Слепой. Защитнику свободной России - Андрей Воронин

– Я знал, Глеб, что мы найдем общий язык. Впрочем, как и всегда, – добавил генерал.

Мужчины развернулись и медленно стали возвращаться в сторону видневшейся из-за деревьев крыши генеральской дачи.

– Ситуация в Афгане, – продолжил Потапчук, – как тебе известно, веселая. С одной стороны, американцы и их союзники, мечтающие побыстрее убраться из этих диких, бесконечно стреляющих гор, а с другой – местное население и талибы, мечтающие снова прийти к власти. Гремучий коктейль, что и говорить. И по этой территории нужно дойти до особняка Акирова, охраняемого двадцатью, а может, уже и больше спецами. Вдруг талибы смекнули, что уничтоженный ими спецназ – не американцы? Тогда, естественно, у них возник вопрос: кто это и с какой целью пришли эти люди?

– В скольких километрах от завода Акирова погибли наши? – пристально взглянув на Потапчука, поинтересовался Сиверов.

– В тридцати, не более.

– Талибы могут и догадаться, что неизвестные шли уничтожить их изворотливого друга, а заодно и завод. Ведь так, Федор Филиппович, наш спецназ должен был разнести к чертовой матери этот завод, приносящий миллионы долларов Акирову?

– Ты прав. Одной из задач спецназа было уничтожить медицинский завод. Просто ты меня опередил. Я хотел об этом сказать.

– И моей целью, кроме Акирова, будет и завод? Или я ошибаюсь, Федор Филиппович?

– Приятно все-таки иметь дело с профессионалами, Глеб. Я только должен констатировать факт: ты в очередной раз прав, – пожал плечами Потапчук.

– Да, но в одиночку провести весь этот концерт… Я почему-то уверен, что Акиров усилил охрану. Из тех же талибов, к примеру. Ведь в Афгане новости, как и в любой восточной стране, разносятся быстро. «Сарафанное радио» у них доведено до совершенства. Но чем труднее задача, тем интереснее ее решать. Посмотрим, что из этого выйдет, товарищ генерал.

– Глеб, основная и первоочередная твоя задача – уничтожить Акирова. Если ты это сделаешь – будет огромный успех, и тогда можно считать, что операция проведена успешно. Ведь именно он, естественно, контролирует свои финансовые потоки. Доку – идейный вдохновитель, мозговой центр продуманной им операции начала крупномасштабной войны в Чечне с Федеральными силами. Более того, у него потихоньку сносит крышу, – Потапчук покачал головой, – и он видит себя в будущем эмиром или даже президентом Кавказа. Как тебе все это, Глеб?

– Здоровые амбиции, – с иронией ответил Сиверов.

– И я про то же. Но, повторяю, угроза очень серьезная.

– Это я уже давно смекнул, Федор Филиппович, – задумчиво произнес Глеб, а после паузы спросил: – Но и уничтожить завод Акирова, как я понимаю, было бы неплохо?

– Безусловно. Но это уже второстепенная задача. Если по каким-то причинам сделать это будет нереально, не забивай голову, хрен с ним, с этим заводом. На первом плане для нас Акиров, – решительно сказал генерал.

– Понятно. В общем, сориентируюсь на месте.

Они снова остановились возле пруда с карпами и долго стояли молча. Каждый прекрасно понимал, насколько серьезная предстоит задача. «Как там пелось в одной советской песне, «все равно, поверь мне, двум смертям не бывать», – Сиверов с легкой иронией улыбнулся. – Один раз я уже погиб в Афганистане. Если это произойдет во второй раз – свою могилу я уже никогда не увижу. И то хорошо», – заключил он.

– Пойдем, Глеб, в дом, поужинаем, а потом я тебе покажу кое-что важное. То, с чем тебе необходимо ознакомиться перед началом операции в Афгане, – выдохнул Потапчук.

– Красиво… – произнес Сиверов.

– В смысле? – не успев переключиться со своих мыслей, спросил генерал.

– Красиво, говорю, в Подмосковье. Обожаю природу России. Есть в ней что-то неуловимое, поэтическое, то, что волнует душу.

– Ах, вот ты о чем. У тебя, Глеб, прекрасная способность мгновенно переключаться. Человеку предстоит, чего уж греха таить, смертельно опасное задание. И, будем честны, шансы есть, но их не так много, а он рассуждает о красоте России. Удивительный ты человек! Знаешь, я не сильно верующий. Вот моя мать верила по-настоящему, она много молилась, соблюдала все посты, питаясь хлебом и водой, ходила за много километров в церковь, чтобы выстоять всю службу и вернуться пешком. Вот это, брат, вера. Она была очень доброй, любила людей. У нее было сильное искривление позвоночника, всю жизнь ходила почти пригнувшись к земле, словно не переставая кланяться Богу. Несмотря на болезнь, приносящую огромные страдания, она никогда не жаловалась, не роптала, а только улыбалась. У нее была очень светлая кожа. Иногда мне казалось, что мама – неземное создание, которое светится необыкновенным светом изнутри. Я рассказал это к тому, что буду каждый день как умею молиться за тебя, Глеб, вспоминая при этом свою матушку, чтобы она тебе помогала.

От таких сентиментальных слов глаза генерала увлажнились. Но бывалый, закаленный офицер сдержал свои эмоции. Глеб же никогда ранее не слышал такого откровения от Потапчука и был потрясен.

– Спасибо вам, Федор Филиппович, – проглотив тяжелый комок нахлынувших чувств и эмоций, выдавил Сиверов.

Когда они вошли в дом, один из сотрудников ФСБ поставил на стол в гостиной две тарелки горячих пельменей, бутерброды с икрой, колбасой и несколько видов салатов.

– Спасибо, Павел, – обратился к подчиненному Потапчук. – На сегодня ты можешь быть свободен.

– Понял, товарищ генерал, – коротко, по-военному, ответил Павел и покинул дачу.

– Ну что, Глеб, присаживайся к столу и, как говорится, наедайся по полной программе. Сам знаешь, афганская земля не сильно гостеприимная для русского солдата.

Они сели за стол.

– Выпьем немного водочки, – взявшись за бутылку «Столичной», возвышавшуюся посреди стола, предложил генерал.

– Если только по одной, за успех операции, – улыбнулся Сиверов.

– Да, за успех операции.

Потапчук наполнил рюмки и произнес:

– Выпьем за то, чтобы удача была на твоей стороне, Глеб, и чтобы ты прикончил Доку Акирова!

Они чокнулись и залпом выпили водку, после чего принялись за пельмени.

– Вкусно. Лучше наших пельменей ничего не пробовал, – орудуя ложкой, сказал Глеб.

– Согласен, – кивнул генерал, – универсальный продукт, никогда не приедается.

– Это точно.

Покончив с едой, Потапчук предложил Сиверову пойти наверх в кабинет. Они поднялись по широкой деревянной лестнице на второй этаж и, повернув направо, зашли в открытую дверь. Комната была просторной. Возле окна стоял массивный дубовый стол, у стены – черный кожаный диван, рядом с ним – искусно сделанный, инкрустированный ценными породами дерева огромный книжный шкаф, заполненный сверху донизу всевозможными изданиями из разных, самых отдаленных уголков мира. На противоположной от шкафа стене висела карта мира. Натертый до блеска паркетный пол казался естественным дополнением генеральского кабинета.

– Ну как тебе мои апартаменты? – взглянув на Сиверова, поинтересовался Потапчук.

– Так себе, скромная комнатушка, – иронично улыбнулся Глеб.

– Это замечательно, что ты шутишь. Я тебя хорошо знаю, это добрый знак, – заметил генерал и, указав рукой в направлении мягкого кресла, предложил Сиверову присесть.

Сам Федор Филиппович по-хозяйски обошел стол и расположился в таком же кресле напротив. Генерал нагнулся, выдвинул один из ящиков стола, вынул оттуда несколько фотографий, положил их перед Сиверовым и прокомментировал:

– Это, Глеб, твой клиент и его завод. В общем, врага ты должен знать в лицо, так что смотри. И, если что, – спрашивай.

Сиверов принялся рассматривать фотографии. На одном из цветных снимков стоял мужчина 45–50 лет с гладко выбритым черепом и густой черной бородой, в которой, впрочем, уже были заметны проблески седины. Одет мужчина был в отлично скроенный европейский костюм белого цвета и черную рубашку. Рядом с ним стояла невероятно красивая женщина с огромными выразительными глазами и густыми длинными волосами. Акиров приобнял красавицу правой рукой. Рядом были четверо телохранителей в черных солнцезащитных очках. У троих в руках были автоматы, у четвертого – пулемет на плече. Позади виднелась уникальная вилла из белого мрамора. По сути, это был небольшой дворец, отражавшийся в водах огромного бассейна возле этого архитектурного великолепия. Акиров широко улыбался, явно позируя и уподобляясь политикам.

«Хренов президент Кавказа! Войну он, видите ли, хочет развязать в России, утопить ее в крови, – глядя на Акирова, рассуждал Сиверов, чувствуя волны ненависти, поднимавшиеся в груди. – Если и есть причина снова оказаться в Афганистане, то это именно тот случай».

Широкий лоб, низко посаженные карие глаза, скуластое лицо, увенчанное большим носом с горбинкой. «Вот мой клиент – цель номер один», – подумал Глеб.

На другой фотографии Доку стоял в армейском камуфляже где-то в горах, в окружении трех талибов, вооруженных «Калашниковыми» и гранатометами. «Знали бы талибы о двойной игре Акирова, о его связи с ЦРУ – вздернули бы его на первом дереве или посадили на кол. Глядишь, и мне тогда не пришлось бы лазить по Афгану», – мелькнуло в голове Глеба.