Предыстория армянского народа (история Армянского нагорья с 1500 по 500 г. до н.э.: хурриты, лувийцы, протоармяне) - Игорь Дьяконов

Еще далее к северу, в центральном и восточном Закавказье, можно предполагать существование третьей группы племен, предположительно родственной как хурритам, так и урартам, которую мы можем условно обозначить как группу этивцев[21]. Именно к ней, вероятно, относились племена, оставившие нам замечательные памятники погребений Триалети, Кировакана и Лчашена II тыс. до н. э., указывающие на сильные культурные связи с хурритским миром[22]. Однако сам термин Этиуни появляется только в урартских текстах VIII в. до н. э.

То, что хуррито-урартский этнический массив занимал в III и II тыс. до н. э. всю территорию от холмистых равнин Северной Месопотамии до центрального Закавказья, вероятно еще и потому, что за последнее время выяснилась вероятность тесных языковых связей хуррито-урартской группы с северо-восточно-кавказскими (нахско-дагестанскими) языками, — особенно с их нахской (вейнахской) подгруппой, представители которой обитают ныне в центральных районах Большого [18] Кавказа, преимущественно на его северных склонах (чеченцы, ингуши, на южных склонах — бацбийцы)[23].

Кутии и др. Языки народов и племен, обитавших к востоку от Армянского нагорья, от района южнее оз. Урмия-Резайе до Большого Кавказа, известны нам лишь по отдельным собственным именам и топонимическим названиям III и II тыс. до н. э. (для крайнего юга этой территории), а также I тыс. до н. э. (для всей территории). Даже по этому скудному материалу видно, что это был иной лингвистический ареал, в основном отличный от хуррито-урартского, хотя здесь могли быть и отдельные группы хурритов; лишь совершенно предположительно можно отнести остальные обитавшие здесь племена (наиболее южные из которых были известны вавилонянам и ассирийцам под названием кутиев) к северо-восточно-кавказской (нахско-дагестанской) языковой группе, к которой, по всей видимости, принадлежали [19] и албаны, населявшие Северный Азербайджан в I тыс. до н. э., и остаток языка которых сохранился у маленькой народности удин, живущей сейчас в двух селах на границе Азербайджана и Грузии[24].

Куро-аракская археологическая культура. Как ясно из вышеизложенного, выводы о вероятном распространении хурритского этноса на север в III–II тыс. до н. э. и о существовании здесь уже и тогда родственных хурритам племен урартов и «этивцев» основаны на косвенных данных. Некоторой помощью могли бы быть археологические источники, если бы можно было с уверенностью привязать ту или иную археологическую культуру к определенному этносу. Однако хурриты, жившие на территории Месопотамии и Сирии в исторический период (II тыс. до н. э.), разделяли общую цивилизацию с окрестным семитским населением, и очень трудно сказать, какая именно археологическая культура должна здесь считаться исконно связанной именно с хурритским этносом. Некоторые особенности одежды (остроконечные шапки, колоколовидные юбочки как основная часть мужской одежды, обувь с загнутыми носками) и изобразительного искусства (фантастические животные, орнамент в виде плетенки) довольно определенно связываются с хурритами, однако и в этих особенностях культурное взаимопроникновение живших здесь народов было велико. Что же касается более ранних периодов, то между исследователями нет полного согласия даже в отношении того, являются ли хурриты II тыс. до н. э. пришельцами в Месопотамию и Сирию с севера или же автохтонами, к которым могут быть возведены еще энеолитические и неолитические культуры этого района, такие, как культура Телль-Халафа или Самарры[25]. Нам в настоящее время представляется более [20] вероятным, что хурриты были пришельцами, спустившимися в Сирию, Месопотамию и в долины притоков р. Тигра в течение III тыс. до н. э.

Б. Б. Пиотровский, по-видимому, склонен связывать с хурритско-урартским этносом энеолитическую керамику так называемой «куро-араксской культуры»[26].

Впервые обнаруженный Е. А. Байбуртяном при раскопках городища Шенгавит около Еревана и выделенный в особую культуру Б. А. Куфтиным «куро-араксский энеолит» (медно-каменная культура) в последние годы привлек к себе большое внимание как в СССР, так и за рубежом[27]. Ареал его распространения выявляется в настоящее время очень отчетливо: на северо-востоке он уходит за Большой Кавказ, в Чечню и северный Дагестан (правда, по-видимому, «куро-араксские» памятники здесь болee поздние, чем некоторые из найденных в Закавказье); восточная граница ареала пока намечается по линии от центрального Дагестана (Каякент) через Нахичеванскую АССР (Кюль-тепе) до западного побережья озера Урмия-Резайе (Гёй-тепе); далее ареал «куро-араксского энеолита» охватывает все центральное Закавказье, а также районы Ванского озера и верховьев р. Тигра (по данным Г. Бэрни), и самый западный район этой культуры, по-видимому, образует [21] городище Арци — Караз около Карина — Эрзурума на верхнем Евфрате и еще несколько городищ в верховьях р. Галис (Кызыл-Ирмак). Культура «куро-араксского энеолита» не проникает, по-видимому, в Понт и Колхиду, но ее ареал включает юго-западную[28] и восточную Грузию (Внутренняя Картли) и Юго-Осетию, а может быть и Северную Осетию. В Малой Азии к западу от Евфрата и верховьев Галиса встречаются только отдельные предметы данной культуры.

Но самое интересное, что та же культура, называемая здесь Хирбет-Керакской, внезапно появляется в середине III тыс. до н. э. в Сирии (Амук, слои Н и I, Хама) и Палестине (Бет-Шеан, Хирбет-Керак и др.). В Закавказье памятники куро-араксской культуры, по наиболее достоверным определениям, в том числе с помощью радиокарбонного анализа, датируются XXIX–XXI вв. до н. э. и, следовательно, центром ее распространения нужно, видимо, считать именно Закавказье[29].

Как видим, ареал куро-араксской культуры близко соответствует ареалу хуррито-урартской языковой группы, как он выявляется по историко-лингвистическим данным. В то же время было бы упрощением попросту отождествлять эти два ареала. Хурритские поселения Северной Месопотамии и области за Тигром пока не дали памятников куро-араксской [22] культуры, а с другой стороны, у нас нет оснований относить непосредственно к носителям хуррито-урартских языков, например, предков чеченцев и северных дагестанцев (несмотря на вероятное родство их языков с хуррито-урартским), хотя их территория входила в «куро-аракский» ареал (в широком смысле этого понятия).

Протогрузинские племена и вопрос о кавказском языковом единстве. Еще одна известная нам важная лингвистическая группа, в отношении которой для III–II тыс. до н. э. совершенно отсутствуют, насколько мы можем судить, какие-либо письменные свидетельства, несомненно должна была уже существовать в это время на изучаемой территории. Это — южно-кавказские (иначе — картвельские, иберо-грузинские) языки; носители их, как уже указывалось, возможно, имели известные языковые связи с хаттами и тяготевшими к ним племенами, жившими к востоку от хаттов. По лингвистическим данным, существование картвельского языка-основы следует отнести к III тыс. до н. э.; при этом он, по тем же данным, занимал компактную и, по-видимому, гористую территорию[30].

Вопрос о характере и степени, и даже о самом наличии родства между тремя группами кавказских яыков (абхазо-адыгской, картвельской и нахско-дагестанской) еще является нерешенным, и исследователи расходятся во мнениях — следует ли эти три группы считать отдельными семьями, или же ветвями одной семьи. Из древневосточных языков, как мы видели, хаттский, возможно, сближается с абхазо-адыгской группой, а хуррито-урартский — с нахско-дагестанской. С картвельской группой у обоих этих языков мало общего, кроме некоторых чисто структурных особенностей, а если общее и можно нащупать, то скорее у хаттского. Поэтому, если все три ветви (очевидно, включая и упомянутые древневосточные языки) восходят к общему предку, то существование такого общекавказского языка-основы следует отнести к очень глубокой древности: [23] в III тыс. до н. э. и хуррито-урартский, и хаттский, и картвельский язык-основа[31], и нахско-дагестанский язык-основа[32] не только были вполне обособленными языками, но имели уже между собой довольно мало сходства. Поэтому предположение Е. И. Крупнова о том, что культура «куро-араксского энеолита» может быть отождествлена с культурой общекавказского пранарода, представляется нам упрощенным. Однако несомненно, что — по крайней мере в северных частях ареала — «куро-араксская» культура выходила за пределы территории только хуррито-урартских по языку племен, а включала также и области носителей других кавказских языков, — во всяком случае некоторых. Если все три группы кавказских языков действительно восходят к одному языку-основе, то нужно считаться с возможностью существования в древности и языков, принадлежавших не только к грузинской, абхазо-адыгской (и хаттской?), а также нахско-дагестанской (и хуррито-урартской?) ветвям, но и к каким-то языковым группам, имевшим характер промежуточных между ними звеньев. Можно предположить, что благодаря посредству таких племен, говоривших на подобных промежуточных языках, культура «куро-араксского энеолита» нашла распространение и среди протогрузинских по языку племен. Однако вопрос о том, какие именно археологические культуры (или их подразделения) связаны непосредственно с племенами — носителями протогрузинского языка, остается неясным. [24]