Лилии распускаются в полночь - Маргарита Малинина

– Не важно, – отмахнулся Павел. Ну конечно, оба его плана полетели к чертям собачьим. Он не хотел заострять внимание на своем промахе. – Все равно они будут мешать вам! Разведут свои танцы с бубнами… Пляски вокруг костра… Куклы вуду… И так далее.

– Странные у тебя представления об экстрасенсах, – нахмурилась я. – Я считаю, они вполне безобидны. Даже органам помогают в поимке преступников. Но это настоящие, конечно, таких единицы. Я не имею в виду тех, что по «ящику» показывают. И тем более тех, что общаются на форумах. Короче, ступай, Павел. Разговор окончен. С Женькой я общаться не буду и в круиз уеду. Пока.

Самойлов опечалился, повесил нос, вздохнул, поднявшись с тумбочки, куда снова сел, будучи приведенным мной из подъезда, и направился к двери. Когда он вышел, я окликнула.

– Паш, забыла спросить. А как ты вышел на этот форум?

Он отчего-то покраснел. После долгой паузы решился пояснить:

– Я сам там зарегистрирован. – Я прыснула, он быстро заговорил: – У меня бывают вещие сны! И иногда я предсказываю нехорошие события! Например, я на той неделе упал в лужу, а до этого чувствовал, что не хочу идти в гости к бабушке! Прямо не тянет – и все!

– А раньше тебя к бабушке так и тянуло! – хохоча, продолжила я издеваться. – Прям рвался про болезни слушать и обсуждать мыльные оперы!

– Дура! – высказался друг и покинул-таки мой дом.

Хихикая, я вернулась в комнату и чисто машинально кинула скрепленные листы в чемодан.

Глава 2

Юля

– Мам, уже двенадцать, я опоздаю! – взывала я к родительскому человеколюбию, но все было впустую.

– Ничего и не опоздаешь! Я все просчитала. Чемодан мы с тобой вчера собрали. Нам осталось зайти в один магазин купить мяса и печенья, а потом в палатку – купить хлеба. Дома ты переоденешься, захватишь чемодан и будешь у Кати точно в срок. Если она уже собралась, сразу поедете на вокзал, оттуда на электричке в Москву. Я посмотрела расписание, там три идет подходящих. Потом на метро до речного вокзала.

М-да, мама у меня что надо. После такой тирады, думаю, не стоит объяснять, как я уродилась такой лапшой. В смысле, выросла, родилась-то я нормальной, как и все остальные дети: кричащей днями и ночами, умещающейся в люльку и сосущей соску. Но когда мать в семье лидер, это делает детей несамостоятельными. Впрочем, я пунктуальна и иногда могу быть собранной, особенно когда речь идет об экзаменах и вожделенных «пятерках». Но в делах житейских мне явно не хватает мудрости и напористости. Моя подруга Катька всего на год старше, и она совсем другой породы человек. Она бойкая, хваткая и сообразительная. Внимательностью также не обделена. Умна. Очаровательна. Все ее достоинства неоднократно помогали нам в расследованиях. При этом Екатерина не из тех, для кого цель оправдывает средства, этика для нее на первом месте, за что я ее очень уважаю. Я и сама такая, но что мне еще остается? При моей скромности высоких постов я никогда не добьюсь. А Любимова давно могла бы женить на себе какого-нибудь политика и управлять городом. Но что-то я размечталась, к политику в пассии надо за годы вставать в очередь, а подруга не из тех, кто будет унижаться ради мужчины. Она лучше выберет самого-самого из ближайшего, так сказать, окружения. Из группы ухажеров. А вот меня всегда тянет на несбыточное…

– Юль, ты что, заснула?

Я обернулась на мать. Она уже отошла от прилавка с мясом и направилась в кондитерский отдел. Когда я не работаю и не учусь, например, как сегодня, всегда выполняю при ней роль безмолвного носильщика. Конечно, с моими пятьюдесятью двумя килограммами веса много продовольствия не унесешь, и все же это неоспоримая помощь. Семья состоит из трех человек, один из которых – мужчина (мой папа), так что еды в дом приходится таскать немало и часто.

Я догнала родительницу, она всучила мне пакет с говядиной. У самой уже были два с фруктами-овощами.

– Выбирай печенье, а хлеб в палатке купим.

Я вяло оглядела прилавки. Так всегда бывает, мама говорит «выбирай», но мой выбор вечно критикует и покупает что-нибудь другое. И это касается не только магазинов. В итоге, я выработала стратегию: пожимаю плечами на любой вопрос о выборе. Самолюбие не ущемлено, так как мои предпочтения никто не будет ругать и оспаривать (не я ж их сделала); дилемму решать опять же не мне, и мозг получает отдых; потом, если что-то не так, виновата буду также не я.

– Ну же! – Я пожала плечами. – Что, ничего не нравится? – Снова пожатие. – Тогда берем этого полкило и вот этого столько же.

Тут мой лениво блуждающий глаз уцепился за коробочки зеленого цвета возле продавца.

– У нас зеленый чай закончился! – вовремя вспомнила я, ибо сей дивный напиток обожала вот уже много лет. Но в доме, кроме меня, почему-то никто его не пьет.

Продавец – женщина предпенсионного возраста – с удивлением воззрилась на нашу пару. Она всегда была одна и та же в этом отделе, потому знала о моей особенности молчать, пожимать плечами и в нужном месте кивать.

– Она у вас говорящая? – со свойственными обслуживающему персоналу магазинов советского типа наглостью и нечуткостью к чужой тонкой душевной организации пробасила тетка.

Мама предательски захихикала, заверив, что она сама шокирована, а я надулась. Купив-таки здесь чай и хлеб в палатке, что находилась по дороге домой, мы вернулись в родные пенаты. Эти пятнадцать минут я усиленно гадала про себя, для чего матери так необходимо, игнорируя современные универсамы самообслуживания, понатыканные через каждые пять минут пути, ходить по подобным учреждениям. Скучает по детству и ранней молодости? Или ей так не хватает общения? Но в кого я тогда уродилась такой… такой… скованной? Если б эти магазины были всюду в моем городе, я бы ездила в другой ради одного-единственного гипермаркета, где не нужно разговаривать с посторонними людьми. Где можно молча напихать все желаемое в корзину и так же молча оплатить на кассе, увидев цифры на табло. Причем один этот магазин представляет гигантский ассортимент всевозможных товаров. Чтобы набрать такую корзину, мама будет бегать минимум в пять, а то и шесть магазинов и палаток. Впрочем, в гипермаркете тоже есть один, но существенный минус: таких умников полно, и в них поэтому всегда многолюдно. Когда людей много, я это тоже не уважаю, даже если общаться с ними не надо. Господи, в кого ж я такая?..

– В бабушку свою.

– Что? – споткнулась я о порог квартиры.

– Опять вслух сказала!

– А-а.

Да, я, к сожалению, часто проговариваю мысли вслух. Это не раз, не два и даже не тысячу ставило меня в наиглупейшие положения.

«Она у вас говорящая»! Нет, ну надо такое сказать! Посторонним людям! Где воспитание у человека?..

Дома я быстро переоделась (кстати, мама утром, пока я спала, погладила мою одежду, то есть опять лишила возможности побыть самостоятельной), взяла чемодан и отправилась к подруге.

Открывшая дверь Любимова была бодра, весела и… собрана.

– А как же шесть с половиной минут? – удивилась я. У подруги есть свойство опаздывать ровно на столько всегда и всюду.

Катерина Михална призадумалась, затем выдала озаренно:

– Я губы накрасить забыла!

– Ура! – обрадовалась я, так как была консерватором и отхода от традиций не любила. Триста девяносто секунд наблюдала, как она малюет свои пухлые губы, смешивая цвета.

– Так нормально? – наконец отвернулась она от зеркала.

– Отлично. Красавица.

– Спасибо, – порозовела Катька, и мы вышли на улицу.

Автобусом добрались до станции, там сели на электричку (одну из тех, что присоветовала маман). Затем на метро добрались до северного речного вокзала, где производилась посадка на теплоход «Василий Верещагин».

На досмотр была очередь, поэтому мы имели возможность оглядеть будущих туристов. Наш лайнер был не так давно переоборудован, улучшена планировка кают – в каждой теперь есть санузел, ввиду чего пассажировместимость уменьшилась, а цена возросла. Я предлагала купить что-нибудь подешевле, зато кататься подольше, но Катька была непреклонна. Она сказала что-то вроде «с голодранцами путешествовать – себя не уважать» и выбрала самый дорогой теплоход. Для чего ей это – ума не приложу, хотя я знаю подругу четырнадцать лет, и могу заверить: она любит пускать пыль в глаза. Может купить в переходе цепочку за двести рублей и будет утверждать, что она золотая. Может купить на рынке кофту с надписью «Dolce&Gabbana» и будет клясться коллегам, что тетя ее прислала из римского бутика. Однако меня она не обманывает. Да и вообще обманом такую дезинформацию не считает, как она сама говорит: «Это чтоб завистницы лопнули. Разве не благое дело?» Если я возражаю: «Неужели ты общаешься только с завистниками? А хорошие люди тебя совсем не окружают?», она логично кроет: «А хорошие люди будут за меня радоваться, что я ношу качественные вещи. Чувство радости продлевает жизнь. Продлевать хорошим людям жизнь – разве не благое дело?» Вот такая у меня подруга. С ней не поспоришь. Так что «Верещагин» был избран, как я полагаю, для престижа. Чтобы потом в любой диалог можно было вставить: «Да-да, когда я плавала на «Верещагине», у нас тоже был случай…» – и т. д. Как следует из буклета, здесь всего пять более-менее дешевых кают, и удивительно, как мы успели за такой короткий срок забронировать одну из них. Правда, менеджер что-то такое говорила по поводу отказников. У кого-то кто-то заболел. Короче, повезло. В смысле, нам, не им. А остальные записывались в этот круиз за много месяцев. Помимо кают класса стандарт, расположенных на нижней палубе, есть еще тридцать полулюксов на главной, средней и шлюпочной палубах и один двухуровневый люкс. Менеджер намекала, что с нами поплывет знаменитость, но имя не уточнила: люксом занимается исключительно директор круиза, так что она вроде как сама не в курсе. В итоге на досмотре я вертела головой, пытаясь вычленить эту «звезду», но она как хамелеон сливалась с прочей кучей важных, дорого одетых лиц. Все дамы были увешаны драгоценностями. М-да, этим людям подружка явно не сможет втирать про свое «золото» и «Дольче».