Библиологический словарь - протоиерей Александр Мень

Здесь мы еще не находим уникального своеобразия Павлова Евангелия. Несомненно, что все перечисленное входило в символ веры Савла еще до его призвания. От этого же периода Павел унаследовал методы и понятия раввинистич. экзегетики: склонность к *аллегориям и суждениям по аналогии, идею корпоративной личности и деление истории на два эона: мир сей (евр. олáм хазэ) и мир мессианский, грядущий (евр. олáм хабá). Подлинное Евангелие Павла начинается с опыта у Дамаска, хотя сам факт инициативы, идущей от Бога, соответствовал его изначальной вере в активный характер Откровения (призвание Авраама, Моисея, пророков). Дамасский опыт постоянно обогащался новыми откровениями (ср.2 Кор 12:1–4) и размышлениями, поэтому в богословии ап.Павла прослеживается определенная д и н а м и к а. Так, пребывание в Риме внесло нечто новое в учение Павла, если сравнить его с учением предыдущего периода. Однако «в том и другом периоде основной тип учения апостола оставался единым» (Н.Розанов).

б) Савл–гонитель был побежден Христом, познал на себе силу Его п р е в о з м о г а ю щ е й б л а г о д а т и. Эта сила стала для Павла проявлением «тайны», предначертанной от века, тайны спасения мира. Апостол употребляет слово «тайна» (греч. must»rion), не имея в виду какие–то секретные обряды, подобные эллинистич. мистериям. Согласно его учению, тайна — это благое Домостроительство Творца, к–рое прежде было сокрытым (Рим 16:25), но во Христе явило себя в своей покоряющей мощи.

в) На пути в Дамаск Савлу явилось не неведомое небесное Существо, а живой Иисус Назарянин, заговоривший с ним на евр. языке (Деян 26:14), Тот самый Иисус, последователей Которого он гнал, ослепленный религиозным фанатизмом. Но это был Иисус не уничиженный, а прославленный, восставший из мертвых. Свою встречу со Христом Павел ставит в один ряд с другими явлениями Воскресшего (1 Кор 15:3–9). Встреча с Назарянином, распятым и воскресшим, стала основой Павлова благовестия. Бог, писал сам апостол, «благоволил открыть во мне Сына Своего» (Гал 1:15–16).

Т. о., в сознании Тарсянина произошла коренная перемена *х р и с т о л о г и и (Фицмайер). Осужденный Синедрионом и казненный на кресте Пилатом оказался именно Тем, о Ком возвещали пророки. Самым таинственным было то, что в Мессии соединилось Божественное и человеческое, что в Его лице Бог вошел в земную историю. Из этого потрясшего все существо Павла опыта вытекали важнейшие принципы его *керигмы, того, что он сам называл «своим Евангелием». Если Назарянин умер на кресте, значит, Его смерть — неотъемлемая часть спасения. Если Он — Мессия, значит, наступил олам хаба, эсхатологич. эон, когда поистине «творится все новое» (ср.Ис 43:19). «Именуя Иисуса «Господом», Павел одним этим возносит Его выше всех, обусловленных временем представлений, к–рые привлекались для объяснения тайны Его личности, утверждает Его как превышающее все определения духовное Существо, Которому мы должны отдать себя без остатка» (А.Швейцер).

г) После Дамаска Павел стал новым человеком. Но он знал, что такой переворот может пережить каждый человек, обретший в общении со Христом единство с Богом, немыслимое в ВЗ. Христос принес людям Новый Завет. Этот Завет, в согласии с пророками (Иер 31:31), меняет с а м ы й х а р а к т е р отношений между земным и небесным. Страстный приверженец заповедей Закона, Павел пережил нечто такое, чего не знал в своем ветхозав. прошлом. Сила Христова преобразила его, дала возможность п о б е ж д а т ь зло, чего первый Закон не давал. Соединившись с падшим человеком, безгрешный Господь дарует грешникам спасение. Оно осуществляется в духовном единстве с Иисусом Христом.

д) Ответ Павла на Дамасский призыв был безусловным и исполненным доверия. Он принял решение вручить себя Христу и остался Ему верен до конца. В этой самоотдаче он пережил опыт с п а с е н и я. Его дает не обрядовый или этический регламент, пусть даже завещанный Божьим Законом, а «жизнь во Христе», «подражание» Ему, мистический союз с Ним. Такова подлинная в е р а, к–рая спасает независимо от Закона.

е) Открывшаяся апостолу перспектива определила и его взгляд на Закон как на «детоводителя ко Христу», как на в р е м е н н у ю ступень богопознания. Не принадлежность избранной общине, не усилия соблюсти заветные уставы ведут к вхождению в высшую жизнь, а Христос, единственный Ходатай человека. Различие между иудейским и языческим образом жизни меркнет перед светом Христовым и Его спасающей благодатью. Это вовсе не значит, что заповеди потеряли свою «святость» и «духовность». Когда апостол говорит: «Во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но ВЕРА, ДЕЙСТВУЮЩАЯ ЛЮБОВЬЮ» (Гал 5:6), он имеет в виду нераздельность веры и любви, доверия ко Христу и следования заповедям. Но соблюдение их для истинно верующего достигается не совершенствованием человека, а превращением его в «новую тварь» (2 Кор 5:17). Это путь к бытию, радикально отличающемуся от жизни «под Законом». Христианская любовь и человечность есть плод Духа Христова; она созревает под лучами любви Христовой, к–рая «объемлет» людей (2 Кор 5:14). Не запрет и повеление, а приобщение к небесной любви делает человека любящим. Если же в нем нет любви, он далек от Бога, даже если он считает, что обрел великие откровения и совершил великие подвиги (1 Кор 13). Бытие во Христе, в любви Спасителя и есть Ц а р с т в о Б о ж ь е, возвещенное впервые в Галилее.

ж) «Савл, Савл! Что ты гонишь МЕНЯ?» — воззвал Господь к гонителю Церкви. Это означало, что Мессия отождествляет Себя со Своими верными, со Своей Ц е р к о в ь ю. Здесь ядро экклезиологии ап.Павла. Она осмысливается через корпоративные пророческие образы Сына Человеческого (Дан 7) и страждущего *Служителя Господня (Ис 53). Община НЗ есть не просто преемница ветхозав. общины, а основа будущего человечества. Подобно тому, как древний Адам включал в себя весь падший человеческий род, в «новом Адаме», Христе, зарождается новая реальность, Вселенская Церковь. Она дитя Жертвы Христовой, ибо, как в ВЗ кровь жертвы, символизируя жизнь, соединяла членов общины между собой и с Богом, так и Кровь, пролитая на кресте, соединяет членов единого Тела, глава к–рого Христос. Видимыми знаками этой тайны являются Крещение и Евхаристия. Они отображают единение верных во Христе. Крещаемый «облекается во Христа», как бы соединяется с Ним. В то же время он обретает единство с братьями. «Мы мн. одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10:17). Иными словами, Евхаристическая трапеза есть знамение, знак того, что Церковь имеет единство в Распятом и Воскресшем.

Через Церковь ап.Павел познал и Христа в Его земной жизни. Поэтому он дорожил ее *Преданием, полученным как бы от Самого Господа (1 Кор 11:23–25). Он говорит о Его рождении от рода Давидова, о Его жизни по Закону, о Тайной Вечери, о смерти на кресте и восстании из мертвых. Приводит он и нек–рые речения Христовы, но таких ссылок в П.а.п. сравнительно немного, так как он уступал здесь первенство непосредственным свидетелям евангельских событий.

з) Обращение Павла тесно связано с призывом идти на проповедь к язычникам (Гал 1:16). Уже в ВЗ прозвучали первые мотивы библ. у н и в е р с а л и з м а. Но чаще всего он толковался так, что язычники, познавшие Бога, должны войти в уже существующую Церковь народа Божьего (ср., напр., Ис 2:2–4). Такое понимание осуществилось в прозелитизме междузаветного периода. Но для апостола прозелитизм был лишь преходящей фазой. Поскольку спасение идет н е о т З а к о н а, а от спасающей силы Христовой, Закон не может рассматриваться в сотериологич. перспективе. Создается новая общность, для к–рой «нет различия между иудеем и эллином» (Рим 10:12). В истории Домостроительства евреи остаются «возлюбленными Божьими ради отцов», ибо им было «вверено слово Божье» (Рим 11:28; 3:2). Даже отказ большинства иудеев принять распятого Мессию не уничтожает этого факта. Апостол образно сравнивает Израиль с садовой маслиной, а «эллинов» — с привитыми ветвями дикой маслины. Когда привитые ветви, «эллины», войдут в силу, оживет и корень древа Божьего — Израиль (Рим 11:24–26). Тем не менее в свете спасительной эсхатологич. тайны все барьеры между народами рушатся; Церковь есть родной дом для каждого, кто призывает имя Господа Иисуса. При всей любви ап.Павла к собственному народу (Рим 10:1), в его учении безраздельно царит евангельский универсализм. Стена, отделявшая израильтян от других народов, является для него лишь преходящим историч. наследием, ибо «конец Закона — Христос» (Рим 10:4). Более того, делом всей жизни апостол, по велению Спасителя (Деян 22:21) и с согласия Церкви (Гал 2:9), сделал именно проповедь иноплеменникам.

Тема «конца Закона» при жизни апостола стала предметом острой внутрицерк. полемики, поскольку его взгляды опирались гл. обр. на личное Откровение. Ап.Иаков, напротив, считал, что христиане–евреи и христиане из язычников должны жить по собств. независимым принципам (ср.Деян 15:19–21). Однако, если сегодня трактовать эту проблему в ее узко историч. смысле, т. е. в рамках проблем 1 в., то существенная часть П.а.п. превратится в документ, говорящий лишь о далеком прошлом. На деле же за полемикой стояла более широкая проблема, к–рая имеет непреходящее значение. А.Швейцер показал, что ап.Павел дал пример Церкви в том, чтобы смело следовать внутренней логике веры, невзирая на устоявшиеся традиции. Антиномизм ап.Павла противостоял законнической психологии как таковой, выходящей далеко за пределы старого иудейского законничества. Мысль о «законе» как о неподвижной ритуально–этической системе, обеспечивающей спасение, была постоянным соблазном для церковного сознания. «Законничество, — пишет еп.Кассиан (Безобразов), — наблюдается нередко и в христианстве, как его искажение, вызываемое человеческой немощью». Поэтому Евангелие ап.Павла, к–рое Глубоковский назвал «благовестием христианской свободы», навсегда остается актуальным.