Школа для мальчиков Кассандры Френч - Эрик Гарсия

Эрик Гарсия

Школа для мальчиков Кассандры Френч

Урок № 1

Прямо и беспристрастно

На днях по телевизору какая-то особа уверяла, что целеустремленный человек должен ставить себе отметки во всех сферах жизни и делать это прямо и беспристрастно. Мало оценить себя мысленно или поделиться своими соображениями с приятелем; по словам этой леди – то ли врача, то ли нет, – если вы хотите изменить свою жизнь, эти оценки следует записывать не реже раза в день. Она заявила, что разрабатывать план перемен нет необходимости. Весь фокус в том, чтобы просто записывать оценки. И хотя у меня закралось подозрение, что на самом деле эта дама работает на корпорацию «Бик пен», которая производит шариковые ручки, я не устояла перед простым до смешного способом добиться перемен к лучшему. Если, чтобы стать счастливой, достаточно с головой погрузиться в море постоянной самооценки, я готова натянуть купальник и отправиться в плавание. Для начала я поставлю себе метафорическую тройку.

Характер. В удачные дни – пятерка с плюсом, весела и жизнерадостна; при гипогликемии – четверка, ворчлива и мрачна; когда нет сил на бодрый вид, который принесет мне четверку, – тройка, угрюма и замкнута.

Внешность. Четверка с плюсом, – по слухам, мода на пышные волосы возвращается, и, возможно, вскоре эта оценка повысится до пятерки с минусом.

Состояние здоровья. Пятерка, если о нем справляется моя мать, четверка, если им интересуются мои друзья, тройка, когда я сижу дома, вместо того чтобы отправиться в тренажерный зал, и, посасывая леденцы, в одиночестве смотрю фильм, взятый в видеопрокате. Если подходить к этому вопросу прямо и беспристрастно, больше тройки с минусом я не заслуживаю.

Состояние психики. Пятерка, если о нем справляется моя мать, четверка, если им интересуются мои друзья, тройка, когда я сижу дома одна, толстея от упомянутых леденцов и рыдая над взятым в прокате фильмом.

Карьера. Здесь следует выделить два аспекта. Зарабатываю я на пять с плюсом. Полагаю, зарабатывать такую кучу денег следовало бы запретить. Но радости от работы я испытываю не больше, чем двоечник – от занятий. При этом невозможно определить, чем я недовольна, поскольку изо дня в день я попросту ничего не делаю, и сегодняшний день в этом смысле не отличается от прочих. Оценка: двойка с минусом и дополнительные занятия после уроков.

Отношения с противоположным полом. Курс не завершен. Я слишком часто сбегала с урока.

Ну вот. Сразу стало легче.

В незапамятные времена, когда мне были еще неведомы радости работы в коммерческом отделе на студии, – возможность вернуться домой засветло, потрясающий суп из моллюсков в буфете, бесплатный вход для меня и шести моих друзей в парк отдыха студии, – я работала в крупной адвокатской конторе в центре Лос-Анджелеса, в Сенчери-Сити. Это учреждение обслуживало богатую творческую элиту; по фильмам и телешоу, снятым этой публикой, сразу ясно, с какой ноги встал их создатель и что он прочел в своем гороскопе на грядущий день.

В фирме работали двенадцать адвокатов, шестнадцать подающих надежды помощников адвокатов и ваша покорная слуга. Двадцать восемь адвокатов, в любой момент готовых броситься в смертельную схватку за сотые доли процента прибыли, и одна Кассандра Френч, которая с трудом подавляет зевоту, слушая очередного свидетеля. Подобно атеисту, что попал на собрание секты трясунов, я до боли хлопала в ладоши, но не могла взять в толк, из-за чего такой переполох.

Как водится в большинстве юридических контор в Америке, члены товарищества «Корнфилд, Джаннолари энд Винстон» полагали, что я должна поминутно отчитываться за рабочее время – медленную смерть под лампами дневного света. В мире юриспруденции минимальный отрезок времени равен шести минутам. Данный промежуток времени неделим и неизменен, подобно электрону. Если вам захотелось чихнуть, с юридической точки зрения вам потребуется шесть минут, чтобы завершить свой чих. В этом есть свои плюсы – удовольствие от подобного чиха сродни оргазму. Каждый час, подлежащий учету, разбивался на десять частей – одна десятая часа, пять десятых часа и так далее, – то есть мое рабочее время нарезалось на тонкие ломтики.

Работая в «Корнфилд», я сбивалась с ног, пытаясь справиться со всем сразу – подобрать материалы по трем делам одновременно и не забыть отчитаться за каждую секунду рабочего дня. Как-то раз мне поручили отыскать судебный прецедент, касающийся фактических размеров авторского гонорара за американское телешоу, проданное Хорватии (да-да, такими вещами я зарабатывала себе на жизнь; смейтесь, если хотите). Выполняя это задание, я буквально сбилась с ног, но в отчете дозволялось отразить лишь малую толику этой адовой работы. Мои боссы полагали, что счет клиенту они вправе выставить лишь за пункты, которые я ниже выделила курсивным шрифтом; прочее официально считалось «личными делами» и не подлежало оплате.

Привела в порядок свой кабинет – вдруг кто-нибудь заявится сюда в мое отсутствие: 0,2 часа.

Проверила электронную почту – нет ли срочных дел, которые я могла упустить, проверяя почту десять минут назад: 0,1 часа.

Вышла через холл, чтобы не проходить мимо открытой двери управляющего: 0,1 часа.

Ждала единственного работающего лифта, беседуя с продавщицей бубликов – та тщетно пыталась всучить мне бублик с изюмом: 0,2 часа

Поднялась на лифте на сорок третий этаж, где находится библиотека: 0,1 часа.

Спустилась вниз и купила бублик с изюмом: 0,1 часа.

Снова поднялась на сорок третий этаж: 0,1 часа.

Уговаривала милую пожилую библиотекаршу впустить меня с бубликом: 0,1 часа.

Съела бублик у дверей библиотеки под надзором противной библиотекарши, которая хотела убедиться, что я проглотила все до последней крошки: 0,2 часа.

Подбирала, читала и копировала соответствующие судебные дела: 03 часа.

Ждала, пока отвратительная библиотекарша отвернется, чтобы не попадаться ей на глаза и не вступать с ней в беседу; дождавшись, пулей вылетела из библиотеки: 0,1 часа.

Ждала единственного работающего лифта: 0,2 часа.

Оставила бумага в кабинете одного из помощников, и кружным путем, чтобы не наткнуться на управляющего – тот маячил в коридоре, заигрывая с секретаршей в два раза младше него, – направилась в собственный кабинет: 0,3 часа.

В итоге на работу, которая заняла всего-навсего пятнадцать минут, или 0,3 отчетного часа, я потратила 2,1 часа, то есть уйму времени, Чтобы меня не уволили, я должна была отработать 1800 отчетных часов в год, иначе говоря, 150 часов в месяц, или 40 часов в неделю. Исходя из реального соотношения потраченного и отчетного времени, я поняла, что отработать положенное количество часов я могу, лишь совершив путешествие во времени и вернувшись в пятый класс, причем с этого момента я должна вкалывать без выходных и отпусков. Но как я могла объяснить пятикласснице Кесси Френч, что ее жизнь сложится совсем не так, как она ожидает? Неужели мне надо было разбить ее сердце, рассказав, что она не выйдет замуж за Билли Тилмана, у нее не будет четверых детей, названных в честь полудрагоценных камней (Нефрит, Опал, Янтарь, Оникс), и она не будет жить в замке на холме? Не знаю, что я могла сказать десятилетней Кассандре Сьюзен Френч кроме: «Не целуйся с Эроном Драммером в автобусе на обратном пути из музея науки; у него изо рта воняет сыром, и он заразит тебя мононуклеозом».

Жизнь в студии куда спокойнее. Мирно посиживая в Коммерческом отделе, я редко участвую в каких-либо тяжбах, любую работу можно отложить на завтра, или на послезавтра, или на послепослезавтра. Я всегда прихожу домой вовремя и успеваю приготовить ужин для мальчиков, а если я и задерживаюсь на работе, считается, что это дает мне право уйти пораньше в другой день и всласть побродить по «Нордстрому».[1]

А в последнее время мне не поручают вообще никакой работы.

Несмотря на досадное упущение с моей стороны – я не заметила крохотную гадкую лазейку в контрактах на фильм «Куда ушло время?», и этой лазейкой ловко воспользовались мои бывшие коллеги из «Корнфилд, Джаннолари энд Винстон» – Стэн Олсен, один из старших вице-президентов Коммерческого отдела, заявил, что отсутствие работы не имеет к этому никакого отношения. По мнению Стэна, подобными вещами должен заниматься Юридический отдел, и я ни в чем не виновата. Разумеется, вынося мне оправдательный приговор, он неотрывно пялился на мою грудь, но я позволила ему отвести душу, поскольку меня мучила совесть. Из-за трех дурацких слов, которые я проглядела, студия потеряла шестнадцать миллионов долларов. Конечно, отчасти руководство студии заслужило эти потери – нечего снимать барахло вроде «Куда ушло время?». Из-за этого фильма 112 минут моей жизни были потрачены впустую.