Ширма - Наталья Ворожбит

Адочка. Вы мне даже один раз приснились, в эпизодах. Противно! Чуть все не испортили.

Соня. Представляю.

Адочка. Я и не знала, что вы другая.

Соня (мечтательно). Да, на самом деле я такая, совсем другая.

Адочка. Но голос у вас все равно хриплый, только сейчас

он наоборот - сексуальный. Если бы у вас был мужчина...

Соня. Мужчина скоро будет.

Адочка. Как вы можете знать? Вам же всегда снится разное.

Соня. Ах, детка, я уже в том возрасте, когда могу сама себе загадывать сны, я же чувствую - сегодня мой любимый сон.

Адочка. Тогда зачем же вам я, и этот с картами?

Соня. Ну... Тебя я перед сном из окна видела, а этот - не могу вспомнить. Наверное, тоже где-то мелькнул, может, на работе, сейчас эпидемия - много их привезли. Но это не важно, так бывает. Важно, что придет ОН.

Адочка. А кто ОН?

Соня (торжественно). Родионов.

Адочка. Не знаю.

Соня. Ну конечно, не знаешь, его уже давно здесь нет...

Адочка. Умер?

Соня. Да нет... уехал. Хотя не знаю, вдруг правда умер? Но нет, что ты. Был бы он покойник, снился бы перед дождем. А пока он снится просто так, для моего удовольствия. Что за гнусный смешок? Родионов - это святое. Мы с ним разговариваем и вспоминаем нашу юность. Нашу старую юность.

Адочка (не понимая). А! Ну тогда да, понимаю. (вздыхает)

Мне тоже очень хочется... чего-то светлого, необыкновенного. Я такая несчастная... Все мужчины вокруг - они хотят одного. А любовь, я имею в виду, не такая, а просто так любовь, без ничего, она, понимаете, недоступна... для них недоступна.

Соня (совсем ее не слушает, шепотом перебивает). Смотри - и моя мама здесь.

Адочка. Где?

На месте Подростка по-турецки сидит Гаврилыч, разбойничьего вида пьяница, на тележке для безногих. Он невозмутимо курит кальян.

Адочка. Это же безногий Гаврилыч.

Соня (таинственно). Не-ет! Это - моя мама.

Адочка. А это правда, что Гаврилыч страшно-престрашно богатый, и у него целый подпольный бизнес, в котором все нищие, калеки и попрошайки города работают на него?

Соня. Да, и всю свою пенсию, а у нее повышенная пенсия, она прячет под подушкой. Сама понимаешь, что прошлогодние деньги давно ничего не стоят, но она-то не понимает этого. Ей уже неудобно спать на этих бесценных пачках, что ей может снится, не представляю. И все боится, что я отберу.

Адочка. А еще говорят, что Гаврилыч страшно жадный, что он семью впроголодь держит, а деньги прячет то ли в банке, то ли в канализации. А еще говорят, что он скоро умрет и по завещанию все передаст в фонд уголовников, который он сам и организовал. И ни копейки родным и детям. Вот тип!

Соня. Я думаю, что она заберет их в могилу.

Адочка. Возможно, я брежу, но это все-таки Гаврилыч. Вы не находите? Лицо, усы... рост.

Соня. Она может выглядеть как угодно, даже как наш главный хирург Попыткин, но я ее всегда узнаю.

Адочка (примирительно). Ну ладно. Кому кто снится. А он ничего, как вам кажется?

Соня. Кто?!

Адочка. Знаете, такая печать пережитого на лице, темное прошлое, потом эти шрамы. (возбужденно) Такие сильные руки, мощный торс под лохмотьями, а голос, замогильный, глухой... И еще деньги, много денег... Страшно возбуждает.

Соня (с ужасом). Замолчи, а то я проснусь, чего доброго.

Адочка (спохватившись). Поболтать люблю. (вприпрыжку убегает) Баю-баюшки-баю.

Соня (закрывает глаза, скороговоркой) И пусть мне снятся розовые сны, розовые сны, розовые сны...

Вокруг все становится в розовом свете.

Соня (приоткрыв глаза, Гаврилычу). Нет, и ты уходи, не хочу, ну мама! Не притворяйся.

Гаврилыч исчезает за клубами выпущенного дыма.

Соня (удовлетворенно оглядевшись). Теперь нашу мелодию. (звучит музыка шестидесятых.) А теперь ты! Теперь появляешься ты, Родионов!

Входит Родионов, красавец. Он в пижонской шляпе и плаще, на шее небрежно повязанный белый плащ.

Соня (протягивая ему руки). Родик! Наконец-то. Милый!

Родионов. Соничка!

Соня. Родик, ну почему ты приходишь вот такой, таким я тебя видела в последний раз, ты был чужой, холеный. Нет, ты приходи ко мне такой, каким любил меня...

Родионов. Да? (критически оглядывает себя) Прости, любимая, не сориентировался - я так спешил к тебе. Но я все исправлю, считай до десяти. (уходит)

Соня. Раз, два, три, четыре, пять...

Заходит Гнус. Он длинный, худой, в очках. У него невероятно гнусавый голос и бегающие глазки.

Соня (увидев его, закрывает глаза). И пусть мне приснится сад, голубое небо, весна, весна, лето...

Открывает глаза - Гнус стоит на месте.

Соня (умоляюще). Сгинь, а?

Гнус (гнусит и растягивает слова). Скажите, мамаша, а вам Адочка не снилась?

Соня. Нет-нет-нет!!!

Гнус. Я Адочку разыскиваю, вот беда...

Соня. Вы ошиблись, вы страшно ошиблись, молодой человек. Адочка вообще еще не спит!

Гнус (подозрительно). Ну и что? Я же ее себе загадал! (заговорщически) Знаете, эта Адочка такая штучка, когда снится. Я вам обязательно расскажу...

Соня (раздраженно). Понимаете, мне все равно - я не Адочка, я хочу нормально выспаться, мне пятьдесят три года, и вообще, сейчас придет мой жених и выкинет вас отсюда, так что лучше исчезните сами, как благоразумный трус.

Гнус. Я конечно трус, что и говорить, но только не сейчас, когда я могу в любой момент проснуться. Так что давайте мне вашего столетнего жениха - я его под орех разделаю.

Соня (презрительно). Ха! Родик! Ты слышишь, что говорит этот гнус-трус?

Под триумфальную музыку выходит Родик в белом фехтовальном костюме, не исключая маски, в руках у него рапира. Он становится в стойку. На сцену выбегает Адочка и протягивает Гнусу другую рапиру, а еще незаметно сует пистолет в задний карман штанов. Начинается странный бой. Родик и Гнус фехтуют и делают выпады спиной друг к другу, их клинки со свистом рассекают пустое пространство. Соня и Адочка всем своим видом болеют за своих избранников. Соня бросает Родику розу со своего платья, Ада - резинку со своих волос Гнусу.

Соня. Покажи ему, милый!

Адочка. Выпусти из него кишки и намотай их на рапиру.

Соня. Ты сделал прекрасный удар, ты до сих пор в отличной форме.

Адочка. Сначала по ногам ему, по ногам.

Соня (возмущенно). Он ведет нечестный бой!

Адочка (восторженно). Ах, Гнус, ну до чего же ты гнусен!

Гнус и Родик, продолжая фехтовать расходятся в разные стороны и, как ни в чем не бывало, исчезают со сцены. Адочка и Соня радостно хлопают в ладоши и посылают им в след воздушные поцелуи.

Соня. Ах, вот это достойная победа!

Адочка. Мой гадкий Гнус, я отблагодарю тебя по-королевски! Вы видели, как он прикончил вашего Родионова?

Соня. Твой мерзкий Гнус больше не будет нарываться. В лучшем случае он просто проснулся в холодном поту. (в сторону) Еще бы от тебя избавиться. (закрывает глаза) И пусть мне приснится... и пусть мне приснится...

Входит Гаврилыч, походкой морского волка

Адочка. Ах! Гаврилыч! Вы только посмотрите, каким молодцом!

Соня. Этого еще не доставало...

Гаврилыч. Ну что, рыбки, дак вот он я! Я спешил к вам на встречу на всех парусах.

Адочка. А, вы в молодости были моряком?

Гаврилыч. Глупости, я не был моряком, но мечтал им быть. Мечты сбываются только во сне. Ну а какая разница, по мне - лишь бы сбывались. Главное, что сейчас я крепко держусь на обеих ногах и у меня очень много денег, которые я привык бросать на ветер.

Адочка (страстно). А разве вы не жадный калека?

Гаврилыч. Ха-ха-ха! Если бы я был калекой - я был бы жадный, как сто чертей. Но разве я похож на жадного калеку? Посмотри-ка сюда!

Достает из разных карманов железные деньги и посыпает ими Адочку.

Купайся, детка, Гаврилыч - друг женщин и детей.

Адочка счастливо хохочет под дождем монет.

Соня (взволнованно) А это что еще такое? Убирайтесь-ка вы вдвоем, немедленно, я совсем, совсем не вас жду. И прекратите звенеть.