Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - Нелли Шульман

— Я потом опять туда поплыву, Полли, — неохотно сказал Ник. «Я теперь знаю, что Генри открыл огромный залив. Надо исследовать его берега, а потом — идти дальше на запад, чтобы оказаться в Тихом океане.

— Поплывешь, конечно, — согласилась Полли, и смешливо добавила: «Сын Ворона».

— Надо сказать, — велел себе Ник. «Нельзя, нельзя так, это ведь был мой единственный брат.

И адмирал, Господи, он ведь тогда отплыл и ничего не знает — что было потом. Но я не могу, не могу сейчас. После трибунала. Если меня казнят — просто напишу письмо. Надо, чтобы знали».

— Ты что? — озабоченно спросила Полли. «О севере думаешь?»

Николас кивнул и ласково помог ей встать с кушетки. «Вы ложитесь, — сказал он, — ложитесь и спите спокойно, а я еще с Александром побуду, я ему обещал рассказать про свои зимовки.

Двор усадьбы купался в расплавленном золоте заходящего солнца. Александр привалился к боку дяди: «Мне дедушка Джованни рассказал про мою бабушку, леди Мэри, жену Ворона.

Они с дедушкой очень любили друг друга, а потом она родила маму и умерла. А вы ее помните, дядя Николас?»

— Ну конечно, — капитан Кроу затянулся трубкой. «Она умерла, когда нам с Майклом чуть больше шести лет было. А потом папа увез нас на Карибы, мы на его корабле плавали, «Святой Марии». А мама, — он улыбнулся, — мама у нас была добрая, очень добрая. Мы ее с Майклом любили».

Александр помолчал и тихо спросил: «Дядя Николас, а если вы с дядей Майклом вместе росли, и вы — близнецы, то почему вы, — мальчик замялся, — такие разные были?»

— Не знаю, милый мой, — Николас посмотрел на тихий двор и про себя добавил: «Знаю».

— Ну, так вот, — он обнял мальчика, — слушай дальше. Мы поднялись на айсберг…

— Как? — восторженно спросил Александр.

— Крючья забили, веревки забросили, и поднялись, — объяснил капитан Кроу. «Разбили там тент и переночевали».

— На вершине айсберга? — серые глаза мальчика заблестели восхищением.

— На самой, — рассмеялся Николас. «А утром мы увидели вдалеке, на западе, полосу открытой воды. Но к ней надо было еще пробиться, через льды, и вот что мы сделали….

— Я очень рад, — вдруг сказал Александр, — что вы живы, дядя. И спасибо, — он сглотнул, — за папу. Вы со мной поедете туда, в Оксфордшир, на кладбище?

— Ну конечно, — Николас улыбнулся. «Сейчас закончу дела с этим трибуналом, заложим на верфи корабль, и поедем».

— А как будет называться, ну, корабль? — спросил мальчик.

— «Ворон», — ответил капитан Кроу. «Он будет называться «Ворон».

Джон вышел из своего кабинета в Уайтхолле, и, заперев дверь, взяв папку, — посмотрел на бесконечный, с блестящим, драгоценным паркетом, увешанный шпалерами коридор.

— Я не могу, — подумал он, — не могу ему не сказать. Я же его знаю, — он недоверчив, и, наверняка, у него есть еще какие-то осведомители. Если я от него это скрою, он решит, что я ставлю благо семьи выше государственных интересов, и тогда, — Джон усмехнулся тонкими губами, — мне уже точно — не миновать плахи.

Он вздохнул, и посмотрел в окно — на ухоженный, пустынный парк. «Закат сегодня, как кровь, — подумал Джон. «Наверняка, завтра будет ветрено. Ладно, Николас Кроу, скорее всего, уже в Лондоне, завтра приду к миссис Марте, и все ей спокойно объясню. Не дай Бог, конечно, если они его уже успели переправить в Нижние Земли, или еще куда-нибудь — тогда не только мне придется несладко. Но вряд ли — миссис Марта на такое не пойдет, у нее голова на плечах есть, в отличие от покойного Ворона и его сыночка».

Он постучал в золоченую, высокую дверь и нажал на бронзовую ручку.

Окна опочивальни были раскрыты, Яков, сидя за ореховым столом, раскладывал пасьянс.

— Опять не сходится, — усмехнулся он, погладив светлую бородку.

Джон наклонился над плечом короля и переложил три карты. Яков потрепал его по плечу:

«Математик. Твой отец покойный тоже — отлично с ними, — он кивнул на колоду, — управлялся. Садись, — король кивнул на кресло напротив, — рассказывай.

Джон достал из папки книгу и протянул Якову: «Только что с печатного пресса, вам понравится. Я его, — он кивнул на томик, — на испанском языке читал, а это — первый английский перевод. Рыцарский роман, но, — мужчина поднял бровь, — необычный.

— Чудесная история остроумного рыцаря Дон Кихота, — Яков полюбовался изданием. «В переводе Томаса Шелтона, хорошо, что мы его не повесили, — король рассмеялся. «Хотя было за что, все эти его дела с Испанией, и служба доверенным курьером у этого мерзавца Мак-Карти, — за такое казнят. Как, кстати, Мак-Карти, не сдох еще в Тауэре?

— Пишет историю Ирландии, — ответил Джон. «Вы же разрешили ему и книги, и перо с бумагой».

— Ну, пусть пишет, — Яков потянулся. «Его книга будет отличным надгробием для его страны.

Чтобы я такого слова — «Ирландия» — больше не слышал. Чем больше мы туда отправим наших протестантов, тем скорее сдохнет вся эта католическая шваль. Земли в Ольстере, надеюсь, уже распределили между колонистами?»

Джон посмотрел в свои записи: «Да, три тысячи акров каждому, при условии, что они поселят в своих владениях как минимум двадцать семей из Англии или Шотландии. Уже около семи тысяч человек переехало. Ветеранов войны, тех, у кого недостаточно денег на обработку владений, поддерживают лондонские торговые компании, я с ними договорился».

Мужчина на мгновение закрыл глаза и вспомнил ядовитый голос Питера Кроу: «Конечно, наш совет директоров выделит фонды для этой авантюры…

— Выбирай выражения, — предостерегающе сказал Джон, — это приказ короля.

Питер наклонился и погрел руки у камина: «Какая промозглая весна…, - пробормотал он, и, распрямившись, добавил: «Я и его величеству то же самое скажу, буде представится возможность. Хотите, чтобы у нас на пороге вечно тлел очаг недовольства — переселяйте туда колонистов. Я лично, — он пожал плечами, — предпочитаю финансировать плантации табака в Джеймстауне, хоть прибыль от этого есть, в отличие от ольстерских болот».

— Посмотрим, как ты запоешь, — сказал Джон, допивая вино, — когда твой любимый племянник Дэниел станет рабовладельцем. А это непременно случится, потому что там, — в Новом Свете, — кому-то надо обрабатывать землю. Индейцы этого делать не будут, а у наших колонистов — руки слишком холеные.

Лазоревые глаза блеснули холодом, и Питер коротко сказал: «В моей семье никто не будет пачкаться о такое. Все, — он подошел к столу, и отметил что-то в личном дневнике, — через неделю заседание правления, приходи за своими деньгами и удачи вам, — Питер криво усмехнулся.

— Очень хорошо, — Яков закинул руки за голову. «Я хочу туда, в Ольстер, послать лорда Кинтейла — не сейчас, пока он мне нужен в Шотландии, а года через три. Кеннет человек безжалостный, при нем ирландцы будут знать свое место. Ну, да мы с тобой еще поговорим об этом».