Ширма - Наталья Ворожбит

Гаврилыч. И ты хочешь от моих щедрот? (посыпает и Соню.) Пользуйтесь, мои сладкие, пока я сплю.

Соня (в ужасе отмахиваясь). Помогите! Помогите!

Входит Подросток в фехтовальной форме и в маске.

Гаврилыч (Соне интимно). А эти денежки я взял под подушкой, они мне спать не давали.

Соня. Родик, помоги!

Гаврилыч и Адочка хохочут. Подросток не двигается с места. Гаврилыч все сыплет и сыплет на Соню мелочь.

Соня. Родик, мне больно, помоги! Мама!! Мамочка!!!

Адочка (Гаврилычу по секрету). Она никому не нужна. Обхохочешься!

Гаврилыч. Пойдем, пойдем со мною, поветруля, я тебе покажу, как хохочет настоящий мужчина.

Адочка. А ты напишешь мне завещание?

Они радостно уезжают на Гаврилыча тележке, как на скейте. Подросток остается.

Соня (задыхаясь). Я же звала тебя, а ты? Мне нужна была твоя помощь, а ты меня снова бросил? Да, бросил? (кидается на него с кулаками) Почему ты молчишь?

Подросток снимает маску.

Соня (устало). Ну вот, опять подмена. Что тебе нужно? Я ведь и не знаю тебя. Постой, я рассмотрю тебя.

Подросток с трагическим видом уходит. Соня бесцельно кружит по комнате.

Какой странный сон, я никак не могу собраться. Что же мне мешает все время? Нужно попробовать еще раз. (Закрывает глаза, раскачивается) И пусть мне приснится... И путь мне приснится самое радостное, самое светлое, самое дорогое...

Входит Родик - обаятельнейший парень с ясными глазами и располагающей улыбкой. Одет в стиле молодежи шестидесятых. Соня с плачем кидается в его объятия.

Соня. Как трудно, как мне сегодня было трудно. И с каждой ночью все труднее ждать тебя.

Родик (нежно обнимает и успокаивает). Ну вот, опять слезы. Я же переодевался. Теперь я пришел, и никогда тебя не брошу.

Соня. Никогда?

Родик (он выглядит значительно моложе Сони). Ну конечно, малыш, ну конечно. Разве я тебя когда-нибудь бросал?

Соня. Милый, я так рада, что ты пришел, так рада... Защити меня, родной мой, помоги, мне так бывает страшно.

Родик. Ну все, все, я здесь. А теперь вытрем глазки, успокоимся и будем разговаривать.

Соня (покорно). Да-да...

Родик. Расскажи мне все: что ты делала без меня, что тебе снилось без меня...

Соня. Днем я думаю страшные мысли, ночью мне снятся страшные люди, у меня по-прежнему болеет мама, и я уже совсем старая женщина, и никому, никому, кроме мамы, не нужна.

Родик. Ну что ты, я помню тебя только красивой. Тебе так идет это платье.

Соня. Это свадебное платье, я взяла его напрокат для нашей свадьбы. А когда ты не пришел - я разрезала его на тысячи кусочков и долго выплачивала за него агенству. Каждый раз, когда я тебя вижу, я рассказываю тебе эту историю. Тебе не надоело?

Родик. Конечно нет, ведь я до сих пор об этом не знаю.

Соня. Каждый день я выбрасываю из окна один малюсенький лоскут, и его уносит ветер. У меня их еще целая наволочка.

Родик. И что ты будешь делать, когда в наволочке ничего не останется?

Соня. Нет, их много, я очень мелко резала. Они не закончатся до конца моей жизни.

Родик. Рукодельница моя, ты всегда что-то вязала, шила, лепила, резала. Уверен, что эти красные цветы тоже твоих рук дело.

Соня. Моих рук, но только это не цветы, глупый. Это просто свернувшаяся кровь платья. Ножницы были такие острые.

Родик. Тем не менее, она очень идет к твоему платью, такая красная на таком белом...

Соня (равнодушно). Правда? Для меня уже давно красный и белый цвет ничем не отличаются друг от друга. Они стали одним цветом, и я его ненавижу - он напоминает мне о моей работе. Белые стены, белые простыни, белые лица, подайте скальпель... нет, не могу. Даже во сне все белым-бело.

Родик. А где же твой муж? Когда мы виделись в последний раз - у тебя был муж, и он очень любил тебя.

Соня. Мужа я проспала давно и даже не заметила.

Родик. Помнишь, я предсказывал, что тебе будет очень трудно в жизни?

Соня. Помню. И будь ты проклят со своими предсказаниями.

Родик. А помнишь, как мы первый раз встретились?

Соня (мечтательно). Да... Молодость... Весна... Трамвай... И твое родное лицо в чужой толпе.

Родик. Еще.

Соня. Чувство голода... Дешевая столовая... веселая компания... И твои ясные глаза так близко.

Родик. А еще?

Соня. Страх... Темная комната... Чужая постель... И я не вижу твое лицо, но чувствую твое дыхание...

Родик. Ну а еще, еще!

Соня. Еще?.. Белый снег... Скользкий лед... Другой еще нет, но и тебя больше нет... Конец света, любимый.

Родик (обнимает ее сзади). Не плачь, опять мы не договорим, и будет мокрой подушка.

Соня. Так тяжело, словно это и не сон. Так ведь часто кажется, правда?

Родик. Правда.

Соня. Ты ведь до сих пор любишь свою жену и не изменяешь ей?

Родик. Да, и это правда.

Соня. Ты по-прежнему никогда не врешь и прямо смотришь в глаза людям?

Родик. Смотрю, и что же. Мне нечего боятся и нечего скрывать.

Соня. И ты по-прежнему не боишься женских слез и веришь им?

Родик. Я мало изменился.

Соня. Ты самый честный, самый лучший человек из всех, кого я знала. Я всю жизнь горжусь, что у меня был ты.

Родик (осторожно). Но ведь я поступил с тобой... не очень хорошо. Я все время мучаюсь этим. Это единственное, что мне мешает спокойно жить. Ведь у меня чистая совесть, и только ты, только из-за тебя...

Соня (горячо). Ты не виноват, ты ни в чем не виноват, ты был молодой, совсем мальчищка, и зачем тебе нужна была я, я тебя не стою, не стою, не стою...

Родик (успокоено). Да, но все-таки...

Соня. Все-таки хорошо, что ты сегодня без жены. Ты часто с ней приходишь.

Родик. Глупая, ты же никогда ее не видела?

Соня. Ну и что, она все время разная, и я с ней почти смирилась, но все-таки хорошо, что ты без нее.

Родик. Да, хорошо.

Соня. Скажи мне, я тебе ведь тоже снюсь?

Родик. Ну да, ты ведь сейчас мне снишься.

Соня (с сомнением). Ну, это ты меня успокаиваешь. Иначе бы ты знал, что я тебя простила, и не мучился бы. А как бы хорошо было, если бы и тебе и мне одинаковые сны... А скажи, Родик, скажи, милый, любишь ли ты меня по-прежнему?

Гаврилыч (неожиданно выпрыгнув, прямо перед лицом Сони). Я тебя ОБОЖАЮ!!!

Танцует немыслимую чечетку, аккомпанируя себе хриплым ревом. Тут же пляшет Адочка в полусъехавшем сарафанчике и с растрепанными волосами. Родионов исчезает в проеме занавеса. Соня в ужасе оборачивается к нему за помощью.

Соня. Ро!..

Но вместо него из-за занавеса в такт чечетки высовывается и засовывается физиономия Гнуса с высунутым языком. Соня в ужасе сползает по стенке. Комната словно кружится, как от сильно раскачиваемой лампы. Бешеный танец набирает скорость и, достигнув, апогея обрывается. Щелчок - и наступает кромешная тьма. Снова слышно, как заходит много людей, они деловито что-то переставляют, снуют по комнате, бормочут непонятное и разом уходят.

Слышен мерный храп, затем покашливание, во сне кто-то перевернулся на другой бок, а кто-то застонал. Тикают часы. Вдруг комната озаряется лунным светом. Прямо в окно светит круглая луна. Все звуки замолкают .На кровати лежит разметавшаяся Соня. Вот она встает, садится на кровати. На ней измятое свадебное платье, седые волосы растрепаны. Глаза широко раскрыты. Она подходит к тумбочке с лекарствами и капает себе успокоительные капли. Капли звонко и медленно падают в стакан. Она стоит спиной. Входит Подросток в фехтовальном костюме, но без маски. Соня застывает со стаканом в руке. Потом резко поворачивается.

Соня (хрипло). Ну, чего тебе?

Подросток жестами зовет ее куда-то за собой

.

Соня. Не, я не пойду, нет.

Он продолжает с улыбкой, но настойчиво, манить ее.

Соня. Я не хочу. Я, правда, не пойду... нет, не надо.

Он настаивает.

Соня. Да нет же, нет. Ну, пожалуйста...

Подросток приоткрывает дверь.

Соня. Ну, зачем я тебе, зачем? Иди сам, без меня... Ну не смотри так, у меня ведь здесь мама. Там, за ширмой. Ты понимаешь? Я ее не оставлю. Может, ты мне не веришь? Хочешь ее увидеть? Ну, хорошо, стой там. Смотри.