Вечник - Вадим Кирпичев

И вообще, напрасно Бруно решил, что можно этак играючи, в лоб, пробиться с простенькой идеей «Против Стен» в йозеровскую науку. Даже ему, Кассизи, пришлось придумать хатусконца Вабона, якобы покушавшегося на приоритет создания антилогик, чтобы, используя южный патриотизм, обратить внимание на свои труды.

На самом деле всем на будущее Будущего наплевать. Люди по своей природе глупы и слепы. Всех интересуют только стэлсы и, может быть, кроме Ге-риада, этой куклы Фандосия, никто свое время по-настоящему и не любит. А его, Бруно, просто используют в какой-то игре, смысл которой неведом.

Визкап долго молчал, обдумывая тираду друга. Неужели Боно не замечает демонстраций йози? Угрозы Новой Стены? Того, что элита Йозера всерьез этим озабочена, и ей нужны идеи и волонтеры против Стен? И что люди вовсе не глупы и слепы, а видят угрозы Будущему и борются с ними? И что он, гений логики, не видит очевидного?

— Пойду я. Надо выспаться перед докладом, — наконец сказал визкап.

— Давай. — Боно не пытался его задержать, — только не разочаруй меня. Многие резво начинали, а заканчивали тем, что пресмыкались перед Стеной.

Бруно промолчал. Он не собирался обижаться на гения. И только у лифта вспомнил о том, что так и не спросил у основателя бородологии насчет загадочного полуэллипсоида мэтра Слотисия. Да и Санфар с ней, с этой бородой! Далась она ему! В конце концов, ну какое значение может иметь ее форма?

Глава 15

«ГРОМ ВЕЧНОСТИ»

Башня насчитывала ровно семьдесят этажей. Бруно поднял ее на ладони, показал сделанную из хрусталя игрушку Совету и осторожно принялся пристраивать башенку на рубоновую кафедру. Это миниатюрное наглядное пособие к докладу и являлось одним из тех «улучшений», против которых возражал мэтр Слотисий.

Руки уже не дрожали. А поначалу, когда он, преодолев три ступеньки к кафедре, очутился перед умнейшими людьми Юга, визкапа затрясло сильней, чем перед схваткой с тигром.

Начал он доклад с истории Стен, как говорится, «от хорогов». Понемногу волнение прошло, голос раскрепостился, и период стал сменяться периодом. Необходимость Стен для спасения цивилизации. Зашита от смертельной материковой мории. Щит от вечной угрозы Севера. Заслон от первобытного Прошлого.

Зал скучал.

Доклад как доклад. Рубоновая кафедра, чудом доковылявшая через века в ультрасовременное здание Пирамиды из какого-то еще монастырского университета, слышала таких докладов тысячи и тысячи. Собравшиеся в зале тоги шестого и седьмого ранга, казалось, готовы были заснуть, что никак не устраивало Бруно.

По ораторской неопытности Бруно повысил голос. И перешел к аргументам против Стен. Суверенитет зла недопустим. Невежество не должно иметь защиты. Будущему чревато жить за счет Настоящего. Миллионы людей гниют за Стеной, и расплата за это неизбежна. Закончил Бруно историей Первого Юга с его апофеозом Стен и последующим глобальным крахом.

Слушали кое-как. Лишь заключительные манипуляции Бруно с наглядным пособием развеселили Совет Пирамиды. Визкап собирался продемонстрировать хрупкость, неустойчивость Будущего, которое без опоры на другие времена живет до внешнего толчка или до внутренней ошибки, но когда он от хрустальной башенки — символа Будущего — отсоединил две опоры, она почему-то падать не захотела. Когда же Бруно свалил ее рукой, башня вопреки сценарию не разбилась. Наконец кое-как расколотив хрустальную игрушку кулаком, донельзя смущенный визкап закончил свой доклад.

Уж насколько серьезные, все повидавшие ученые мужи составляли Совет Пирамиды, и те не выдержали — добродушно заулыбались конфузу с хрустальным символом. Правда, был в этом добродушии некий нюанс. Молодой докладчик его не заметил, а чуткий Слотисий уловил в момент. Он тут же поднялся и поторопился к выходу.

Широкую и округлую, как его борода, фигуру мэтра в проеме двери сменили медные кудряшки Линки. Она таки пришла поддержать друга, но успела лишь махнуть рукой — дверь закрыли, Совет продолжился, начались вопросы к докладчику.

Некоторые из вопросов сами тянули на трактат. За стэлс обсуждения визкап буквально взмок. Порой он только догадывался, о чем вели речь члены Совета, на таком высоком уровне охвата проблемы шел их разговор. И если за свой трактат с его примитивно звучащим здесь тезисом «Стена — это смерть» Бруно было моментами стыдно, то глубине понимания тогами проблематики Стены оставалось только радоваться.

Заминка возникла, когда от слов настало время переходить к делу.

Казалось бы, чего тянуть, если сами члены Совета с блеском развили идею доклада? Бруно ждал: сейчас на кафедру поднимется кто-то из семиранговой верхушки Совета и предложит рекомендовать трактат на рассмотрение координаторам Тора.

Но все сидели по своим местам и молчали. Только вернувшийся мэтр Слотисий передвигался от одного члена Совета к другому. Затем мэтр поднялся на кафедру. Он объявил, что программа Совета несколько меняется, так как слова попросил представитель уважаемых венценосцев.

Венценосец запомнился белокурой бородкой, ярким точечным румянцем на скулах и блеском заблуждения в глазах. Само выступление было небогатым по мысли набором идей из теории венца истории. Стена — защита от грязи Настоящего и угроз грядущего. Надо различать стены полезные и вредные, свои и чужие. Жизнь есть война времен. В этой войне победило Будущее и гуманно отгородилось от Настоящего, позволив ему самоуничтожаться. В заключение белокурый и вовсе без затей обвинил предыдущего докладчика в прямом пособничестве Северу. Ведь уничтожение защитного панциря Будущего есть давняя мечта имперского Хатускона.

Пока высокоранговые ученые с присущим им блеском развивали идею очередного докладчика, визкап лихорадочно искал причину столь нежданного поворота в ходе Совета. Все чаще он поглядывал в сторону своего научного руководителя, а тот довольный, отсуетившийся, благостно внимал звучащим речам.

Ловок и опытен в науках был мэтр Слотисий, и там, где визкап увидел благодушные улыбки членов Совета, мэтр заметил нюанс. С таким благодушием здоровяки-мясники могли бы улыбаться на лекции тощего вегетарианца. Совет не хотел помогать представителю чужой башни. Слотисий это понял первым и выпустил подготовленного на такой случай венценосца.

Совет с удовольствием занял место над схваткой. Нехитрая комбинация — столкнуть пришлого фанатика с фанатиком доморощенным — пришлась тогам по душе. Зазвучали предложения дать еще год-другой противнику Стены и ее адептам поработать под руководством мэтра Слотисия, после чего заслушать их вновь.

Глаза Бруно стали пустыми, как были когда-то у Серебра, лицо каменело на глазах. Начинался приступ, только не было в зале Линки и некому было испугаться.

Ничего не подозревающие тоги продолжали говорить.

Слова, слова. Царство слов. Царство снов. Бессмысленные слова ученых давили, душили визкапа паутиной из канатов, и он никак не мог вырваться из них. Мир вовсю полыхал чернотой.

Он понял, в чем загадка яйцеобразной бороды мэтра. Понял смысл слов Боно о большом теле, которое вмещает любые идеи. Очередной выход оказался тупиком.

Мудрецы Юга, служители истины, ловкачи, умельцы, как же они были слепы. Слепые мудрецы. Темнота швырнула Бруно к кафедре. Выступавший, заглянув в глаза визкапа, шарахнулся в сторону.

Зал мертвецов загудел.

Светлые тоги гасли, превращаясь в темные пятна. Мертвецов становилось все больше, они — все ближе. Сотни ученых мертвецов наступали на него.

Бруно с ревом принялся выворачивать кафедру из пола. Рубоновая махина не поддавалась, скрипела, боролась мощным Хорогом. И все-таки Бруно выворотил ее, приподнял и швырнул в подступающие тени мертвых, после чего бросился к выходу.

Он уже не видел, как отшатнулись первые ряды Совета, а рубоновая кафедра, несколько раз тяжело кувыркнувшись, медленно завалилась и замерла, упершись под углом в непробиваемую трапецию окна.

— Ой, что ты натворил! Разве так можно? Такие дядечки солидные, ученые — а ты? Молодец, что не убил никого.

Вцепившись визкапу в рукав, еле успевая семенить своими ножками, Линка тараторила без умолку:

— А если наши нобили смотрели в фано трансляцию Совета? Что я говорю? Завтра весь Столп будет смотреть эту запись. А что скажет Тэт? Мне уже страшно. Но ты не бойся. Только глупостей не наделай сгоряча.

Линка стала подпрыгивать в попытках заглянуть другу в лицо.

— Не молчи, Бруно. И посмотри наконец мне в глаза. Опять у тебя эта гримаса. Бруно! Что ты задумал? Бруно, что бы ты ни задумал, я, как начальство, тебе это запрещаю!

Судя по всему, она всерьез испугалась за его жизнь, решив, что он собрался покончить с собой.

Самое удивительное: Линка почти угадала. Визкап действительно торопился на свидание со смертью. Только руки он собирался накладывать не на себя…