Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

— Вот и причина, по которой мне надо бы убраться с улицы до полуночи, — сказала Алиса. — Я вообразить боюсь, что будет, если Якоб увидит, как я сижу в витрине и пою гимны.

Она громко рассмеялась тем самым резким смехом, который, как хорошо знал Джек, всегда переходит у мамы в рыдания.

— Есть и другие причины убраться с улицы до полуночи, посерьезнее Якоба Бриля, — сказал кто-то, то ли Элс, то ли Саския.

Они вышли на площадь Дам.

— Что такое прелюбодеяние? — спросил Джек, когда они подошли к отелю.

— Это такое слово, означает то же самое, что "давать совет", — ответила Алиса.

— Но очень хороший совет, — сказала Саския.

— Уж во всяком случае, остро необходимый, — добавила Элс.

— А что такое грех? — спросил Джек.

— Что угодно, — ответила Алиса.

— Бывают хорошие грехи и плохие грехи, — сказала Джеку Элс.

— Не может быть! — сделала круглые глаза Саския, удивившись не меньше Джека.

— Ну, я хочу сказать, бывают хорошие советы, а бывают и плохие, — объяснила Элс. Джек пришел к выводу, что грех — более сложная штука, чем прелюбодеяние.

Войдя в номер, Алиса сказала сыну:

— Главное в грехе это вот что, Джек, — одни люди думают, что эта штука очень важная, а другие думают, что ее и вовсе не существует.

— А ты как думаешь? — спросил мальчик. Кажется, в этот миг Алиса споткнулась, хотя вроде бы было не обо что; она просто вдруг ни с того ни с сего начала падать, хорошо, Элс ее поймала.

— Чертовы шпильки, — сказала Алиса, только вот ведь какая штука: туфли на ней были без шпилек.

— Послушай-ка меня, Джек, — перехватила инициативу Саския. — Нам тут нужно кое-что сделать, подобрать твоей маме правильную одежду, это очень важно. Поэтому будь добр, не отвлекай нас — грех слишком сложная штука, чтобы обсуждать его, выбирая одежду.

— Но мы обязательно поговорим про это потом, — успокоила мальчика Элс.

— Да-да, только без меня. Дождитесь, пока я начну петь, — сказала Алиса, но Элс уже тащила ее к шкафу.

Саския тем временем рылась в Алисином комоде, вынула оттуда лифчик — для Саскии ну невозможно велик, а для Элс явно мал. Саския сказала что-то по-нидерландски, Элс рассмеялась.

— Моя одежда вас разочарует, — сказала Алиса проституткам.

Насколько помнил Джек, после этого мама перемерила буквально весь свой гардероб. При Джеке Алиса всегда следила затем, чтобы быть прилично одетой — он никогда не видел маму ни голой, ни полуобнаженной, и в те полтора часа в "Краснапольски" он впервые увидел маму, на которой были только трусики и лифчик, и то она обхватывала себя руками, прикрывая грудь и живот. Правду сказать, Джек больше смотрел на Саскию и Элс, чем на маму, они все время прыгали вокруг Алисы, одевая и раздевая ее и не замолкая ни на минуту. За чем другим, а уж за советом эти две дамы в карман не лезли.

Наконец нашли нужное платье, Джеку показалось, что оно чересчур простое, хотя очень красивое, точь-в-точь как его мама — простая и очень красивая, особенно если сравнивать с тем, как одевались женщины в квартале красных фонарей. Платье было черное, без рукавов и почти без выреза, не очень обтягивающее, но точно по фигуре.

У Алисы не было настоящих шпилек, но она нашла у себя туфли на среднем каблуке (она-то сама считала, что для нее это высокий каблук), а еще надела жемчужное ожерелье. Оно принадлежало ее маме, папа подарил его Алисе, когда она отправилась из старой Шотландии в Новую. Алиса считала, что жемчуг искусственно выращенный, но наверняка не знала, впрочем, это было и не важно — так много ожерелье для нее значило.

— Я не замерзну в платье без рукавов? — спросила Алиса Элс и Саскию; те тут же нашли в шкафу черный шерстяной кардиган.

— Он мне мал, я не могу его застегнуть, — пожаловалась Алиса.

— И не надо, — сказала Элс, — просто надень, если рукам станет холодно.

— Да-да, распахни его как следует, а руки опусти, — поддакнула Саския и показала Алисе, как это надо делать. — Если женщина выглядит, будто немного замерзла, мужчинам она кажется сексуальнее.

— Я не хочу выглядеть сексуально, — ответила Алиса.

— А что значит "сексуально"? — спросил Джек.

— Когда женщина выглядит сексуально, мужчины сразу понимают, что она может дать им очень хороший совет, — объяснила Элс.

Проститутки трудились над Алисиной прической, а нужно было еще решить насчет помады и косметики.

— Не хочу ни помады, ни косметики, — сказала Алиса, но они и слушать не хотели.

— Поверь мне, без помады никак нельзя, — сказала Элс.

— Да-да, и потемнее, — сказала Саския. — И еще тени для глаз.

— Я ненавижу тени для глаз! — едва не заплакала Алиса.

— Ты же не хочешь, чтобы Уильям заглянул тебе в глаза и узнал тебя, правда? — спросила Элс. — Это если предположить, конечно, что он вообще появится.

Эта мысль успокоила Алису, и она позволила накрасить себя.

Джек просто следил за тем, как меняется мама. Черты ее лица стали резче, словно высечены из камня, выражение губ — бесстрашнее, но самым странным была тьма вокруг глаз; казалось, у нее умер кто-то из близких и теперь она единственная, кто стоит между Джеком и смертью. Плюс ко всему мама стала выглядеть куда старше своих лет.

— Ну как я выгляжу? — спросила Алиса.

— Сногсшибательно! — ответила Саския.

— Да какая там толпа, я не я буду, если весь, я говорю, весь город не сбежится на тебя посмотреть, — заявила Элс. Кажется, впрочем, эта мысль не очень-то обрадовала Алису.

— Джеки, теперь ты мне скажи, как я выгляжу? — спросила мама.

— Ты очень красивая, — сказал он, — но на маму мою не похожа.

Это ее обеспокоило.

— С моей точки зрения, ты та же Алиса, что была, — уверенным тоном сказала Саския.

— Ну разумеется, еще бы, — поддакнула Элс. — Джек, мы просто сделали так, что твоя мама стала немного таинственнее.

— А зачем мне быть таинственнее? — спросила Алиса.

— Элс хочет сказать, мы решили немного тебя замаскировать, — объяснила Саския.

— Понимаешь, Джек, нам надо было немного замаскировать в твоей маме маму, — добавила Элс.

— Ведь только тебе позволено видеть в ней свою маму, правда же, — сказала Саския и взъерошила Джеку волосы.

— Спасибо, чувствую, все будет отлично, — сказала Алиса и отошла от зеркала, не обернувшись.

Амстердамский квартал красных фонарей меньше, чем представляют себе туристы. Просто в нем такая паутина мелких улиц и улочек и в горячие часы там такая толпа народу, что те, кто попадает туда в первый раз, чувствуют себя словно в лабиринте, и им кажется, будто дома с проститутками в витринах и дверях уходят в бесконечность. На самом же деле из конца в конец — от Дамстраат до Зеедейк — квартал можно пройти шагом за десять минут, а от Аудекерк до комнаты Саскии на Блудстраат, а равно от комнаты Элс до Стоофстеег — менее пяти минут пешком.

Субботним вечером новость о новой девчонке распространилась быстро, мол, появилась какая-то новенькая, на вид не проститутка, стоит то на Стоофстеег, то на Блудстраат и поет что-то, вроде церковный гимн. Не прошло и часа, как весь квартал только о ней и говорил. Еще до заката пожилые дамы с Аудекерксплейн взяли друг друга под руки и отправились послушать своими ушами, как поет Дочурка Алиса. Пришли Аня с Аннелис и Гадкой Нандой, и Катя со Злючкой Анук, и Миссис Мис, ближе к ужину появились Рыжая Роос и Старуха Иоланда. Пожилые проститутки ничего не говорили и слушали недолго. Они надеялись увидеть, как по-дурацки выглядит Алиса на панели, но оказалось, что если у красивой женщины к тому же еще и красивый голос, она никак не может выглядеть по-дурацки.

На мужчин, проходивших мимо, Алисино пение действовало так же сильно, как звон браслетов на руке у Саскии, однако от Алисы все получали отказ. Да, она была женщина и стояла в витрине, где стоят проститутки, и все же отрицательно качала головой каждому, кто бросал на нее вопросительный взгляд; порой ей приходилось прерывать на время пение и говорить "нет" более внятно. Одному особенно назойливому господину на Стоофстеег ей пришлось даже сказать, что она ждет своего друга и не хочет пропустить его; что, если он появится, пока она будет занята с клиентом? Тот не сразу понял, Саскии пришлось перевести, только тогда господин отстал. Чуть позже Алиса дала от ворот поворот группе молодых людей, те обиделись и принялись горланить хором какую-то свою песню, не отходя от Алисы.

Тогда она зашла внутрь к Саскии, закрыла дверь и села в окне, не переставая петь гимн, хотя ее уже никто не слышал. Элс сказала ребятам, чтобы те шли своей дорогой, они не хотели и стали ругаться, только один был готов уйти. Тут как раз появился Нико Аудеянс, они нехотя засобирались, Нико пришлось прикрикнуть на них, они побежали прочь; тот, который не ругался с Элс, бежал спиной вперед — так ему не хотелось терять из виду Алису.