Сладкие слова соблазна - Ханна Хауэлл

— Некоторых из нас, мистер О'Дун, научили учтивому обращению с другими людьми.

Плезанс заметила, как сузились его глаза, а на высоких скулах проступил легкий румянец. Впрочем, она и без того знала, что взяла слишком резкий и холодный тон.

— После нашей вчерашней встречи что-то произошло. Когда вчера я принес вам букет цветов и мы сидели на этом самом месте и разговаривали, вы все время улыбались, называли меня Тирлохом и даже позволили мне вас поцеловать. Причем не один раз.

— Это было крайне неблагоразумно с моей стороны. Я совершенно не думала том, как вы можете истолковать мое поведение, и даже не рассматривала его с точки зрения приличий. Если я заставила вас поверить, что мое молчаливое согласие означает нечто большее, чем просто кокетство, искренне прошу вас меня извинить.

Его гневный румянец стал еще ярче.

— Выдаете мне отставку, прогоняете, точно надоедливого ребенка. — Он схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. — Значит, все это время вы меня дурачили?

— Вовсе нет! Просто теперь я сочла нужным закончить наши отношения — я имею на это право. Ни мне, ни вам не стоит напрасно тратить время. Вы несколько недель кряду искусно и усердно ухаживали за мной, но не вызвали во мне чувств, достаточно глубоких для продолжения отношений.

— Не вызвал глубоких чувств?

В тот момент, когда эти слова слетели с ее уст, Плезанс поняла, что совершила большую ошибку. Судя по всему, он истолковал их как вызов и теперь решил доказать, что она не права.

— Отпустите меня, мистер О'Дун, — пробормотала девушка, вырываясь из его крепких объятий. — Вы ничего не докажете, если перестанете вести себя по-джентльменски.

— В данный момент я не чувствую себя джентльменом. Да и вы никогда не считали меня таковым, не правда ли? Вот в чем все дело. Вы такая же чванливая особа, как и все остальные члены вашей семейки.

— Вы ошибаетесь.

— Едва ли. Ох, милая барышня, а я-то думал, что вы всегда говорите правду.

— Так и есть, — заспорила Плезанс, но не услышала убедительности в собственном голосе.

Она не умела лгать, и легкая ухмылка, искривившая красивые губы Тирлоха, служила лишним тому подтверждением.

— Отпустите же меня, иначе я позову отца или моего брата Лоуренса, — пригрозила она, тут же смекнув, что ни тучному Томасу, ни его долговязому щеголю-сынку не справиться с Тирлохом.

— Сомневаюсь, что они прибегут к вам на помощь. С самого первого дня моих ухаживаний они спокойно оставляли нас наедине. Вероятно, просто не считали нужным охранять старую деву.

Плезанс почувствовала, что вскипает. Ей надоело слышать от всех, как ее называют старой девой. Она знала, что эти слова равносильны ругательству. Итак, Тирлох О'Дун пошел в наступление.

Однако нанести ответный выпад она не успела: он обнял ее крепче, и Плезанс, хоть и храбрилась изо всех сил, пытаясь не реагировать на его близость, сразу забыла все, что хотела сказать. В голове не осталось ни одной мысли, кроме мысли о его твердом стройном теле. При этом она с удивлением видела, что Тирлох прекрасно сознает, какое действие он на нее оказывает. По ее жилам разливалось пьянящее тепло. Она знала, что должна оттолкнуть его, пока он ее не соблазнил, но тело отказывалось повиноваться разуму. Он скандально сильно сжимал ее в объятиях, а ей хотелось прильнуть к нему еще теснее.

Он коснулся губами ложбинки у ее уха, и она задрожала. Жаркая волна, пробежавшая от макушки до пят, напрочь лишила ее воли. В это мгновение она его почти ненавидела. Он слишком ясно показал ей, от чего она отказывается, разрывая их отношения, и сердце отозвалось невыразимой болью.

— Никаких чувств, вы сказали? Вы не умеете лгать, милая барышня, а эта ложь была слишком явной.

— Зачем вы меня оскорбляете, мистер О'Дун? Я не сделала вам ничего плохого.

— Еще как сделали. Своей ложью вы хотели уязвить мою гордость.

Тирлох был очень зол. Ему с самого начала понравилась Плезанс, а не ее более эффектная сестра, по причинам, которые многие сочли бы нелестными. Плезанс Данстан была старше, проще и, по слухам, беднее своей сестры. Следовательно, для ее завоевания требовалось меньше усилий. И жена из нее, вероятно, получилась бы более покладистая, благодарная зато, что он не оставил ее вековухой.

Но очень скоро Тирлох понял, что его симпатия к Плезанс имеет куда более серьезные основания. Хотя он и твердил себе, что не должен слишком увлекаться, он отбросил всякое благоразумие. Как оказалось, зря. Не надо было ей доверять, черт возьми! Что ж, как видно, он совсем не разбирается в женщинах.

На этот раз он решил, что нашел свой идеал — верную спутницу, на которую можно положиться, которая не будет свысока смотреть на простого охотника с западной границы и оценит его личные качества. Ему показалось, что Плезанс Данстан — именно такая женщина.

Он поцеловал ее. Она попыталась отвернуться, но он не дал ей этого сделать, удержав за подбородок. Ее восхитительно теплые мягкие губы лишь распаляли его ярость. Он отчаянно хотел Плезанс Данстан… и знал, что она его хочет. Хочет — и все равно отвергает. Это объяснялось только одним: она считает, что он недостаточно хорош для нее. Если бы можно было как-то отомстить ей за жестокий снобизм! Но к сожалению, он не знал ни одного способа. Что ж, пусть хотя бы знает, каких радостей сама себя лишает.

Он провел языком по ее пухлым губам, и она приоткрыла рот. Тирлох углубил поцелуй, продолжая сжимать ее в объятиях. Из ее горла вырвался тихий стон. Подхватив его, он скользнул руками к нежным округлостям ее бедер, прижался чреслами к ее лону и начал ласкать. Его не удивило, что она ответила тем же. Их страсть была равной по силе.

Но теперь — о проклятие! — ему не суждено вкусить ее сполна.

Плезанс так откровенно льнула к нему, что Тирлоху было непросто прервать поцелуй: для этого ему понадобилась вся сила воли. Он оглядел ее пылающее лицо и бурно вздымающуюся грудь. Ее зеленовато-голубые глаза потемнели и сделались ярко-синими. Он был почти так же возбужден, как и она, и не пытался это скрывать. Однако, несмотря на острое желание, от которого они оба дрожали, как в лихорадке, она собиралась его отвергнуть. Тирлоху захотелось привести ее в чувство пощечиной, и он быстро отступил назад.

— Даже после таких жарких объятий вы по-прежнему собираетесь меня бросить? — спросил он. Ему не хотелось об этом говорить, но он должен был понять, в чем дело. — Но почему? Это же просто нелепо: сначала вы целуете меня как одержимая, а потом прогоняете.

Плезанс попыталась разогнать в голове туман страсти и ответить более или менее внятно.