреней седине!

А уже не виждувласти сильнаго, и богатагои многовои брата моего Яро́славас черниговьскими бы́лями,с могу́ты и с та́траны и с ше́льбиры,и с топча́кы, и с реву́гы, и с о́льберы, —тии бо бес щитовь, с засапожникы,кликом плъкы побеждают,зво́нячи в пра́деднюю славу[47].Нъ реко́сте:мужаимеся сами,преднюю славу сами похитим,а заднюю ся сами поделим.

А чи диво ся, братие,стару помолодити?Коли́ сокол в мытех бывает,высоко птиц възбивает[48],не даст гнезда своего в обиду».

«Нъ се зло, княже, мине пособие,на́ниче ся годины обратиша;се у Рим кричат под саблями половецкыми,а Владимир под ранами,туга́ и тоска сыну Глебову». —

«Великыи княже Всеволоде!не мыслию ти прилетети издалеча,о́тня злата стола поблюсти —ты бо можеши Волгу веслы́ раскропи́ти,а Дон шеломы выльяти;аже бы ты был,то была бы чага́ по нога́те,а кощеи по ре́зане;ты бо можеши по́сухуживыми шере́ширы стреляти —удалыми сыны Глебовы[49].

Ты буи Рюриче и Давыде,не ваю ли злачеными ше́ломыпо́ крове плаваша[50]?Не ваю ли храбрая дружинарыкают аки тури,ранены саблями каленамина́ поле незнаеме?Вступита, господина, в злата стременьза обиду сего времени, —

Припев. За́ землю Рускую, за раны Игоревы,буего Святославлича.Галичкы Осмо́мысле Яро́славе,высоко́ седи́шина своем златокованнем столе,подпер горы Угорскыисвоими железными плъкы,заступив королеви путь,затвори к Дунаю ворота,меча́ бремены́ вчрез о́блакы.суды рядя до́ Дуная[51].

Грозы твоя по́ землям текут,оттворяеши Киеву врата,стреляеши с о́тня злата столасалтаны за землями,стреляи, господине, Конча́ка,поганаго кощея[52], —

Припев. За́ землю Рускую, за раны Игоревы,буего Святославлича.

А ты, буи Романе и Мсти́славе!храбрая мысль носит вас ум на́ дело,высоко́ плаваеши на́ дело в буести,яко сокол на́ ветрех ширяяся,хотя птицю в буистве одолети.

Суть бо у ва́ю железныи па́порзипод шеломы латинскими[53];теми тресну земля, и многи страны хинова[54] —литва, ятвязи, деремела и половци, —су́ лици своя повръгоша,а главы своя поклонишапод ты́и мечи харалужныи».

«Нъ уже, княже,Игорю утрпе солнцю свет,а Древо не бологом листвие срони́:по Рси и по́ Сули гради поделиша[55],а Игорева храбраго плъку не кресити.Дон ти, княже, кличет,И зовет князи на победу,О́льговичи, храбрыи князи, доспели на брань».

«Ингварь и Всеволод, и все три Мсти́славичи,не ху́да гнезда шестокрилци[56],не победными жребиисобе власти расхытисте;ко́е ваши златыи шеломыи су́лицы ляцкии и щиты!Загородите полю воротасвоими острыми стрелами.

Припев. За́ землю Рускую, за раны Игоревы,буего Святъславлича».

Уже бо Сулане течет сре́бреными струямик граду Перея́словлю,и Двина бо́лотом течетоным грозным полочаномпод кликом поганых.

Един же Изя́слав,сын Васи́льков,позвони своими острыми мечио шеломы литовския,притрепа славудеду своему Все́славу.

А сам, под чрълеными щиты,на кроваве траве,притрепан литовскими мечи.И схотию на кровать, и рек[57]:«Дружину твою, княже,птиць крилы́ приоде,а звери кровь полизаша».

Не бысь ту брата Брячеславани другаго – Всеволода;един же изрони жемчюжну душуиз храбра тела чрес злато ожерелие;уныли го́лоси, пониче веселие,трубы трубят городеньскии.

Яро́славе и вси внуце Все́славли[58],уже понизить стязи свои,вонзить свои мечи вере́жени,уже бо выскочисте из дедней славе,вы бо своими крамоламиначасте наводитипоганыя на́ землю Рускую,на жизнь Все́славлю, —кото́рое бо беше насилиео́т земли́ Половецкыи»?

На седьмом веце Тро́янивръже Все́слав жребиио де́вицю себе лю́бу[59];тъи клюками по́дпръся окони,и ско́чи к граду Кыеву,и дотчеся стружием[60]злата стола киевскаго.

Ско́чи от них лютым зверемв плъночи, из Бела-града,обе́сися сине мьгле.Утр же воззни́ стрику́сы,отвори врата Нове-граду[61],расшибе славу Яро́славу,ско́чи влъком до Неми́ги с Дудуток.

На Немизеснопы стелют головами,молотят чепи́харалужными,на тоце живот кладут,веют душу от тела.

Немизекровави брезене бологомбяхуть посеяни,посеяни костьмируских сынов.

Все́слав князь людям судя́ше,князем грады рядя́ше,а сам в ночь влъком ры́скаше, —из Кыева дори́скашедо кур Тмутороканя[62],Великому Хръсовивлъком путь преры́скаше.

Тому в Полотскепозвониша заутренюю раноу Святыя Софеи в колоколы,а он в Кыеве звон слыша[63].Аще и веща душав дръзе́ теле,но часто беды страдаша.

Тому вещеи Бояни пръвое припевку,смы́сленыи, рече́:«Ни хытру, ни горазду,ни птицю горазду,суда Божиане ми́нути»[64].

О! стонатиРускои земли,помянувши пръвую годину,и пръвых князеи;того стараго Владимиране льзе бе пригвоздити к горам Киевским.

Сего бо ныне сташа стязи Рюриковы,а друзи́и Давидовы;но розино ся им хоботы пашут,копиа поют на Дунае[65].

Владимир Старый, прижизненный портрет. (Золотая монета Владимира Святославича. Тип 1)