Танец с Хаосом - Андрей Мартьянов

– Надо же, – поразился Дастин. – Глянь! Теперь катаются союзники. Танки «Шерман» и «Черчилль». И как же они на дороге с тевтонами разминулись, без всякой стычки?

Точно. Теперь на бортах бронированных жуков красовались не кресты, а белые американские звезды.

– Как хочешь, а я иду досыпать. Замерз. Еще простудимся. – Я решительно проследовал в спальню и, стараясь не обращать внимания на грохот и дрожание пола, залез под одеяло. Дастин прикрыл балконную дверь и последовал моему примеру.

Заснуть удалось не сразу – спустя полчаса в отдалении загремела орудийная канонада, за тонкими батистовыми шторами вспыхивало зарево, гудели над Домом самолеты, где-то верещала сирена. Мы два раза вскакивали, посмотреть что происходит, но рядом с Домом царило спокойствие, и лишь вдалеке, над горами багровели отблески разрывов.

– Надеюсь, – яростно заявил я, после очередного подъема, – они там все-таки перемочат друг друга и следующей ночью дадут людям спать! Сколько же можно?

Внезапный сон пришел в образе медведя – большой, темный и мягкий.

Утро четырнадцатого апреля выдалось стандартным, если таковое понятие применимо к нашему бытию, которое, как известно, определяет сознание.

Разбужены мы были спустя час после восхода Сириуса звоном бьющегося стекла и женской руганью, в которую вплетались жалобно-оправдательные речи, произносимые юным голоском.

– Так. – Дастин, подпрыгивая, пытался попасть ногой в штанину. Одежда снова оказалась чистой, а комбез напарника, изрезанный вчера, заштопали. – Вероятно, прибыли новые гости. Идем смотреть! Винтовку не забудь, всякое может случиться.

Однако ничего неожиданного не произошло. Когда мы, прыгая через несколько ступенек, прибежали вниз, оказалось, что надрывается Брюнхильда, пришедшая на работу. Теперь она была одета в длинное платье со стоячим воротничком, по-викториански закрывавшим горло. На голове небольшой белый чепчик, укрывающий сложенные «баранками» косы. Как потом выяснилось, наша дородная официантка напрочь позабыла вчерашнюю историю с пальбой, словно и не было господ в черных плащах и револьверного Роланда-стрелка.

Представление называлось «Слон в посудной лавке». Точнее, не слон, а слонопотам. Парнишка, призванный следить за Эсмеральдой и ее мохнатым потомством, пунктуально явился утром отрабатывать полученные деньги. И то ли по глупости, то ли по добросердечию выпустил слонопотамшу из хлева погулять. Эсмеральда не замедлила воспользоваться случаем и нанесла визит в кафе. Слава богу, войти внутрь у нее не получилось – мы отделались разбитой витриной, в которую Эсмеральда въехала всеми четырьмя бивнями и хоботом. Сейчас мальчик, попутно выслушивая Брюнхильдины сентенции, пытался загнать слонопотама обратно, но почуявшая свободу громадная Эсмеральда резвилась во дворике, растаптывая клумбы с тюльпанами, выросшими ночью. Тут же бегал и Квазимодо. Парень рядом с нашей зверюгой выглядел просто клопом.

– Она ж его растопчет, – озабоченно сказал Дастин, наблюдая за непринужденными эволюциями слонопотамши и мальчишки. – Да и черт с ним, он ведь не настоящий…

Брюнхильда взялась за веник и начала выметать осколки витрины, заодно доложив, что послала человека за стекольщиком. Газеты уже доставили.

Выпить утренний кофе и ознакомиться с прессой мы не успели. Нагрянули посетители. К калитке подъехала коляска с извозчиком, из ландо вышла пара – он в сюртуке и шляпе, дама – в скромном коричневом платье с турнюром. Гости аккуратно обогнули Эсмеральду, принявшуюся объедать плющ (я и не заметил сразу, что теперь Дом украшен плющом), а дама, проворковав: «Какая милашечка, Володя, посмотри…», мимолетно погладила усевшегося на крыльце слонопотамчика.

Сказала она эти слова по-русски.

Вошли, сели за столик. Что-то заказали Брюнхильде. А я глядел на посетителей и никак не мог вспомнить, где же я раньше видел невысокого рыжеватого мужчину с жиденькой бородкой…

Эти двое были только началом целого нашествия молодых, не очень молодых и совсем не молодых людей в сюртуках, пиджачных костюмах, жилетках, шляпах, котелках, цилиндрах и кепи. Одни победнее, другие побогаче, но в целом все выглядят обеспеченными бездельниками. Несколько решительных дамочек с горящим взором – яркий типаж вожака феминистской лиги или, на худой конец, активной лесбиянки. Бледненькие юнцы с локонами. Стервозного вида старые девы, которые тут же напустились на Дастина, обвиняя в том, что у нас «скатерти нечистые», хотя это было откровенным враньем и тетки скандалили только ради собственного удовольствия. Кстати, еще одна мадам приволокла с собой пуделька, который немедленно поднял ногу на входную дверь и натужно напустил лужу. Пришлось вытирать. Тухлоглазых старых дев очень хотелось накормить и побыстрее выдать замуж.

Но самое страшное заключалось в другом. В их разговорах. Как это ни ужасно, но наше кафе избрали местом сборища российские интеллигенты. Причем интеллигенты социал-демократического уклона. Квелый рассадник болтливых пустоцветов. Половина блестит своим интеллектом (импотентного вида господа и старые девы), другая половина показно поддакивает, а на самом деле изыскивает способ затащить кого-нибудь из присутствующих в кусты. Это если фигурально выражаться. Уж больно глазыньки блудливые.

– Кто они такие? – по-английски спросил меня Дастин, после того как одарил вином, пирожными и французскими булочками эмигрантский табун. – Никак не могу понять, о чем они говорят.

– Самое страшное зло мира, – обреченно вздохнул я. – Интеллигенты.

– Ах, вот как… – понимающе кивнул Дастин. – А эпоха?

– Судя по прикидам, конец XIX – начало ХХ века, не позже. Интересно, что им здесь понадобилось?

– Что и другим, – справедливо заметил напарник, вскрывая очередную винную бутылку. – Пожрать и выпить. Расплачиваются, между прочим, французскими деньгами. Взгляни.

На серебряной монете в пять франков красовалась галльская Марианна в чепце и надпись по ободу: «Республика Франция. 1898».

Общество спорило все громче и безобразнее, ибо логика выдвигаемых в диспуте предположений всегда обратно пропорциональна количеству и градусности алкогольных напитков, потребленных диспутирующими. По залу летали словечки: «Почвенники размежевываются», «Плеханов, батенька, не прав категорически!», «Марксисты не имеют ничего общего с этим отребьем!», а лесбийского вида остроносая мадемуазель, которой больше подошли бы не длинное платье, а кожаные шортики, портупея и плетка, громко орала о восьмичасовом рабочем дне для женщин. Уверен, сама она не проработала в своей жизни ни одного часа. Старая дева в черном, неуловимо похожая на Блавацкую, чье сочинение я откопал вчера в библиотеке, возражала – мол, при социализме марксистского толка у мужчин и женщин обязательно должны быть равные права.

Я начал их узнавать – ничего сложного в том не было. Обращались они друг к другу с непременным употреблением слова «товарищ», причем произносили его вкусно и гордо. Конечно, попробуй сейчас в России сказать что-либо подобное. Здесь не Россия, здесь Цюрих, поэтому можно пошалить. Товарищи были самыми разными. Товарищ Мартов. Товарищ Зиновьев. Очаровательного юношу с ресницами и локонами называли просто Ванюшей. Зазывали на чашку коньяка по окончании заседания. Знаем-знаем мы эти шуточки… Прибывшие раньше всех Владимир Ильич с Наденькой попивали кофе, и я едва подавил искушение взяться за аптечку и сыпануть им слабительного. Лев Давидович потрясал гривой темных спутанных волос и громыхал цитатами. Товарищ Инессочка (красивая баба, между прочим. С чего вдруг генеральская дочка записалась в революционерши?) хищно отстреливала мужчинок глазками. В общем, так себе party. Без претензий. И как только они умудрились причинить обструкцию Российской империи в 1917 году?

С зубовным скрежетом и стоном я вернулся к стойке, терзаемый острым желанием попросить Дастина выставить всю эту гопу вон. Не потерплю большевистской заразы во вверенном мне кафешантане! Дастин только посмотрел страдальчески и буркнул: «Бездельники», неизвестно кого имея в виду. Ну не нас же?

В продаже у Дастина имелись тонкие английские сигары, я свистнул две штучки из коробки и пошел на крыльцо – перекурить. Далее слушать разговоры о марксизме я просто не мог. И как почтенным господам-товарищам не надоедает эта пустенькая болтовня?

Комплекс отсюда просматривался великолепно – почти безграничное, ровное, как бильярдный стол, поле. Дорога желтого кирпича теперь проходила точно по центру постройки, рассекая Комплекс надвое, и где-то далеко, километрах в четырех, по ней двигалась темная колонна. Не бронетехника, это точно. Скорее всего, кавалеристы. Подождем, посмотрим.

Я уселся на травку возле калитки и, пуская струйки сладкого дыма, начал наблюдать. Головной отряд выбрался на холм и по кирпичу загрохотали лошадиные копыта. Буденовки, длинные шинели, древние винтовки Мосина. Знамя, конечно же, красное. С буквами «Р. С. Ф. С. Р.», выстроившимися в квадратик. Первая Конная, не иначе. Вон у командира усищи какие. Небось сам Семен Михалыч Буденный. Если зайдет, придется поить со скидкой. И не вином, но водкой. А лучше – «балтийским чаем». На стакан водки – две чайные ложки кокаина. Как классик прописал. Но имеется ли в наших припасах кокаин?