Васина Поляна - Левиан Чумичев

Но никто из ребят не остановился возле ягод — все двигались за стариком Кудриным.

Как-то незаметно неведомая таинственность опустилась на эту незнакомую ребятам поляну. Потемнели кедры, солнце упряталось за хмурую тучку, и длинные тонкие его лучи не могли оттолкнуть эту хмурость.

Старик вдруг остановился. Опять что-то нашептал — сказал Рыжухе, и та послушно отхромала в сторонку, склонилась к траве.

— Ну, кто первый? — спросил старик.

И все увидели, что он стоит на краю заросшей папоротником обрывистой ямы.

— Ну, кто первый? — снова спросил Кудрин.

— А что там? — почему-то шепотом лепетнула Маринка.

И только Васька Слон спросил сердито:

— С Рыжухой-то что?

— Через неделю на ней кататься можно будет, — ответил Старик. — И никто ее здесь не найдет.

— Тогда я первый, — сказал Васька и спрыгнул в яму. Спросил оттуда с видом человека, которому до смерти надоели все эти таинственности:

— Ну, а дальше что?

Старик стоял вверху, подсказывал негромко:

— Пройди вперед, еще, еще. Стоп! Видишь дыру? Раздвинь тихонько папоротник и нагнись. Смелей, смелей. Смотри в это окошко.

На дне ямы, чуть в сторонке, в глубь земли глядела дыра, вот к ней-то и прильнул Васька.

Прошло минут пять, а Васька все не поднимался.

— Ну чего ты там, Васька? — начал нервничать Вадик.

— Не мешай ему, — строго зашептал Старик. — Он видит Подземное царство!

Наконец Васька Слон выбрался из ямы. Весь он был переполнен удивлением и радостью.

— Что, что там? — не терпелось Вадику.

Васька ничего не ответил.

Поочередно в Подземном царстве побывали все. Вылезали оттуда ошарашенные, обалдевшие. Становились в сторонку, молчали.

Последним к подземному окну приник Худышкин.

Он смотрел в глубь земли, а видел чистое небо, сверкающее, убежавшее от тучи солнце, видел высокую траву, могучий кедр, даже белку на нем.

Действительно, это было Подземное царство.

Худышкин смотрел во все глаза. Вот рядом с кедром появилась знакомая прихрамывающая Рыжуха…

Худышкин вылез наверх.

Кудрин отводил ребят к Вишневому колку.

Там среди кустов были поставлены две скамейки, а между ними холмилась невысокая могилка. Стоял грубо обтесанный треугольный камень-памятник. «Василий Ершов — пионерский вожатый. 1908—1923 гг.» — было написано на памятнике.

Старик кивнул на могилу, улыбнулся.

— Это Вася Подземное царство обнаружил. А вишни мы высадили уже потом, когда стали взрослыми. Собирались здесь в тридцать третьем году. Поклялись в сорок третьем собраться, но… война, и здесь никого не было. В пятьдесят третьем и шестьдесят третьем сюда приезжало трое, еще через десять лет — двое, а теперь из тех ребят я один остался.

— Расскажите, пожалуйста, с самого начала, — попросил Аркаша.

Другие ребята тоже поближе придвинулись к старику.

И Кудрин Исак Гаврилович рассказал, как…

В далеком 1923 году шел из Екатеринбурга в сторону деревушки Выселки пионерский отряд. Мальчишки и девчонки были одеты разношерстно, но все-таки по форме — на всех были красные галстуки и одинаковые фетровые шляпы.

Самому младшему мальчишке Исашке Кудрину было двенадцать лет. Он шагал в первом ряду с горном в руках.

А впереди всех вышагивал самый старший из ребят, их вожатый Вася Ершов. Ему уже было пятнадцать лет.

Шел отряд мимо Выселок к Вихляйке и пел песню:

Ах, картошка — объеденье,Пионеров идеал,Тот не знает наслажденья,Кто картошки не едал.

Вася знал, куда вести ребят. Он заранее разведал эти места и решил основать первый пионерский лагерь на левом берегу речки на большой елани.

Пионерский лагерь за полтора месяца должен был из этих пионерчиков подготовить вожатых и инструкторов для возникающих на Урале пионерских организаций.

Первым делом ребята поставили посредине елани высокий шест, по которому каждое утро вверх взбегал красный флаг.

«Тот, кто встал под наше знамя,не воротится назад», —

было написано на флаге.

Ребята разбили палатки, сделали шалаши. Была палатка для продуктов, клубная палатка…

Каждое утро Исашка Кудрин трубил в свой горн:

Довольно спать!Пора вставать!

И ребята дружно выскакивали из палаток и шалашей, со своих еловых зеленых постелей, бежали к речке умываться-купаться.

А дежурные торопились приготовить завтрак. Немудрящий завтрак из продуктов, выделенных Екатеринбургским губернским отделом образования.

Вскоре ребята научились добывать еду в лесу — тащили оттуда дикий лук и чеснок, грибы и ягоды. Вихляйка одаривала рыбой и раками.

Они ходили в ближние деревни, помогали полоть огороды, косили сено беднякам. Учили грамоте неграмотных.

Уставшие, собирались вечером у костра. Вася Ершов рассказывал о происках капиталистов, о необходимости сплочения всех пролетарских детей.

А Исашка Кудрин уже трубил отбой:

Спать, спать!По па-лат-кам!

Все расходились на ночлег, а у костра оставался часовой. Всамделишный. С винтовкой. Патронов, правда, не было, но винтовка была настоящая.

…Часовым в тот вечер был Исашка Кудрин. Он сразу же крикнул:

— Стой, кто идет?

Из сумерек кто-то хрипловато буркнул:

— Ты смотри, у них, как в армии.

— Стой, стрелять буду! — заорал Исак и громко передернул затвор.

— Ну дела… — удивился тот же голос. — Свой, свой идет. Мирный, русский человек. И из леса на поляну вышел пожилой мужчина. — Ты что, сынок, неужто и вправду бы стрелил?

Исак молчал.

— Ишь как тебя, дурачка, обкрутили. Ну-кось, дай-ко я гляну на игрушку-то. Неуж настоящую мальцам доверили. Да ты не бойся, не бойся. Я ведь не сбегу. Сходи-ко лучше позови своего главного. А на винтовочке твоей, видишь, — дырочка. На казенной-то части дыра, так что не будет оружие у тебя стрелять. Ты побегай, побегай за главным. Как его зовут?

— Вася. Вася Ершов.

— Вишь, и прозвища у вас русские, а ведете себя, как басурмане.

…Исашка слышал весь разговор Васи Ершова с вечерним гостем.

Они сидели в сторонке на заготовленных для костра жердях.

— Так из каких ты Ершовых-то, сынок, не из невьянских?

— Нет, я из Екатеринбурга.

— А то знавал я в Невьянске Викентия Иваныча Ершова, справный мужик, трудолюбивый.

— А вы что хотите от нас? Зачем пожаловали?

Гость не ответил на вопрос, сам спросил:

— А скажи мне, Вася Ершов, сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Как же тебе губернские начальники такую ораву ребятишков доверили? А если случится чего?

— Во-первых, это не орава, а деткомгруппа, — объяснил Вася, — да и что может случиться — пионеры люди самостоятельные.

— Гм, гм, — засомневался гость. — А вот стоят здесь у меня два зарода сена — вдруг они сгорят? Я ведь вам такую штуку не прощу?

— А-а, — догадался Вася, — вы Кокорин, местный богатей.

— Откуда знаешь? — удивился Кокорин.

— А в губкоме РКСМ об вас речь шла. Что вы этот луг незаконно косите.

— Н-да, — зарассуждал Кокорин, — шустрый ты больно, Вася, для своих годков. Я тебе что еще хочу сказать, не пускай ребят вон в ту сторону, к Черному болоту, топи там, и люди, и скотина гибнут.

Вот такая встреча была. И запомнил Исашка Кудрин это проклятое Черное болото и пошел туда один. Вернее, не один, а следом за подозрительным высоким парнем, который совсем с другой стороны шмыгнул в это Черное болото.

Исашка крался по его следам. Даже не следы это были, а еле заметная тропинка. Она вывела Исашку на небольшую поляну.

Он замер, прислушался. С трудом различил человеческие голоса.

Один хриплый, знакомый по недавнему вечеру у костра бурчал:

— Последний раз сегодня. Пока эти пионерчики не уйдут, здесь стараться нельзя.

— Ждет Викентий золотишко. Он же, ты знаешь…

— Вот сколь есть, снесешь ему завтра и скажи, чтоб до сентября не ждал.

Исашка Кудрин не совсем понимал, о чем идет речь, но чувствовал, что натакался на какую-то тайну, — и сам этот не совсем ясный разговор, и голоса откуда-то из-под земли — все было тайной.

В общем, побежал Исашка Кудрин к себе в лагерь и рассказал все Васе Ершову.

И Худышкин, и Васька Слон, и Аркаша, и Алька, и Вадик, и Маринка внимательно слушали Исака Гавриловича Кудрина.

— Значит, наша Васина Поляна — это в честь Васи Ершова! — догадалась Маринка.

— Мы не в десять лет раз, мы ежегодно будем обихаживать могилу героя, — сказал Аркаша.

— А Подземное царство? — спросил Алька. — Это что?

Тут раздались голоса, и на поляну вышли лесник Прокопий Лисицын вместе со своим начальником и милиционером. Начальник был хоть и пузатый, но проворный. Он сгибался к земле, подвизгивал: