Шахидки по вызову - Альберт Байкалов

По дороге, со стороны села, направляется старенький «жигуленок». Останавливается перед шлагбаумом. Появляется еще один военный. Он проверяет документы у водителя и требует выйти всех из машины. Пассажиров двое. Молодая девушка, застенчиво прячущая лицо, и полная, уже преклонного возраста женщина.

Во время досмотра водитель начинает что-то объяснять. Постепенно сдержанный разговор переходит в скандал. Военный достает пистолет и стреляет в мужчину. На него бросается женщина, которую тоже убивают. Дальше следует сцена: девушку, которая находится в шоке, волокут в импровизированный блиндаж. Оператор на мгновение разворачивает камеру в сторону машины. Невесть откуда взявшиеся бойцы, лиц которых не видно, грузят тела убитых в салон и багажник.

После этого съемка уже ведется внутри слабоосвещенного вагончика. Солдат, который перед этим обращался к своим родителям, срывает с девушки одежду. Изображение пропадает, однако тут же появляется снова. На экране уже практически порнографический фильм с элементами садизма. Причем эта часть трагедии снята с большим усердием, но лицо парня не показывают, а сама запись очень низкого качества.

В конце, на фоне зеленого знамени, человек в маске с сильным кавказским акцентом объясняет, что данный военнослужащий виновен в гибели двух ни в чем не повинных людей и изнасиловании их дочери. Сумма, назначенная за его выкуп, а именно сто тысяч долларов, пойдет на содержание детей погибших. -…По нашим законам, мы должны мстить кровью за смерть своих близких. Но мы не звери. Мы знаем, что рядовой Российской армии Артемьев выполнял приказ, – закончил свое выступление боевик.

Остальные сюжеты не отличались оригинальностью. Изнасилование в доме во время зачистки. Аналогичная сцена на фоне леса. Все они заканчивались одинаково. Один и тот же человек разъяснял родственникам, что их дети преступники, поэтому не имеет смысла обращаться в органы. Он заострял внимание, что впервые поступаются принципами и оставляют жизнь русским, поднявшим руку на их сестер. Впрочем, до определенного времени, а именно – середины октября.

Когда запись закончилась, Трифонов встал и развернулся в сторону сидящих офицеров.

– У меня вопрос. – Он расстегнул пуговицу на пиджаке и, вынув из кармана носовой платок, провел им по лбу. – Можете ли вы определить, в каком месте производилась съемка этих зверств?

– А почему бы вам не обратиться к командирам частей, в которых солдаты проходили службу, и непосредственно у них об этом узнать? – удивился Антон. – Любой блок-пост выставляется на основании приказа. Существуют списки людей, несущих на нем службу. Имеется соответствующая документация.

– Пытались. – Трифонов нахмурился. – Все командиры в один голос утверждают, что эти военнослужащие подобных задач попросту не выполняли. Ничего удивительного – замалчивание подобного беспредела давно вошло в привычку.

– А почему вы уверены, что беспредел был? – Антон встал со своего места и, выйдя в проход, направился в сторону Глеба Васильевича. – Я лично уверен в обратном. Если бы подобный факт имел место, пленники бы и минуты не прожили. Тем более утверждать на основании такого материала, что в качестве насильников выступали именно те солдаты, которых мы видели вначале, нельзя.

– Вы так и не ответили на мой вопрос. – Глаза Трифонова почему-то забегали. – Можете определить хотя бы приблизительно, где это произошло?

– Зачем вам это надо? – вопросом на вопрос ответил Родимов.

– Будем пытаться в этих районах отыскать людей, способных повлиять на ситуацию…

– Неправда. – Антон уже дошел до Трифонова и встал напротив него. – Ты, гнида, занимаешься сбором компромата на армию. Лучше скажи: заказ выполняешь или проявил инициативу? А может, и вовсе сам монтировал эту туфту?

– Что вы себе позволяете?! – Поперхнувшись собственной слюной, Трифонов сделался пунцовым. – Генерал, освободите меня от общения с этим журналистом!

– Если бы он выполнял чей-то заказ, – неожиданно заговорил Джабраилов, – то уже передал материал в прессу.

– Вот именно! – неожиданно успокоился Глеб Васильевич.

Он хотел было сказать еще что-то, но Родимов не дал ему договорить:

– Вы просто хотите инициировать волну недовольства положением дел и ищете свидетелей происшедшего. Цель – привлечь к своей персоне внимание.

– Я не ожидал, что столкнусь в этом учреждении с хамством и такими обвинениями. – Трифонов надменно вскинул подбородок и посмотрел на Родимова: – Пусть меня проводят!

Стало заметно, что он был готов к подобным обвинениям.

– Ну, что скажете? – спросил Федор Павлович, когда двери за гостем закрылись.

– Надо бы еще раз просмотреть запись, – подал голос Шамиль.

– Без проблем. – Генерал кивнул в сторону аппаратуры: – Иванов одновременно списал все на DVD.

После повторного просмотра, в процессе которого уже более внимательно изучили содержание видеозаписей, вернулись в кабинет Родимова.

– Готов выслушать ваши соображения. – Генерал уселся за стол и обвел взглядом расположившихся на стульях офицеров.

– То, что все инсценировано, дураку ясно, – заговорил Антон. – Не буду вдаваться в подробности соития – и так всем было видно, что солдаты действовали по принуждению. Да и внешность их говорит об этом. Слишком много синяков на теле. Где-то долго держали, подвергали избиениям. Потом дали время оклематься и вынудили сняться в дешевой порнушке. – Антон крутанул за козырек лежащую на столе фуражку. – Так готовят смертниц. Это явно предназначалось для родственников девушек.

– Район очень походит на окрестности Гуни, – дождавшись, когда закончит Филиппов, осторожно высказал предположение Джабраилов.

– Мне тоже так кажется, – неуверенно произнес Шамиль. – Особенно в первом сюжете. Вдали похожее селение.

– Гуни, – задумчиво проговорил Родимов, пытаясь вспомнить, где это.

– Километров пятнадцать южнее Курчалоя, – уточнил Антон. – В окрестностях Региты.

Словно ища поддержки, он посмотрел на Джабраилова.

Чеченец едва заметно кивнул.

– Вас там знают? – Генерал перевел настороженный взгляд на Шамиля и Вахида.

– Знакомых можно встретить где угодно, – ненадолго задумавшись, пожал плечами Джабраилов. – Чечня не такая большая…

Больше года назад он и братья Батаевы работали в Курчалое милиционерами. Подразделение Филиппова во время проведения одной из операций в этом районе умело организовало их «предательство». С того времени трое чеченцев у себя на родине считаются перешедшими на сторону боевиков. Но на самом деле проходят обучение и одновременно выполняют задачи в составе сформированной группы «Кавказ», выполняющей задачи Генерального штаба и находящейся под юрисдикцией ГРУ. Сфера деятельности этих офицеров не была ограничена Чечней. За время службы они успели поработать в нескольких европейских странах, Африке и на территории самой России.

– Хорошо. – Генерал положил ладони на стол и перевел взгляд на Филиппова. – Я покажу материал руководству. Возможно, оно примет решение отработать эту тему. Тем более не исключена вероятность того, что, обнаружив этих солдат, мы получим шанс обезвредить шахидок. Кроме подобного материала, мы располагаем массой информации о ночных арестах в чеченских городах и селах. Задержанных с концами увозят в неизвестном направлении люди в форме российских военнослужащих на машинах без номеров. Как правило, все говорят без акцента. Ведут себя грубо и демонстративно используют в разговоре много мата, что само собой на Кавказе расценивается как оскорбление. На лицах маски. Я, конечно, не исключаю варианта наемников из России, но допускаю и использование после определенной обработки пленных.

Костя Черепанов проснулся задолго до подъема. За окнами переоборудованного под казарму одноэтажного здания больничного комплекса, на территории которого разместился медицинский отряд специального назначения, было ясное сентябрьское утро. Шелестели листвой потрепанные осколками мин и снарядов тополя. Чирикали воробьи.

Взвод обеспечения и охраны, в котором он служил, занимал небольшое помещение бывшего рентген-кабинета. О его существовании теперь напоминали лишь следы кабелей на давно не крашенных стенах и дыры в полу от крепления аппаратов. Потянувшись, Костя приподнялся на локтях и огляделся. На восьми кроватях спали сослуживцы, только в отличие от него контрактники. Все накануне вернулись поздно вечером с колонной из командировки в Шатой. Осунувшиеся, посеревшие от усталости лица, руки с въевшимся под ногти машинным маслом.

Из коридора послышался звук торопливых шагов. Скрипнули петли дверей, и в кубрик вошел командир взвода. Прапорщик Курмачев, опухший ото сна, с маленькими красными глазками на круглом лице, был в тельняшке и камуфлированных брюках. Через плечо болталось серое от грязи полотенце. Зевнув, он провел по всклокоченной шевелюре широкой ладонью, обвел взглядом помещение и остановил его на Черепанове: