Одно воспоминание Флоры Бэнкс - Эмили Барр

– Мы с Пейдж расстались, – сказал Дрейк.

Он повернулся ко мне, я повернулась к нему. Когда его губы коснулись моих, я поняла: единственное, что могу сейчас сделать, это ответить на поцелуй.

Машины пролетали по дороге за нами. Волны разбивались о берег у наших ног. Я целовала Дрейка. Я хотела вечно вот так сидеть с ним на пляже. Я понятия не имела, как или почему это происходит, но знала: это лучшее, что случилось со мной в жизни.

Мне удалось отодвинуться от Дрейка. Волны набегали на берег, налетевший ветер ерошил мои волосы.

– Эй, послушай, – произнес он, – не хочешь сходить со мной куда-нибудь? Типа, прямо сейчас? Мы могли бы провести ночь вместе…

Я уставилась на него. Мы могли бы провести ночь… Все внутри меня напряглось. Я хотела провести с ним ночь, но не знала, что и как делать. Он хочет провести ночь со мной. Ночь. Эту ночь.

Я должна была идти домой.

– Но моя мама… – начала я. Мы смотрели друг на друга. Я не смогла закончить предложение, отвести взгляд. Я наклонилась, чтобы снова поцеловать Дрейка, но он отпрянул.

– Твоя мама, – повторил Дрейк. – О боже! Прости. Это была ужасная идея. Правда. Я это… я… не хотел…

Он умолк. Я не могла говорить, поэтому кивнула. Выражение, с которым он смотрел на меня, было трудно расшифровать.

– Я в порядке, – заверила я Дрейка. – Ой, прости. Я бы… никогда…

Я закусила прядь волос. Предложение закончить не получилось. Я хотела сказать Дрейку, что не ожидала ничего подобного. Уверена, что такого со мной раньше не бывало. Что я смущена и все еще пытаюсь осознать происходящее. Что я буду вечно любить его, ведь он помог мне почувствовать себя нормальной. Что я бы хотела провести с ним ночь, но не могу предать подругу. И не вернуться домой ночевать тоже не могу.

– Она позвонит в полицию, – сказала я, думая о матери.

– Полиция. Господи, я идиот. Забудь, что я предложил.

Дрейк посмотрел на меня. Мы оба знали, что я, разумеется, забуду этот разговор. От холода волоски на моих руках встали дыбом. Море билось о берег, ветер дул со всех сторон, луна и звезды исчезли за облаками. Небо стало таким же черным, как море.

– Понимаешь, – заговорил Дрейк, – я могу признаться, потому что, типа, какого черта? Ты все равно забудешь. Я был тогда в пабе с тобой и Пейдж. Я смотрел на тебя, такую, типа, хорошенькую и белокурую, не похожую ни на одну девушку на земле. И я гадал, каково это – быть с тобой? Ты другая. Всегда улыбалась мне. Захотелось присматривать за тобой и слушать: твои слова отличаются от того, что говорят другие люди.

Он взял мое лицо в ладони.

– С тобой все будет о’кей, Флора?

Я кивнула. Хотела сразу записать, что поцеловала Дрейка, но было бы странно сейчас калякать что-то на руке. Мне нужно было записать: «Он предложил провести ночь». Я не хотела это забыть. Но я не стала. Возможно, мы могли бы найти способ провести время, как нормальные взрослые люди.

– Со мной все будет в порядке, – ответила я. – Послушай, если мы пойдем куда-нибудь сейчас, то я могла бы. Уверена, что могла бы…

– Нет. Прости. Мой косяк. Мы не можем. Но знаешь, может, останемся на связи? Просто сообщай, что с тобой все в порядке, ладно? Ты же сделаешь это?

– Я буду на связи. – Мне хотелось снова поцеловать Дрейка. Я хотела, чтобы он продолжал целовать меня. Хотелось стереть весь мир вокруг, чтобы остались только он, я и пляж.

Прилив подобрался ближе, и мы оказались на узенькой песчаной полоске. Дрейк глубоко вздохнул и крепче сжал мою руку.

– Флора Бэнкс, – торжественно произнес он, – будь осторожна. Не говори Пейдж об этом. Не говори твоей маме. Не записывай это на руке.

Он выбрал один камешек из лежащих под ногами и протянул его мне на раскрытой ладони. Камешек был маленький и гладкий. Даже в лунном свете я видела, что он абсолютно черный, хотя остальная галька была серой, цвета сланца. Я протянула руку и взяла камешек.

– Я сохраню его навсегда, – сказала я Дрейку.

Мы встали. Я словно окаменела, была сбита с толку. Мне хотелось забраться в кровать и снова и снова переживать эти мгновения. Мы медлили и смотрели друг на друга.

– Что ж, я… – начал Дрейк. – Ох, не могу я вернуться к Пейдж сегодня. Не сейчас. Я пойду, а утром тихонько уеду.

Он снова поцеловал меня в губы. Я прислонилась к нему и ощутила его объятия. Я знала, что никогда больше этого не почувствую.

– Давай я провожу тебя до дома? – предложил Дрейк, но я покачала головой. Я стояла на пляже и смотрела, как он уходит. Дрейк дошел до лестницы и поднялся в реальный мир. Он остановился, помахал мне и исчез из моей жизни навсегда.

Я поцеловала мужчину своих грез. Но он уезжает далеко, туда, где холодно, где светит полуночное солнце. Я посмотрела на темное небо. Полуночное солнце – это что-то с другой планеты.

Когда я вернулась домой, мама ждала меня. Она была в халате, волосы распущены, в руке чашка чая. Она поцеловала меня в щеку и оглядела с ног до головы.

– Хорошо провела время? – спросила мама.

– Да.

– Ты выпила.

– Капельку.

– Ну и пятно на твоем платье. Ладно, не важно. Все прошло хорошо?

Я просияла.

– Да. Просто прекрасно, спасибо.

– Хорошо. Пейдж проводила тебя?

– Да.

– Прекрасно. Теперь я могу получить назад мои туфли?

Я скинула желтые туфли и пошла наверх. В спальне я переоделась в пижаму и записала встречу с Дрейком в мельчайших подробностях на обратной стороне старого блокнота, куда маме даже в голову не пришло бы заглянуть. Я спрятала блокнот в ящик под кроватью, положив на самое дно под другие вещи. Я написала себе записку, чтобы не забыть, где лежит блокнот. Утром я проснусь и буду перечитывать записи снова и снова, хотя мне это будет и не нужно, потому что я все запомню.

Черный камешек я положила на прикроватную тумбочку. Я смогу запомнить. Мне семнадцать лет.

Глава 2

– Ты поцеловала его. – Пейдж говорила спокойно, но лучше бы она кричала. В ее голосе звучала тихая ярость. Она пристально посмотрела на меня и повторила: – Ты поцеловала его! Я знаю, что ты это сделала. Ты этого не помнишь, но ты это сделала. Я знаю, что ты это сделала, потому что…

В ушах у меня звенело, и я не могла сосредоточиться на словах Пейдж. Я понимала, что она говорит. Я понимала, что она злится. Я понимала, что у нее было право сердиться. Она произносила слова, но я их не слышала. Я заставила себя посмотреть на подругу. Я заставила себя собраться.

Пейдж глубоко дышала.

– Ты записала это!

Она держала в руке один из моих листочков-напоминалок, поэтому я не могла, разумеется, ничего придумать. Слова были написаны моим почерком, а Пейдж знала, что в записках – только правда. Она знала, что все записанное случилось на самом деле.

Я тоже знала и помнила это. Я помнила то, что было до моей болезни, а теперь еще и то, что поцеловала Дрейка. Я больше не маленькая девочка, потому что поцеловала парня на пляже и он попросил меня провести с ним ночь. Мне не десять лет. Мне семнадцать.

Я помнила. Камень, или Дрейк, или любовь не позволили мне забыть это. Потому что я влюбилась!

Я не могла отрицать этого перед Пейдж. Я помнила, как поцеловала Дрейка. Должно быть, это осталось в моей памяти, хотя я не помнила ничего произошедшего после того, как мне исполнилось десять. Я посмотрела на желтый листок, который держала Пейдж: посередине крупными буквами было написано: «Купить молоко», а по краям малюсенькими буквами: «Я поцеловала Дрейка. Я люблю Дрейка». Я заметила, что продолжаю смотреть на слова. Я восхищалась тем, что случилось. Это делало меня счастливой, и мне хотелось плакать.

Я ждала, когда все забуду, но пока помнила: я сидела на пляже, он пришел ко мне, присел рядом и мы поцеловались.

Это было мое единственное ясное воспоминание, которое не исчезло после болезни. Я цеплялась за него, приказывала ему остаться, жить во мне столько, сколько я смогу его удерживать. Я не понимала, почему воспоминание осталось. И не знала, надолго ли. Я обожала его. Мне нужно было сохранить воспоминание навсегда. Если я буду помнить его, я смогу запомнить и другие вещи. Поцелуй Дрейка – лекарство, которое излечит меня. Скоро я буду помнить все, хотя надеюсь, что этот разговор с Пейдж забуду.

Пейдж держала в руке листок и смотрела на меня с такой ненавистью, что мне пришлось опустить глаза и разглядывать пол. Мы сидели в очаровательной маленькой чайной на Маркет-Джю-стрит и ждали, когда нам принесут заказ. После мы собирались заняться чем-то другим. Пейдж нашла записку, потому что я вытащила смартфон, чтобы написать маме, где нахожусь. Из моей сумки вылетели желтые листочки. Пейдж нагнулась, чтобы собрать их для меня, а я забыла, что на них могло быть записано что-то такое, чего ей видеть не следовало бы.

Я забыла. Разумеется, забыла. Я помнила поцелуй, но забыла, что написала о нем.

Пейдж увидела имя Дрейка на краю листка, потому и вчиталась в текст. И вот теперь она смотрела на меня.