Школа для мальчиков Кассандры Френч - Эрик Гарсия

– Премии канала Эм-ти-ви! – провозгласил диктор голосом, похожим на удар треснувшего стакана о металлический стол. – В живом эфире из Лос-Анджелеса неповторимое, увлекательное зрелище с участием Джейсона Келли, трансляция из отеля «Ныотрэл Милк»…

Я решила, что ослышалась. К счастью, сотрудники Эм-ти-ви понимают, в каких условиях находятся его слушатели. После того как диктор сообщил о вручении наград в шестой раз, раздался голос самого Джейсона Келли:

– Привет, говорит Джейсон Келли, сегодня вечером вы увидите меня на вручении наград канала Эм-ти-ви. Если вы пропустите нашу передачу, мы поссоримся навсегда. Не думайте, что я шучу.

Я была так ошарашена, услышав голос Джейсона, что не заметила, как передо мной загорелся красный свет. Я проскочила перекресток, на полном ходу обогнув седан, который выскочил невесть откуда, как только свет сменился на зеленый. Громко просигналив, водитель седана покрутил пальцем у виска. На ходу выкрикнув извинения, я нажала на газ, чтобы как можно быстрее улизнуть с места преступления.

Паниковать нет причин. Скорее всего, запись сделали давным-давно. Джейсон сидит в подвале, надежно прикованный к кровати. Но по радио сказали, что вручение наград будет происходить в прямом эфире, а следовательно, если Джейсон туда не явится, его исчезновение будет замечено раньше, чем я рассчитывала. Я была так озабочена слушанием дела Лекси и первым днем занятий Джейсона, что забыла про все. Это упущение следовало немедленно исправить.

– Как у него дела? – спросила я Оуэна, спустившись в подвал.

– Так себе, – ответил Оуэн. Джейсон свернулся калачиком на своей койке, цепи от кандалов и от наручников перепутались между собой. – То кричит, то пускает слюни. Думаю, домашнее задание он не сделал.

Я подошла к кровати Джейсона и погладила его ногу.

– Джейсон, милый? Как ты себя чувствуешь?

От моего прикосновения он вздрогнул и изогнулся, как червь на крючке.

– Уйди, – пробормотал он. – Я устал.

– Я знаю, – ласково сказала я. – У тебя была долгая ночь и нелегкое утро. Я все понимаю. Но сегодня нам нужно сделать кое-что еще, и без твоей помощи мне не обойтись.

– Иди к черту.

Я решила не обижаться на грубость, присела на краешек кровати и принялась осторожно массировать Джейсону спину. Почувствовав прикосновение моих рук, он сначала напрягся, но потом расслабился. Мне не хотелось вновь прибегать к помощи Оуэна; Джейсону пора привыкать слушаться меня.

Когда дыхание Джейсона выровнялось, я вытащила приготовленный заранее шприц для подкожных инъекций и быстро ввела ему три миллиграмма морфия. Когда игла проткнула кожу, он вздрогнул, а когда я убрала шприц, обернулся и посмотрел на меня.

– Зачем? – спросил он слабеющим голосом.

– Ты поймешь это потом, – обещала я. – Сейчас ты должен написать письмо.

Глаза Джейсона начали подергиваться пеленой. Он заморгал, прогоняя дремоту.

– Я не пишу писем, – пробормотал он. – Для этого у меня есть агенты.

– Я знаю. Но это будет как раз письмо агенту. Давай, я тебе помогу.

Я усадила Джейсона за маленький столик в углу и вложила в его длинные пальцы шариковую ручку. На краю стола я вновь заметила крохотную кучку опилок. Я диктовала письмо, а Джейсон записывал его длинным, размашистым почерком, морфий замедлял его движения, но не отключил его сознание. На восемь предложений у нас ушла добрая четверть часа. Когда он закончил, я дважды проверила написанное и удовлетворенно подумала, что это несомненно правильный шаг.

Джейсона Келли представляло «Энтерпрайз», одно из крупнейших агентств в городе. Несколько лет назад его создали пять самоуверенных юнцов, отколовшихся от собственных компаний, чтобы объединить свои силы. Они во всеуслышание объявили, что их миссия – нести свет во тьму и при этом получать неплохую прибыль. Задачи по части прибылей были решены, а вопрос о пересмотре этики Голливуда постепенно забылся.

Агентом Джейсона был Эдвин Ховард, один из отцов-основателей «Энтерпрайз». Столкнуться с ним лично мне довелось всего один раз, когда я работала в товариществе Корнфилд. Мы выполняли небольшую секретную работу для одного из его клиентов, и он произвел на меня впечатление своей порядочностью (следует заметить, что, определяя порядочность агентов, не следует использовать ту же шкалу оценки, что и для других людей; они требуют особого подхода) и готовностью идти на компромисс. Он славился открытым, восприимчивым умом и нешаблонным мышлением.

Посмотрим, как он поведет себя теперь.

Я заперла подвал, позвонила дезинсектору, который обещал прийти в следующий четверг, и направилась в Санта-Монику. У меня дома есть факс, но мне не хотелось, чтобы на письме Джейсона стоял мой телефонный номер. Из Кинко, что в Санта-Монике, можно за сходную цену отправить факс в любую точку земного шара, сохранив анонимность. Я вставила письмо Джейсона в аппарат, набрала номер факса Эдвина Ховарда в «Энтерпрайз» и нажала кнопку ОТПРАВИТЬ. Благодаря чудесам современной техники через пару минут это письмо будет в офисе агентства «Энтерпрайз».

Эдвин, умоляю, не сердись. Понимаю, я предупреждаю тебя слишком поздно, но сегодня вечером я не смогу участвовать в шоу. Мне нужно уехать, я хочу немного отдохнуть. Где-нибудь в Мексике или Юго-Восточной Азии, там, где нет телефонов, где меня никто не знает, где я смогу понять, кто я и кем мне суждено быть. Присмотри за моими делами, пока я в отъезде. Я позвоню тебе, когда буду готов вернуться в игру. Передай моим поклонникам, что я люблю их.

Последняя фраза была предметом моей особой гордости. Когда о письме узнают все – а Эдвин Ховард обязательно позаботится, чтобы его содержание, хотя бы частично, стало известно средствам массовой информации, – легионы обожателей Джейсона узнают, что, какими бы демонами ни был одержим их кумир, он продолжает думать о своих поклонниках. Когда он вернется, окруженный ореолом былой славы, они будут прислушиваться к нему, подмечать произошедшие в нем перемены и стараться подражать ему.

Таким образом, я получила несколько недель отсрочки и, довольная собой, поехала домой, чтобы приготовить для мальчиков ланч. На сей раз Джейсон был более покладист и съел суп и несколько крекеров. Надеюсь, скоро мне не придется прибегать к успокаивающим средствам, чтобы заставить его слушаться.

До нашей вечерней вылазки оставалось несколько часов. Оуэн слегка нервничал. Я сказала ему, что вместо запланированного похода в ресторан мы отправимся на вечеринку голливудских воротил шоу-бизнеса, и он отнесся к этой новости совершенно спокойно.

– Там будут кинозвезды? – спросил он.

– Не думаю. Зато там будет полным-полно адвокатов.

Я думала, он испугается, но он и бровью не повел. И все же, пока я находилась в подвале, он беспрерывно шагал взад-вперед по комнате, насколько позволяли его цепи. Проходя мимо меня, он тревожно улыбался.

– Все будет нормально, – обещала я. – Я в этом нисколько не сомневаюсь.

Однако Оуэн, несмотря ни на что, волновался.

– Я не хочу тебя подвести.

Я взяла его за руку и ободряюще погладила по плечу. На самом деле я могу подбадривать его сутки напролет, но это ничего не изменит. Есть лишь один путь выяснить, готов ли Оуэн к финальному этапу обучения в Пансионе. Для этого нужно выбраться из дома. Мне очень хотелось верить, что все пройдет по высшему классу и не придется пропускать электрический ток через его гениталии.

Урок № 8

Исцеляя боль

Пятница Ночь. Или субботнее утро. Часы показывают три пополуночи. У меня безумно болит затылок. Похоже, там растет шишка. Если бы не глубочайшее отвращение к врачам, я бы обратилась в больницу. Надеюсь, что, пока я буду делать записи (никаких оценок, только факты), боль утихнет, а опухоль спадет.

В этот вечер все сразу пошло не по плану. Случилось несколько, скажем так, проколов.

Начало было просто прекрасным. Я принесла Оуэну костюм от Бертрони, который выбрала специально для него, и предупредила, что он должен быть готов к семи. В подвале нет часов, а наручные часы мальчиков я давно конфисковала, полагая, что им ни к чему думать о том, который час или какое сегодня число. Но сегодня мне хотелось, чтобы наша вылазка как можно больше походила на обычное свидание, и я на время вернула Оуэну его прекрасные швейцарские часы «Мовадо».

Чтобы настроить Оуэна на рабочий лад, я решила начать вечер с импровизированной контрольной работы. На выход я приготовила нарядное платье с открытыми плечами. Надев платье, я обула пару чудовищных зеленых сандалий, которые когда-то купила для меня мама. Не знаю, почему я до сих пор не выбросила их или не отдала какому-нибудь бездомному. Наверное, в глубине души я чувствовала, что когда-нибудь они мне пригодятся. Кроме того, даже бездомный наверняка выбросил бы их на помойку. Всему есть предел.