Великая сила молитвы - Ольга Иженякова

– Накануне я простыла. Как только отъехали от столицы, почувствовала себя плохо, поэтому попросила у проводников аспирин и корвалол, выпила и пошла работать дальше. Устала, даже не помню, когда легла спать… На следующий день тоже чувствовала себя неважно, но все равно работала. Вечером выпила сердечные капли и таблетки от простуды и легла отдыхать. Через некоторое время пришла проводник штабного вагона, сказала, что проверяющие просят меня выйти. Я, не переодеваясь, пошла к ним в купе. Они начали разговор грубо. Спрашивали, почему мусорные мешки находятся не в контейнерах, а привязаны к ним? Потом предложили мне переодеться и подумать, как дальше работать. Я надела форму и снова вышла к ним, и тут один из них сообщил, что я пьяна. «У меня простуда, – пыталась я им объяснить, – напилась разных лекарств». Но они отстранили меня от работы.

Спустя три года сложно выяснить, как все было на самом деле. Но в тот день, а точнее ночь, по меньшей мере шесть человек, до этого не знакомые друг с другом, подтвердили, что начальник поезда находилась в состоянии алкогольного опьянения. И сильного! Не доверять им нет оснований.

В суде «под протокол» проверяющий рассказал о событиях той ночи. Поезд проверялся в пути следования в соответствии с графиком. Третьего февраля они с коллегой сели под видом рядовых пассажиров в разные вагоны поезда.

В течение получаса он проверял вагон, а затем направился к главному. Пройдя через вагон-ресторан, увидел в тамбуре двух женщин в халатах, они стояли и курили. Проверяющий зашел в штабной вагон и попросил позвать начальника поезда. Проводница сказала, что тот – а по факту та – отдыхает. И тут он увидел, как со стороны вагона-ресторана идет женщина в халате. Оказалось, это и есть начальник поезда. От нее несло алкоголем…

Об этом тут же сообщили ее непосредственному руководителю. Он перезвонил и спросил: «Что случилось?» Светлана ответила: «Все но-ормально». Но тот по голосу определил, что не все «нормально». Он хорошо знал ее, долгое время жил с ней по соседству. И послал ей телефонограмму: «По прибытии на первую же станцию обязательно пройди медицинское освидетельствование на алкогольное опьянение». Эти показания есть в материалах дела.

На ближайшей станции работники вокзального медпункта и составили акт. Он также приобщен к делу, где черным по белому написано: «…выявлено, что начальник поезда Светлана И. находится в состоянии алкогольного опьянения. Признаки: запах изо рта, невнятная речь, покраснение глаз, шаткая походка. В купе обнаружены две пустые бутылки из-под пива и недопитая бутылка вина. Светлана И. отстранена от выполнения своих должностных обязанностей. Обязанности начальника поезда возложены на поездного электромеханика».

Опровергнуть этот акт могла только наркологическая экспертиза. Но приказ руководителя Светлана не выполнила. В свое оправдание она ссылается на то, что поезд стоял на станции всего двадцать минут, а до наркологического центра ехать полчаса. Говорит, страшно было среди ночи выходить из поезда…

И только по приезде домой, хорошо отдохнув, она с мужем поехала в наркологический диспансер. Но можно ли точно установить наличие или отсутствие алкоголя в организме через три дня после случившегося?

По возвращении из рейса ее ждал «разбор полетов» на вагонном участке. Он был недолгим. Предложили написать заявление «по собственному желанию», но она отказалась. И тогда ее уволили по статье Трудового кодекса «За однократное нарушение работником трудовых обязанностей – появление на работе в состоянии алкогольного опьянения». Почему так легко расстались с человеком, который проработал восемь лет, из них четыре – начальником поезда, трудно судить. Возможно, ей просто не могли доверить эту работу.

Говорит, что жить тогда не хотелось. В поликлинике ей сразу выписали больничный лист. Когда она принесла его в отдел кадров, там издали приказ о переносе даты увольнения, чтобы лист нетрудоспособности был полностью оплачен.

А спустя месяц Светлана наняла адвоката и подала иск в суд с просьбой восстановить ее на работе, мотивируя тем, что при увольнении по статье не был соблюден регламент, да и некоторые документы изобилуют неточностями. Районный суд удовлетворить иск отказался, проиграла она и областной суд. И тогда она обратилась в Верховный суд.

Бригада проводников написала ходатайство в ее защиту: «Мы обращаемся к людям, наделенным полномочиями решать судьбы других людей: протяните руку человеку, втоптанному в грязь абсолютно незаслуженно. Мы, работавшие под руководством Светланы И., знаем о ее порядочности, добросовестности. Единственным «недостатком» ее является то, что она принимает чужую боль или проблемы слишком близко к сердцу, за что и расплачивается своим здоровьем. Вот и в том злополучном случае она была жертвой обстоятельств…» Под письмом этим шестнадцать подписей.

У Светланы есть еще один хороший защитник – муж, они вместе еще со студенческой скамьи. Александр ограждает ее от волнений, следит за судебными процессами, доказательствами, свидетелями, меняет адвокатов. Рассказывает: когда жену уволили, они с дочкой месяц ее отхаживали. С тех пор на работу устроиться она не пыталась. «Ну кто ее возьмет с такой записью в трудовой книжке?» – объясняет он мне. Да и в любом случае женщине в сорок семь лет со средним специальным образованием работу найти трудно.

Теперь она сидит дома, целыми днями курит, снова и снова переживая случившееся. Говорит: «Я ночей не сплю, у меня после этого случая жизнь – сплошная черная полоса, все дни, месяцы на одно лицо, ни названий не помню, ни чисел».

На работу ее звали, и не один раз, но проводницей, она наотрез отказалась: «Вот еще! С начальников сняли – должность верните». Но молчит о том, что руководителем ее назначили по блату – «муж похлопотал». И она за своим Сашей, как за каменной стеной, решила: не надо продолжать образование, можно отдыхать во время работы, когда захочется, в общем, много чего. Напрочь забыв что кроме человеческого суда есть еще и другой, который чутко реагирует на подобное. А может, и не знала об этом? В мире отношений ты – мне, я – тебе нет места главному.

Если судить формально, то, не сойдя с поезда в ту злополучную ночь для проведения экспертизы, она упустила шанс доказать свою правоту. Если он у нее был.

А теперь пытается догнать поезд, который давно ушел.

Проклятие

«Зло – это просто отсутствие Бога».

Они были моими соседями. Ему лет двадцать пять – двадцать семь, ей пятьдесят три или четыре… Странная парочка.

Каждое утро у них начиналось с ругани, вечер же обычно завершался дракой. Но, видимо, этих мероприятий им не хватало. Злоба требовала постоянной свистопляски, и они часто придирались к соседям. Съемное жилье в «коммуналке», одним словом. Сначала она обвинила меня, что я не вытерла за собой плиту, это выглядело абсурдно по той простой причине, что к плите я не прикасалась и об этом все знали, приходила домой переночевать, но соседке не стала объяснять, просто возразила – не я. И все. Она же, приглашая меня к ссоре, твердо настояла на своем, сказала: «Ты». Хотя на «ты» мы с ней не переходили.

Это был один из тех сумасшедших эпизодов моей жизни, когда нужно было заниматься другими делами – готовилась рукопись книги. Я жила героями, образами, построением фраз и диалогов. Засыпала и просыпалась с блокнотом в руке, постоянно фиксируя самые важные мысли. Оживали воспоминания. Так бывает, когда перечитываешь собственную статью или очерк, на память приходит не то, что зафиксировано, а моменты, создающие образ: запах духов, мягкая улыбка собеседника, взгляд, уловивший солнечный луч. По прошествии какого-то времени понимаешь, что эти штрихи, придают особую ценность встрече.

А за дверью постоянный шум и фраза: «Я тя счас убью» доносится с десятиминутной периодичностью. Летают кухонные и ванные принадлежности, разная обувь. После чтения (мной) псалмов соседи расходятся и кричат слова ненависти, адресованные мне.

По отдельности они неплохие люди. Елена работает провизором в аптеке, интересная собеседница. Когда-то была замужем, в смысле сочеталась законным браком, родилась дочка, но семья распалась, и предприимчивый супруг оставил ее ни с чем. Сначала платил за съемное жилье, а потом «потерялся». Чтобы выжить, она, по собственному выражению, «пошла по мужикам». Надо ли говорить, что дочка, повзрослев, продолжила мамино дело, но, как водится, чересчур быстро. И если Елена в молодости получила диплом, а значит, шанс найти работу, то у дочки пошел другой отсчет сразу: один, второй, третий… В шестнадцать родила первого ребенка, в девятнадцать второго. От разных мужчин. И кстати, обе девочки. Эта семья тоже снимала жилье.

Николай трудится экскаваторщиком на стройке. Всю зарплату, «халтуру», а также выручку от украденного по недосмотру начальства и проданного вдвое дешевле он отдает Елене. Денег, понятно, не хватает. Поэтому каждые выходные он ездит в село к престарелой матери, которая снабжает его мясом, молоком, яйцами, сметаной и грибами. Хвастал, мама столько набирает грибов, что даже на трассе продает. Вот!