Тень принца - сёстры Чан-Нют

— Вы оба, приободритесь! — сказал он нетерпеливо. — Эти интеллектуальные игры лишают вас последней жизненной силы. Если ваша лошадь пойдет аллюром, вы забудете о шарадах, доктор Кабан!

Услышав эти слова, жирный человек подбодрил ударом ноги лошадь и беспокойно спросил:

— Неужели вы думаете, мандарин Тан, что мы опаздываем? С тех пор как я утром сел на эту лошадь, мы ни разу не передохнули.

— Я — свидетель того, что с самого рассвета это несчастное животное тащит на себе доктора Кабана и бежит при этом довольно бойко, хотя может отдать Богу душу на пути в столицу, — вмешался ученый Динь. — И напротив, возможно ли представить, чтобы императорский мандарин бежал на своих двоих по этой дороге, вырядившись в одежду простого крестьянина? Твой старый управляющий, оставленный нами в Провинции Высокого Света, разодрал бы себе лицо от стыда, если бы это увидел.

Мандарин Тан сделал приседание, причем суставы его затрещали, и несколько раз повел плечами, разминаясь.

— Хорошо, еще несколько миль, и я сяду в седло. Прежде чем мы въедем в столицу, я возьму паланкин, как полагается. Мы появимся в Тханглонге с большой помпой, успокойся.

Но доктор Кабан сморщил высокий лоб с озабоченным видом:

— Мандарин Тан, вы знаете не хуже меня, что семинар по сравнительной медицине — это самое важное. Я должен сделать доклад в академии и не могу опаздывать! К тому же я должен пополнить гардероб до прибытия в столицу, поскольку мой костюм, к несчастью, уже вышел из моды.

Мандарин Тан слегка улыбнулся, показав красивые зубы.

— Но вчера я вас видел в весьма достойном одеянии из очень красивой муаровой ткани!

— С гигантскими цветами, расшитой жемчугом, — уточнил ученый Динь.

Доктор сделал презрительный жест.

— Не насмехайтесь, молодые шутники, растительный орнамент сейчас в моде, и я появлюсь в академии не иначе как в одежде, вышитой по низу завитками.

Дорога, до этого безлюдная, становилась все более оживленной. При приближении к деревне, соломенные крыши которой были видны издалека, появились сидящие на корточках торговцы — они разложили перед собой жареные бананы и пряные ананасы, присыпанные солью и сахаром. Путешественники, обогнавшие трех всадников, уже подкреплялись, налегая на колбасу из потрохов и соленую рыбу.

Ученый Динь, увидев, что его мучения временно закончились, с облегчением соскочил с седла, вызвав сочувственную улыбку доктора Кабана.

— Вот идеальное место для остановки, — объявил Динь.

— Я отчетливо ощущаю запах хорошего супца с лапшой, — сказал доктор, покачиваясь на лошади.

Он подобрал полы своего одеяния и соскочил с лошади с элегантностью, которую было трудно предположить в столь толстом человеке.

Легкими шагами доктор подошел к мандарину Тану, который уже устроился в тени баньяна возле торговца супом.

Аппетит трех путешественников был превосходен: они опустошали тарелки с супом и жарким, едва те, дымясь и дразня ароматом, появлялись на столе.

Динь поднял глаза, заметив группу людей, толпящихся около прилавков среди подвешенных корзин.

— Видите того несчастного в отрепьях, который прихрамывает и втягивает голову в плечи? Мне показалось, он заметил нас и убежал. Не один ли это из искалеченных вами пациентов, доктор Кабан?

Отступая назад, человек попытался скрыться за скопищем корзин. Надвинув поглубже головной убор и сгорбившись, он делал вид, что присматривает себе котелок.

Но мандарин Тан уже вскочил и одним прыжком настиг этого человека, который пытался исчезнуть, приволакивая больную ногу.

Обогнав беглеца и заглянув ему в лицо, мандарин воскликнул:

— Сэн, это ты?

Человек, который все еще стремился улизнуть, вынужден был примириться с неизбежным: от этого гиганта ускользнуть не удастся. Он ответил тихим голосом:

— Да, я — Сэн, а вы, полагаю, студент Тан, если моя память не обманывает меня.

— Приди в мои объятия, друг! — воскликнул мандарин, обнимая и приподнимая его могучими руками. — Скажи мне, что ты здесь делаешь?

— Знай же, что я стал отшельником, а эта дорога сейчас является дорогой моей жизни, — сказал человек уклончиво. — Я прохожу целые мили по своей воле, я свободен, как ласточка, которая следует зову сердца. Но я очень удивлен, что встретил тебя здесь, так как нити наших судеб не должны пересекаться, студент Тан.

Отшельник изучающе оглядел друга и указал подбородком на ученого Диня и доктора Кабана, внимательно следивших за ними. Он сказал:

— Позволь мне догадаться, кем ты стал, студент Тан: благодаря медитации, отшельники обладают даром видеть людей насквозь. Сейчас ты в этом убедишься.

Прикрыв веки, Сэн погрузился в молчание, его обезьянье личико съежилось, как засохший финик.

Через минуту он заговорил проникновенным голосом:

— Очевидно, ты стал обучать тщедушных молодых людей военному искусству. А сейчас ты едешь в столицу с учеником и его отцом, богатым торговцем — вот они смотрят на нас, сидя под баньяном.

Тан закашлялся и уставился на свои ноги.

— Ты почти угадал, Сэн. Но пойдем, я приглашаю тебя за наш стол.

Отшельник в запыленной одежде неохотно последовал за мандарином. Поклонившись доктору Кабану, он сказал:

— Жалкий отшельник благодарит вас за любезное приглашение разделить роскошную трапезу.

Отвечая на немой вопрос путников, мандарин объяснил:

— Позвольте представить Дэй Ван Сэна, моего старого товарища по годам учебы, а теперь отшельника в этих горах. Будьте с ним осторожны, он может взглянуть на вас и понять все, что творится в глубине вашего сердца.

Попробовав суп и найдя его восхитительным, отшельник Сэн обратился ученому Диню.

— Надеюсь, что наставник Тан не слишком суров с вами. Студентом он был известен своей неутомимостью.

— Раз вы так хорошо знаете его, вас не удивит, что мандарин Тан действительно довел нас до полного изнеможения, — сказал Динь, насупив брови.

— Ага, я не ошибся! — удовлетворенно воскликнул отшельник Сэн. — Без сомнения, он заставляет вас из кожи вон лезть, чтобы отработать то, что платит ему ваш отец. Но почему вы называете его мандарином?

Ученый Динь усмехнулся:

— Несмотря на мятые одежды и отсутствие паланкина, мы его называем мандарином — он возглавляет Провинцию Высокого Света. А тот, кого вы называете моим отцом, — выдающийся врач доктор Кабан, и, к сожалению, пока потомства у него нет, по крайней мере, он сам так думает.

Задетый за живое, отшельник погрозил худым кулаком.

— Тан или мандарин Тан, стыдно насмехаться над старыми друзьями!

Тан был доволен тем, как разыграл своего приятеля, но захотел искупить свою вину, заказав очень дорогое блюдо из утки.

— Тан, ты не меняешься! Отшельник не вкушает изысканных яств, избегает мяса и крепких напитков.

Действительно, безжалостный яркий свет подчеркивал бледность его кожи и страшную худобу, которую отшельник пытался скрыть широкими складками своего одеяния.

— А как живется в наши дни отшельникам, Сэн?

— Ах, если бы ты только знал, какую прекрасную жизнь мы ведем! Мы свободны, мы существуем в гармонии с природой, мы побеждаем голод, встаем и ложимся с солнцем. Я не сожалею о благах мира, которыми пренебрег, потому что наша жизнь исполнена совершенной свободы.

— А чем же ты кормишься?

Отшельник ответил на вопрос мандарина Тана, голос его был кроток, а весь вид выражал отстраненность от мира:

— Ты не можешь себе представить, как сократились мои потребности с тех пор, как я оставил мир. Не надо сдавать трехгодичные экзамены, претендовать на власть, становиться мандарином, не надо подниматься по социальной лестнице. Жизнь стала совсем простой; я никак не думал, что нежданная встреча напомнит о моем прошлом. Но если тебе действительно интересно, как живет твой старый друг, мандарин Тан, то я приглашаю тебя в свою пещерку сегодня вечером: вспомним былое.

Мандарин радостно улыбнулся.

— С огромной радостью! А тем временем мои спутники поищут какую-нибудь гостиницу, чтобы дать отдохнуть измученным лошадям.

Ученый Динь вздохнул с облегчением.

— Ваша встреча просто подарок судьбы! Я не думал, что переживу эту страшную гонку. Но зачем искать гостиницу — я думаю, мы легко устроимся в этом селении. Я думаю, что и наши отставшие носильщики будут счастливы передохнуть.

Доктор, закончивший вкушать суп, который он поглощал маленькими глотками, энергично закивал головой в знак согласия. Рыгнув, он изящно прикрыл рот белой рукой, а потом спросил:

— Погодите-ка! Уж не из семьи ли вы почтенного Дэй?

Отшельник был удивлен; он внимательно посмотрел на доктора Кабана, который в этот момент деликатно чистил зубы кончиком мизинца.

— Да, на самом деле так и есть! Мои родители из этой семьи. Вы с ними знакомы, быть может?