Т. 08 Ракетный корабль «Галилей» - Хайнлайн Роберт Энсон

– Только не мне, – заявил дядя. – Я здоров и в доказательство тому удрал из больницы. Познакомь меня с твоей бандой.

– О, простите! Дядя Дон, это – Морис Абрамс, а это – Росс Дженкинс. Ребята, это – доктор Каргрейвз.

– Как поживаете, сэр?

– Рады с вами познакомиться, доктор.

– Взаимно. – Доктор шагнул было в ворота, но потом остановился. – Надеюсь, посторонним зевакам тут больше ничто не угрожает?

– Мы все очень сожалеем, доктор, – Росс помрачнел. – Я и сейчас не пойму, как это могло случиться: ведь ворота защищены стенкой.

– Стукнуло рикошетом. Забудьте об этом. Ничего страшного не произошло. Лишился клочка кожи да капли крови, и все. Обрати я внимание на предупреждающий знак, и все это осталось бы при мне.

– А как вы попали сюда?

– Резонный вопрос. Меня ведь не приглашали, верно?

– Я не то имел в виду…

– Но я должен объясниться. В общем, вчера, когда я приехал в город, мне уже было известно о клубе «Галилей»; мать Арта обмолвилась о нем в письме. И когда сестра сказала мне, куда ушел Арт и что он собирается делать, я двинулся следом в надежде понаблюдать за испытанием. Продавщица вашего магазина указала мне дорогу.

– Вы хотите сказать, что пришли сюда посмотреть на наши детские забавы?

– Да, конечно. Меня очень интересуют ракеты.

– Понятно. Но нам, в сущности, нечего вам показать. Ведь мы работали с маленькими моделями.

– Новая модель – это всегда любопытно, а какого она размера и кто ее сделал – совсем не важно, – серьезно произнес Каргрейвз, – и я хочу взглянуть на вашу работу. Можно?

– Конечно, сэр. Это для нас большая честь.

Росс повел гостя осматривать полигон. Морри помогал объяснять, и Арт тоже вставлял изредка словечко-другое. Его лицо раскраснелось от радости: ведь это был его дядя, один из великих мира сего, пионер Атомной Эры. Они осмотрели стенд и панель управления. Доктор выказал нешуточный интерес и выразил сожаление по поводу аварии «Звездного Штурма». И вот что заинтересовало его больше всего. Американские мальчишки любят возиться со всевозможными механизмами, начиная с будильников и кончая ветхими автомобилями. Однако привычка планировать исследования и вести записи, без которых невозможна серьезная научная работа, не столь распространена. У троих друзей было самое примитивное оборудование, они располагали весьма ограниченными средствами, но сам подход к делу был безупречен, и ученый понял это с первого взгляда.

Стальные зеркала, призванные отбрасывать лучи осветителей поверх стены, удивили его.

– По-моему, было бы проще защитить прожектора решетками, – заявил он. – Ведь лампы дешевле нержавейки.

– Зеркала достались нам даром, – объяснил Росс, – а за лампы пришлось бы выкладывать наличные.

Каргрейвз хмыкнул:

– Веская причина. Что ж, ребята, я вижу, что у вас получилась самая настоящая экспериментальная установка. Жалею, что не успел осмотреть ракету до того, как она взорвалась.

– То, что мы мастерим, – робко сказал Росс, – не идет ни в какое сравнение с беспилотными транспортными ракетами, например почтовыми. Но мы хотели бы сконструировать что-нибудь стоящее и получить приз на конкурсе для школьников.

– А вы уже участвовали?

– Пока нет. Правда, наш класс принимал в прошлом году участие в конкурсе для новичков. Ничего особенного, просто небольшая работа по физике взрыва. Но это нас здорово подстегнуло, ведь мы все просто помешаны на ракетах с тех пор, как себя помним.

– Между прочим, многие органы управления выполнены на высоком уровне. Вы их сами сделали или достали готовые?

– О нет! Мы их сделали сами в школьной мастерской. В ней можно работать после уроков с разрешения учителя.

– Хорошая у вас школа, – позавидовал доктор. – А я вот учился в школе, где не было таких возможностей.

– Да, у нас неплохое заведение, – признал Росс. – Его называют политехнической школой, и на математику, точные науки и практические занятия у нас отведено гораздо больше времени, чем в большинстве других школ. Но главное – то, что в мастерской можно поработать для себя. Там мы смастерили свой телескоп.

– Так вы еще и астрономы?

– Ну… астроном у нас Морри.

– Правда? – спросил Каргрейвз, повернувшись к Морису.

Тот пожал плечами.

– Не совсем так. У каждого из нас есть свой конек. Росс увлекается химией и готовит горючее. Арт – дока по части фотографии и радиотехники. На мою долю досталась наименее суетливая наука, астрономия.

– Понятно, – серьезно ответил доктор. – Я уже знаю, чем увлечен Арт. Кстати, Арт, я хочу извиниться: вчера я не утерпел и сунулся в твою лабораторию. Но не пугайся, я там ничего не трогал.

– Ради бога, дядя, я ничуть не беспокоюсь, – Арт залился краской. – Но у меня там жуткий кавардак.

– У тебя нормальная рабочая лаборатория, а не будуар кокотки. Я видел у тебя лабораторные журналы… нет-нет, я к ним даже не притрагивался.

– Мы все ведем записи, – сообщил Морри. – Это влияние Дженкинса-старшего.

– Вот как?

– Папа разрешил мне мастерить все, что угодно, лишь бы в этом был смысл, – объяснил Росс. – Он научил меня вести записи и просматривал их, требуя полноты и ясности. Со временем я уразумел, что это весьма полезно, и отец перестал меня проверять.

– А он вам помогал?

– Нет. Он говорил, что наши конструкции – это как бы наши дети, и мы должны вырастить их самостоятельно.

Когда ошметки «Звездного Штурма» были собраны, Росс осмотрел детали.

– Похоже, мы ничего не упустили.

Они собрались было устроить заседание клуба в сарае, оставшемся на площадке с тех пор, когда здесь стояла ферма, но тут Морри предложил:

– Погодите-ка. Может, стоит поискать осколок, оглушивший доктора?

– Было бы неплохо, – согласился тот, – взглянуть на осколок, шрапнель, кистень – или что там свалилось мне на голову. Хотелось бы узнать, насколько я был близок к гибели.

На лице Росса появилось озадаченное выражение.

– Арт, поди сюда, – произнес он, понизив голос.

– Я здесь. Что случилось?

– Никак не пойму, какой детали недостает.

– Какая разница? – ответил Арт, но тем не менее склонился над ящиком, в который были уложены обломки, и внимательно изучил его содержимое. Подняв голову, он удивленно сказал:

– Росс…

– М-м?

– По-моему, здесь все.

– Мне тоже так кажется. И все-таки чего-то должно не хватать.

– А не лучше ли поискать на месте, где меня шарахнуло? – спросил Каргрейвз.

– Точно!

Они вместе облазили все вокруг, но ничего не нашли. Тогда было решено начать тщательный систематический поиск – такой, чтобы наверняка обнаружить даже муравья. Они нашли центовую монетку и наконечник индейской стрелы, но ничего похожего на обломок взорвавшейся ракеты тут не было.

– Так мы зайдем в тупик, – заявил доктор. – Скажите лучше, где я лежал, когда вы нашли меня.

– Вы лежали в воротах, – ответил Морри. – Лицом вниз.

– Погоди-ка. Лицом вниз, говоришь?

– Да. Вы…

– Но каким образом это могло получиться? Когда рвануло, я стоял лицом к стенду. Я точно это помню. И должен был упасть навзничь.

– Э-э… но я уверен, что вы лежали не на спине. Вы же сами говорили, что могло отлететь рикошетом.

– Хм-м… возможно, – доктор огляделся по сторонам. Вблизи ворот не было ни одного предмета, от которого мог бы отскочить осколок. Устремив взгляд на место, где он лежал, доктор пробормотал, как бы обращаясь к самому себе:

– Ну, что скажешь, док?

– Что вы говорите?

– А? Ничего, пустяки. Довольно об этом. Мне пришла в голову одна бредовая мысль… Но этого быть не могло! – Он тряхнул головой, как бы отгоняя наваждение. – Ладно, не будем терять время на поиски того булыжника. Мне просто было любопытно. Пошли обратно.

Клуб помещался в одноэтажном строении площадью в двадцать квадратных футов. Вдоль одной стены было расставлено оборудование Росса: лабораторный стол, заваленный ретортами, колбами, бунзеновскими горелками, штативами для пробирок. Рядом была установлена сдвоенная раковина, такая древняя и грязная, будто ее купили у старьевщика. У соседней стены на отдельном бетонном основании покоились старые, но очень хорошие прецизионные весы под колпаком.