Где ты, Мери Поппинс? - Кэролайн Андерсон

Время от времени она вспоминала слова миссис Криппс о предыдущей няне. Было ли у Джеймса с ней что-то? Вполне возможно, признавала она со вздохом, но у нее не было никакого желания спрашивать об этом у Джеймса или у миссис Криппс.

Весна сменилась жаркими летними днями, и Поппи поняла, что, помимо разочарования от того, что не удается проводить много времени с Джеймсом, у нее появилась куда более важная проблема, которая требовала немедленного разрешения.

Она была беременна. Это случилось в ту первую, чудесную ночь. Ее мольбы были услышаны, и теперь ей придется принимать решение.

Зная характер Джеймса, она понимала, что, если скажет ему об этом, он тут же предложит ей выйти за него замуж. Но если она позволит ему это сделать, то никогда не узнает, любит ли он ее или просто поступает так из-за ребенка. Нужно любым путем выяснить, как он на самом деле к ней относится. Случай представился, как это бывает, сам, и довольно естественно.

На первый уикенд в июне приходился церковный праздник, который по традиции праздновался на ферме Тейлоров с приглашением многочисленных гостей.

Поппи всегда помогала матери, поэтому заранее предупредила Джеймса, что ей понадобятся эти дни.

И вдруг в начале недели он заявил, что должен быть в Бирмингеме с пятницы по воскресенье, опять срочные переговоры, без него не обойтись.

— Но ведь это же праздничные дни, — возмутилась Поппи. — и я предупреждала, что буду занята.

— Праздничные? — непонимающе переспросил Джеймс.

Поппи вздохнула.

— Я сто лет назад предупредила тебя, что буду занята: я должна помочь дома, будет много гостей.

Джеймс беспомощно посмотрел на нее.

— Поппи, а ты не могла бы взять мальчиков с собой?

— Могла бы. Но я им няня, а не мать. И им нужен ты, а все последнее время ты опять так чертовски занят, что мы тебя почти не видим. Ты практически поселился в этом Бирмингеме.

Джеймс устало откинулся на спинку дивана и обеими руками взъерошил волосы.

— Я должен поехать, Поппи. Это очень срочно.

— Так срочно, что нельзя это сделать в рабочие дни? А кто составляет расписание этих встреч?

— Ну, конечно, Элен. И ты зря подозреваешь ее в каких-то черных замыслах. Просто в выходные проще собрать людей.

— А может, все дело в том, что она хочет заполучить тебя, Джеймс?

Он нахмурился и покачал головой.

— Нет, Поппи. Ты ошибаешься. Вы с Элен не ладите, я знаю, да и работать с ней бывает трудно, но ты хочешь представить дело так, будто она хочет увести меня у тебя.

Значит, он действительно не подозревает об истинных целях Элен. Ну, как же можно быть таким слепым? Что ж, настал решающий момент! Поппи перевела дыхание.

— Джеймс, не важно, каковы причины всего этого, но так продолжаться не может. Я люблю тебя и хочу быть с тобой, но я не хочу оставаться где-то на задворках, быть твоей любовницей и няней мальчиков и уступать тебя твоей работе, твоим партнерам и еще черт знает чему. Если мальчики и я — главное в твоей жизни, покажи это нам, будь с нами. Если нет — я ухожу, потому что не хочу, чтобы меня засовывали на полку и доставали оттуда только тогда, когда надо удовлетворить возникающие потребности, да и то если расписание позволит!

И, не сказав больше ни слова, она отправилась к себе наверх и легла спать.

В пятницу стало ясно, что она проиграла.

Джеймс собрался уезжать в Бирмингем, сказав перед этим Поппи, что ее отношение к происходящему — абсолютно нерационально и что она неправильно понимает намерения Элен.

Она отказалась обсуждать это.

— Выбор за тобой, Джеймс, — сказала она спокойно, но твердо. — Или я, или Элен. Тебе решать.

Он нахмурился:

— Это бессмысленно.

— Нет. Я сражаюсь за то, что для меня жизненно важно, то же самое делает Элен. И не моя вина, что ты слеп настолько, что ничего этого не видишь.

Поппи позвала Бриди, открыла дверь, ведущую в сад, и вышла. Когда она вернулась с прогулки, Джеймса уже не было.

А может быть, не надо было ставить вопрос так резко? Проще было сказать ему о ребенке. Удивительно, что он ничего не замечает. Поппи казалось, что всем вокруг все понятно. По крайней мере мама все поняла сразу, едва они с мальчиками зашли в дом. Одри усадила дочь за стол и налила ей кружку крепкого чая.

— И когда это произойдет? — спросила она.

Поппи не стала притворяться, что не понимает вопроса.

— На Рождество.

Одри покачала головой.

— А мне кажется, в октябре. Может быть, у тебя близнецы?

Поппи беспомощно пожала плечами, и тут же по щекам покатились слезы. Одри обняла ее и молча прижала к себе.

— Ох, мама, я такая дура. Я хотела убедиться, что он меня любит, а не просто готов поступить как порядочный человек, и я... я сегодня предъявила ему что-то вроде ультиматума и, похоже, потеряла его навсегда. Так что приготовься стать бабушкой незаконнорожденного внука.

Поппи улыбнулась сквозь слезы.

— Не торопи события, — сказала Одри. — Думаю, он от тебя так просто не откажется. Ну, а если и откажется, ты знаешь, что у тебя есть дом и здесь все будут рады твоему малышу.

От этих слов у Поппи снова потекли ручьем слезы. Когда она наконец успокоилась, мать отправила ее в ванную привести себя в порядок перед тем, как вернутся мальчики и отец.

Утром Поппи выглянула из окна спальни и увидела, как отец с Питером расставляют столы, а рядом кто-то распаковывает посуду — все, как в прошлом году, но для нее все совсем по-другому. Этот день может стать самым лучшим в ее жизни или... самым ужасным.

Она надела широкое платье из хлопка, надеясь, что оно поможет скрыть ее небольшой животик, и спустилась на кухню.

— Прекрасно. На сегодня все. Если только у Джеймса нет вопросов. Джеймс?

Он посмотрел на Элен, и, хотя мысли его были далеко, он словно впервые заметил, как интимно, соблазняюще она ему улыбается. «Все-таки я непроходимый тупица», — подумал Джеймс.

— Нет, у меня нет вопросов. Спасибо всем и до свидания.

Он повернулся к Элен.

— А что теперь?

Она укладывала бумаги в свой портфель.

— Ну, поскольку мы освободились раньше, чем я думала, можно съездить в Стратфорд-на-Эйвоне. Покататься на пароходике по реке, а вечером сходить в театр — сегодня «Ромео и Джульетта»...

— И у тебя заказаны билеты?

Она слегка покраснела.

— Да, я зарезервировала два билета.

— А потом? — спросил он мягко. — Что ты запланировала для нас потом, Элен?

— Ну, я думаю, ужин.

— А потом?

Она чуть прикрыла глаза.

— А потом, может быть...

Он обнял ее и нежно прижал к себе.

— Нет, Элен. Мне жаль, очень, очень жаль, но — нет. Я уважаю тебя, восхищаюсь тобой, но я тебя не люблю и не хочу портить жизнь ни тебе, ни себе. Мне очень жаль.