Торжище брака - Вера Крыжановская

Мачеха Тамары — Люси Ардатова — была женщина лет тридцати пяти, очень пикантная и изысканно одетая; только манеры ее были слишком порывистые и ребяческие для женщины ее лет. Разговаривая с гостями, она случайно взглянула на свою падчерицу и, оборвав начатую фразу, вскричала смеясь:

— Взгляните, пожалуйста, на нашу пансионерку! Серьезна, как лекция профессора! Она совсем забыла, что она дома. Сними же, дорогая, перчатки и шляпу! (она помогла ей раздеться). А теперь взгляни, сколько хорошеньких вещиц привезли тебе наши друзья, чтобы отпраздновать твое вступление в свет, — прибавила она, увлекая молодую девушку к столу, заваленному букетами и изящными бонбоньерками.

Сконфуженная молодая девушка неловко поблагодарила. Заметив в дверях соседней комнаты трехлетнюю девочку, посылавшую ей ручонкой воздушные поцелуи, она бросилась к ребенку, взяла его на руки и приласкала. Очень довольная тем, что ей представляется возможность ускользнуть от внимания гостей, Тамара вошла в кабинет и, посадив свою маленькую сестренку к себе на колени, принялась с ней весело болтать. Когда же маленькая Оля, как звали девочку, выразила настойчивое желание показать свою прекрасную куклу, она послала ее за ней, а сама подошла к зеркалу, чтоб поправить свои роскошные волосы. Закалывая шпильки, она не без внутреннего самодовольства любовалась своей грациозной фигурой. Как шло ей это белое платье с голубым поясом!..

— А! Вот куда она скрылась, князь! Посмотрите-ка на эту маленькую кокетку: она покинула нас, чтобы на свободе полюбоваться своим первым длинным платьем!..

Вся вспыхнув, Тамара обернулась, и ее глаза остановились на лице молодого офицера, стоявшего рядом с ее мачехой. Ей казалось, что она никогда не видала более красивого лица, более чарующего взгляда! Вся поглощенная созерцанием, молодая девушка не слыхала даже, как Ардатова назвала ей этого офицера, и только когда мачеха взяла ее за руку и, смеясь, спросила: «Что с тобой, Тамара? Я представляю тебе князя Угарина, а ты, кажется, наяву грезишь!», — она пришла в себя и, в страшном смущении, ответила на поклон князя с гораздо большим почтением, чем это сделала бы при других обстоятельствах. Чуть заметная улыбка скользнула по губам молодого офицера. Хотя он и был избалован подобного рода триумфами, явное, наивное восхищение Тамары доставило ему большое удовольствие. Напротив, молодая девушка была очень недовольна собой. Раздосадованная и приведенная в дурное расположение духа, она отрывисто и неохотно отвечала на вопросы. Заслышав в гостиной голос отца, Тамара быстро поднялась со своего места:

— Извините, мама, меня зовет отец! — сказала она, обращаясь к мачехе.

Как только молодая девушка вышла из комнаты, Ардатова, смеясь, обратилась к своему собеседнику:

— Ну, князь — великий знаток в деле женской красоты — как находите вы нашу пансионерку?

Князь провел рукой по своей маленькой черной бородке.

— Я нахожу, что ее следовало бы назвать Титанией, а не Тамарой, так как ей не достает только крыльев, чтобы быть настоящим воплощением шекспировской героини.

Ардатова с удивлением посмотрела на него.

— Вы насмехаетесь, неблагодарный, а между тем она оказала вам очень лестный прием!

С этими словами она громко рассмеялась.

— Я не смеюсь; я высказал только свое глубокое убеждение, что, впрочем, вовсе не значит, что я предпочитаю красоту подобного рода. Менее воздушная женщина и более земная красота гораздо желательнее для нас, простых смертных, — возразил князь с любезной улыбкой.

Ответу Ардатовой помешало появление в комнате пожилой дамы с очень добрым и симпатичным лицом.

— Я вас искала, Арсений Борисович, чтобы спросить, исполнили ли вы мое поручение относительно того бедного человека, о котором я вам говорила, — поинтересовалась вновь пришедшая, садясь против князя и завязывая с ним деловой разговор.

Ардатова, сказав еще несколько незначительных фраз, вышла из кабинета и присоединилась к остальным гостям, оставив князя с его пожилой собеседницей, о которой мы скажем здесь несколько слов. Вера Петровна, баронесса Рабен, была женой директора департамента одного из министерств. Очень богатая и бездетная, она делила свое время между развлечениями светской жизни и делами милосердия. Будучи членом многочисленных благотворительных обществ и одаренная от природы очень добрым сердцем, Вера Петровна всегда старалась прийти на помощь несчастным, что ей часто и удавалось благодаря большим связям. В обществе ее очень любили за прекрасный характер и неистощимую веселость.

Решив интересовавший ее вопрос и спрятав свои золотые очки, баронесса, не замечая нетерпения князя, обратилась к нему:

— Вы видели Тамару? Как находите ее?

— Она очень красива, и, право, жалко, что отец отсылает ее в Швецию. Что за странная идея: изгонять свою собственную дочь из родительского дома!

— Ардатов связан обещанием, данным им своей первой жене. Но я очень боюсь, как бы эта разлука не стала роковой для ребенка, — вздохнула баронесса.

— Почему вы так думаете?

— Потому что я немного знакома с семейством Эриксонов, в котором будет жить девочка. Это люди экзальтированные, с отсталыми идеями и с убеждениями, немыслимыми в наши дни.

— Но, в таком случае, это безумие исполнять подобное обещание! Я не понимаю, как может Николай Владимирович приносить в жертву фантазии умершей женщины свою дочь! Не будет нескромностью с моей стороны, баронесса, если я спрошу вас, почему он разошелся со своей первой женой?

— Это не секрет, и я, может быть, лучше, чем кто-нибудь другой, знаю причины этого, — ответила Вера Петровна, слегка понижая голос. — Ардатов служил еще в морской службе, когда познакомился со Свангильдой. Вследствие какой-то аварии его корабль вынужден был пробыть несколько дней в Гетеборге для необходимого ремонта. Там он увидел ее и безумно влюбился. Свангильда была прекрасна собой — со временем Тамара будет ее вылитым портретом, — так же добра, как и красива, умна и прекрасно образована. Я никогда не знавала более совершенной и в то же время более несчастной женщины.

Когда Свангильда познакомилась с Ардатовым, она уже была невестой одного очень богатого молодого шведа. Конечно, она со своей стороны полюбила Николая Владимировича, так как взяла свое слово обратно. Мне неизвестны подробности, но я знаю, что этот союз, заключенный при таких романтических условиях, не был счастлив, потому что молодая женщина не была создана для действительной жизни. Воспитанная в уединении, она стремилась к неосуществимому идеалу, к добродетелям, которых нет в людском обществе! Раз Бог допускает существование зла, нужно мириться с ним, если хочешь жить в свете; нетерпимость же не приносит добра ни себе, ни другим! Бедной Свангильде, оторванной от ее фантастического, идеального мира, в котором она до сих пор жила, показалось, что она очутилась в каком-то аду. Ее ум, ее идеи и ее знания настолько не подходили к нашему обществу, что скоро между ним и ею легла целая пропасть! Зло возмущало ее, она презирала пороки и открыто осуждала их. В домашнем миру ее нетерпимость породила подобную же дисгармонию. Ардатов, несмотря на свои прекрасные качества, имеет слабости; жена же не умела прощать их, а ее чрезмерная гордость делала всякое сближение невозможным. Она не была тронута раскаянием мужа и разошлась с ним, увозя с собой Тамару. Говорят, что она смотрела на свою неудавшуюся жизнь, как на возмездие за измену своему первому жениху, и, терзаясь угрызениями совести, умерла пять лет тому назад жертвою своего нерационального воспитания. Свангильда знала о связи мужа с Люси и предвидела, что она окончится браком. Поэтому-то, опасаясь влияния бывшей актрисы, она и потребовала от Ардатова клятвы в том, что Тамара до двадцатилетнего возраста будет жить у ее кузины. Конечно, она считала, что поступает очень предусмотрительно, но я не жду ничего хорошего от пребывания девочки у Эриксонов. Там Тамара будет оторвана от действительной жизни и вернется в родительский дом с умом, обремененным познаниями, с сердцем, полным чувствительности, и будет изолирована от людей, как и ее мать. У нее отнимут все, не дав ничего взамен для борьбы с жизнью и людьми. Долг же и добродетель — слишком ничтожное оружие для этой борьбы.