Сталин - Эдвард Радзинский

Идеолог левых эсеров Б. Камков с вечно болтающимся на боку револьвером объявил: его партия не желает разделять ответственность за постыдный Брестский мир. Он заклеймил большевиков – «приказчиков германского империализма». Ленин не отстал: он назвал левых эсеров «мыльным пузырем» и «приспешниками буржуазии». Послушный съезд (почти 800 большевиков против 284 левых эсеров), конечно же, принял резолюцию, одобряющую мир. Левым эсерам пришлось выйти из правительства.

Заканчивалась многоступенчатая расправа, когда одним врагом уничтожали другого. Все запомнит, все выучит Коба в ленинских университетах. «Учимся понемногу, учимся»...

И опять веселились большевистские лидеры, вышибив на этот раз из игры глупых левых эсеров.

Через двадцать лет большинство веселившихся будут опять сидеть в том же Колонном зале – уже подсудимыми. Здесь проведет Сталин свои процессы над старыми большевиками. Отсюда увезут их с расстрельными приговорами.

Но сейчас они веселились.

Ленин понимал – эсеровские боевики так дело не оставят. Надо было спешить, пока не разъярилась деревня. Он знал, что деревня скоро станет его врагом, ибо на Питер и Москву надвигались голод и война.

Предвидение тех, кто уговаривал Ленина не брать власть, сбылось. Передышка оказалась кратковременной. На просторах России началась война, точнее, множество войн.

Все державы, сражавшиеся друг с другом в мировой войне, начали растаскивать куски погибавшей Романовской империи.

Весной 1918 года немцы оккупировали ставшую независимой Украину, устремились на юг страны, в Закавказье, где установили контроль над частью территорий Грузии, Армении и Азербайджана.

В Закавказье высадились и турки. Они захватили ряд черноморских портов, в том числе Батум – город, где Коба когда-то начинал свою революционную деятельность.

400 000 квадратных километров и 60 миллионов подданных растерзанной Великой империи оказались в руках немцев и их союзников.

Естественно, не остались наблюдателями сражавшиеся с немцами страны Антанты. В марте 1918 года английские и французские войска высадились на севере России, в Мурманске.

Ленин и Коба по прямому проводу связались с главой Мурманского Совета Алексеевым (Юрьевым). Тот объяснил, что Совет заключил соглашение с англичанами и рассказал об их обязательствах защищать Север от вторжения немцев и снабжать голодный город продовольствием.

«Англичане никогда не помогают даром, как и французы... нам кажется, что вы немножечко попались», – ответил Алексееву Коба и предложил ликвидировать соглашение. Но голодные жители стояли на своем. (Коба не забыл этого разговора – по окончании гражданской войны Алексеева расстреляют.)

1 июля уже 4000 английских, французских, американских, итальянских и сербских солдат высадились в Мурманске и начали расползаться по Северу. В августе был оккупирован Архангельск.

«Американцы, – как справедливо писал Луис Фишер, – участвовали в интервенции крайне неохотно». «Русский вопрос» мучил президента Вильсона почти год, прежде чем он согласился на американское участие. «Меня доводит до кровавого пота вопрос, что делать в России и что было бы справедливо...» – писал Вильсон 8 июля 1918 года полковнику Хаузу.

Но согласиться пришлось. И дело не только в том, что большевики узурпировали власть и заключили союз с врагами Антанты – немцами. Тревожил призрак мировой революции, к которой не уставал призывать Ленин, эта постоянная большевистская угроза ввергнуть в хаос разрушенный войной мир.

Союзникам повезло – в то время в Сибири оказалось полсотни тысяч хорошо вооруженных и обученных иностранных солдат. Это были захваченные в плен еще при Николае II чехи и словаки, подданные Австро-Венгрии, воевавшей с Россией на стороне Германии. Но чехи и словаки, чтобы не воевать с братьями-славянами, тысячами сдавались в плен русским. После Февральской революции они тотчас были освобождены. Франция, испытывавшая недостаток в солдатах, перевооружила их и готовилась переправить Чехословацкий легион на фронт, когда разразился Октябрьский переворот.

Теперь союзники могли использовать его по-другому.

В это время легион двигался по Транссибирской магистрали, направляясь к границам России. Большевики потребовали от легионеров сложить оружие. 14 мая 1918 года начался мятеж. Отказавшись разоружиться, легион двинулся по Сибири к Уралу, сметая по пути советскую власть. С легионом соединились восставшие против большевиков казаки и бежавшие в Сибирь русские офицеры.

25 июля пала столица Красного Урала Екатеринбург (где большевиками накануне сдачи города была расстреляна царская семья). Легион стремительно перевалил через Урал, захватил Самару, Симбирск (город, где родился Ленин) и овладел Казанью.

В июле страшного для большевиков 1918 года с английских и японских судов сошел десант и высадился во Владивостоке. 3 августа в город вошли части японской армии. По соглашению между Японией и США в дальневосточной операции должны были участвовать по 7000 солдат от каждой стороны. Но к августу в России было целых 70 000 японских солдат.

На фоне иностранной интервенции разворачивалась в России и другая война – самая страшная, самая беспощадная, самая зверская: эту войну русские вели друг с другом.

Еще накануне Октябрьского переворота русская армия и Россия погрузились в хаос анархии.

«На всех железных дорогах, на всех водных путях идут разбои и грабежи», – писал в книге воспоминаний будущий вождь Белого движения генерал Деникин. Донесения с фронта говорили: «Теперь нет сил больше бороться с народом, у которого нет ни совести, ни чести. Проходящие воинские части сметают все, уничтожают посевы, скот, птицу, разбивают казенные склады, напиваются, поджигают дома».

На эту озверевшую от пьяной свободы вооруженную армейскую массу, на стихию русского крестьянского бунта опирались захватившие власть большевики.

Нет ничего страшнее русского бунта. «Бессмысленный и беспощадный» – это пушкинское определение стало расхожим, много раз его повторили авторы, описывавшие гражданскую войну. Подавленная веками рабства и насилия, темная энергия бесправного народа обернулась чудовищными зверствами.

В 20-х годах в Берлине, находясь в эмиграции, Алексей Толстой любил показывать фотографию, сделанную в дни гражданской войны. На ней был снят огромный детина, увешанный оружием, – картинно развалясь, он сидел в кресле, а рядом с ним на тумбочке стояла отрубленная человеческая голова. Так попросил себя сфотографировать атаман Ангел – один из бесчисленных главарей бесчисленных банд, насиловавших и грабивших несчастных мирных жителей в гражданскую войну.

С момента взятия большевиками власти начинаются восстания на юге России. Заволновалось казачество. В ноябре 1917 года восстал генерал Каледин – атаман Донского казачьего войска, но уже в январе 1918 года был разбит революционными войсками.

29 января Каледин, докладывая Донскому правительству о поражении, сказал: «Положение наше безнадежно. Население нас не поддерживает». Ему пытались возражать, но он прервал: «Господа, говорите короче. Ведь от болтовни и Россия погибла».

В тот же день генерал застрелился.

Между тем выступление казачества было только началом.

На Дон и Кубань со всей России бегут офицеры. Одновременно с калединским восстанием 2 ноября 1917 года бывший начальник царского штаба генерал Алексеев приступил к созданию на юге антибольшевистских сил – Добровольческой армии. Этот день считается началом Белого движения.

Ядро Добровольческой армии составил ударный корпус генерала Корнилова. На фуражках и рукавах корниловцев были черепа: победа или гибель.

В Белой армии – лучшие силы офицерского и генеральского корпуса царской армии, прошедшие школу первой мировой войны.

Впрочем, выдающиеся царские офицеры и генералы служили и в Красной армии. Причем порой (страшный символ!) это были родные братья.

Генерал Плющик-Плющевский служил у белых, его брат – у красных, генерал Махров был в Добровольческой армии, его брат – у большевиков. Михаил Беренс – адмирал у Врангеля, а его брат Евгений Беренс был главой всех военно-морских сил большевиков. Брат пошел войной на брата... Пленение и расстрел сыном отца, братом брата – будни гражданской войны.

Потеряв три четверти страны, огрызаясь террором, Ленин и большевики погибали в огненной клетке фронтов: они сохраняли лишь жалкую территорию вокруг Москвы и Петрограда. Но обе столицы по-прежнему в их руках, и оттуда они гордо выступали как законная власть, борющаяся с мятежниками и иноземными захватчиками.

С марта 1918 года Троцкий возглавляет военные силы Республики. Его бронепоезд мечется по фронтам.

До прихода к власти большевики поддерживали все анархические элементы, превратившие армию в мародерствующую орду. Теперь это обернулось против них. Троцкий лихорадочно начинает строить ту самую регулярную армию, которую так ненавидели революционеры, уничтожение которой было частью Великой утопии. Он понимает – без военных специалистов такую армию не создать. К изумлению и ярости революционных солдат, в Красной армии вновь появляются царские офицеры, согласившиеся сотрудничать с большевиками, и вновь требуют дисциплины, столь ненавистной солдатне.