Упади семь раз - Лия Лин

Живопись победила, по крайней мере, в этом раунде. Надин вдруг резко вспомнила, что у неё сотрясение мозга, и вообще она пострадавшая сторона, поэтому ей, как пострадавшей, нужно лекарство.

Андре нехотя собралась за покупками, попутно отметив, что невозможно сотрясти то, чего нет. Напоследок уточнила: уж не коньяк ли спасёт от тяжёлого ранения нашу жертву.

– Да! Коньяк! Андре, ты идёшь уже или мне самой? – гаркнула Надин, тут же демонстративно схватившись за голову.

Я протянула купюру в сто евро:

– И ещё чего-нибудь вкусненького купи, а, Анька?

Подруга от денег отмахнулась, скривившись:

– Кому чего надо? Для Надьки ясно: круассаны с морошкой и высокоградусное лекарство от головы. А тебе? Холодца с хреном?

Я перебирала в памяти самое желанное и вдруг выпалила:

– Лягушачьи лапки! Никогда не пробовала. А то ведь так и помру, ничего об этой жизни не узнавши…

Анька покосилась на меня и тихонечко, бочком смылась из квартиры…

Пока Андре пышногрудой ланью скакала по Питеру, пытаясь выполнить наш невыполнимый продуктовый заказ, мы с Надин в сотый раз обсуждали последние события.

– Так и знала, ещё тогда в мастерской, что одним убийством не обойдётся. – Надька тоскливо закурила. – Менты не отстанут – уж больно мы засветились «Красотой по-японски» и «Харакири под дайкири». Дёрнул же меня чёрт кинжал нарисовать…

– Да, лучше бы гейшу нарисовала, – ляпнула я. – Или обнажёнку, как твой муж.

В ответ Надин использовала виртуозно-матерные выражения, при этом за пять минут она умудрилась не повториться ни разу. Даже и не знала, что занимаюсь такими извращениями с моими бывшими свекровями, Джулькой и моей бедной мамой.

Подруга распалялась и распалялась, переходя с трёхэтажных оборотов на многоскрёбные. Вот кому надо составлять современный русский словарь арго.

Припомнив своего экс-мужа, а заодно и всех моих, Надька, закурив, вдруг совершенно спокойно спросила:

– Лейка, ты бы хотела замуж? Скажи честно.

Я задумалась. Что такое замуж? Ведь у меня трижды было то, что называется «замуж»: красивая церемония, штамп, обязательства, отношения, зацикленные на детей, на родственников, на имущество. Но всё это не по-настоящему замуж.

По-настоящему замуж, это когда выходишь за мужчину, про которого думаешь: вот он, единственный. И не надо никого другого, кроме него. Никогда. Только с ним можно прожить до самой смерти, только с ним… Так, чтобы ни разу не пожалеть о своём выборе, чтобы ни разу не усомниться.

С Мечиком так и было: всё в радость, даже горесть. С ним было в охотку и постную кашу есть, и самые обычные дела делать. И было спокойно и светло от самого его присутствия в жизни.

Смешного было много…

– Ты чего, Лейка, улыбаешься?

– Да так, вспомнила…

«Я как увидел тебя, сразу понял – жена моя будет», – Мечик сказал это через неделю после знакомства. И ни разу он не колебался, как другие мужчины, бывает, взвешивают, словно на весах: подходит им женщина или не очень… Взял меня такую, какая есть. И на других уже не смотрел. Мной любовался.

Я тогда ему про все свои недостатки рассказала. Что у меня не так. Какая я. Плакала, всю ночь признавалась. А он улыбался. Погладил потом меня по голове и сказал: «Я тебе наперед прощаю всё, что бы ты ни сделала, до конца жизни»… Я тогда не поняла, о чём он говорит. Только теперь догадываюсь.

Надька внимательно слушала мои откровения.

– А некоторые как рассуждают: поживём-посмотрим, может, чего получится, а может, и нет – не нужно мне такого. И паспорт марать незачем.

– Лейка, ну ты и идеалистка! С тремя детьми, в твоём-то возрасте… Да хоть бы какой мало-мальски приличный мужик на себя эту обузу взвалил!

– А мне не надо приличного. Пусть будет неприличный. Но чтобы не «взвалил», а полюбил. И я его. Тогда и обузы не будет.

– И ты во всё это веришь?

– Верю. Так должно быть. Может, не у меня, пусть у других… А иначе и смысла нет, если не жили они «долго и счастливо» и не «умерли в один день»…

– Ты ещё и сказки вспомни, а?

– Сказки?

Вдруг увиделась картинка из дальнего лета: стою я босиком, в сарафане синеньком, Забава маленькая за подол держится. Молоко ходили брать от коровы, трава под ногами тёплая. Малина горячая на кустах.

Июль. Мечик лодку на реке отвязывает и машет нам – зовёт плыть на другой берег, там пляжи песчаные, пологие.

Переплыли, а я воды боюсь – быстрая она, холодная. Тогда Мечик берёт меня на руки и бережно заносит на глубину, я обнимаю его за шею и утыкаюсь носом в волосы – любимый мужчина всегда так вкусно пахнет.

Прижимаюсь к его тёплому животу, а спину зябко обхватывает река, и сердце замирает от жаркого шёпота на ушко: «Никогда в моей жизни не было женщины красивее тебя и не будет». А ведь красивой я не была даже в молодости. Так, хорошенькая…

– Лейка, очнись! – Надька, услышав звонок в дверь, пошла её открывать.

Я стряхнула наваждение: эх, Мечик-Мечик! Даже боги умеют завидовать. Даже твои боги, Мечик!

В кухню вплыла лучащаяся хитрющей ухмылкой Анька, опешившая Надька тащила забитые до отказа пакеты с едой и выпивкой. За спиной у подруг маячил молодой парень в униформе с огромной коробкой в руках.

Что на этот раз? Вот какая же Анька зараза: вечно что-нибудь придумает. А я не была уже уверена, что рада сюрпризам. Даже от Андре – особенно в свете последних событий.

2

На свете можно есть все, кроме отражения лун.

– Лейка, не стой столбом, разгреби стол! – Анька с кошачьей грацией опустилась на свободный стул у окна кухни. – Сержик, поставь микроволновку на пол. Видишь, у моей подруги от радости в зобу спёрло. Не верит своему счастью, что будет минут через пятнадцать трескать попы своих любимых зелёных жаб… Фууууу, у них даже мясо буро-коричневое…

Я покорно начала разгребать место рядом с мойкой, ошарашенно посматривая на коробку. Давно хотела купить, но всё как-то не получалось. Поставив её на пол, парень в униформе восторженно пялился на декольте Андре. Надин, первым делом вытащив коньяк, тут же трясущимися руками плеснула себе в чашку «высокоградусное лекарство от сотрясения». Опомнившись, предложила и нам.

– Надь, у нас же повестка в милицию. Хороши мы будем, если двух слов связать не сможем, – отмахнулась я.

Парень и Анька, как ни странно, спиртное взяли, чокнувшись при этом за любовь с первого взгляда. Бедный Серж, мадемуазель же тебе в мамы годится! И поцелуй, если он будет, будет материнским. Но я продолжала методично разгребать место под микроволновку. Вот уж неплохо, на самом деле. Авраашка и Забава постоянно просили, учитывая наши семейные проблемы со здоровым питанием. Надо же, Анька хоть раз что-то хорошее умудрилась сделать.

– Да, Надюш, у меня и для тебя есть кое-что… – От медовой патоки в голосе Андре я вздрогнула. – Достань-ка вон из того пакета свёрток. Это тебе. Круассаны с морошкой. Свежайшие. И чтоб больше никогда в жизни не говорила, что я экономлю на подругах. А себе я взяла с шоколадом, ты ж такие не любишь.

– Брешешь! Не могла ты купить круассаны с морошкой.

– Ну почему же? Вот филе жаб для Лейки я нашла, только объездив пол-Питера, а круассаны твои как раз проблемой не были. Дай-ка сигаретку, – Анька лучилась ехидством.

Надька скептически начала разворачивать свёрток. Пахло умопомрачительно. Серж, пристроившись рядом с Мадемуазель Андре, внимал каждому её слову и поедал глазами. Кстати, о еде:

– Ань, а почему для лягушачьих лапок нужна микроволновка? И сколько я тебе за неё должна? – Я всё ещё не могла привыкнуть, что деньги теперь для меня не проблема. По крайней мере, для такой покупки.

– Они в каком-то специальном соусе, а на упаковке написаны режимы только для микроволновки. Кстати, ты мне ничего не должна – это подарок Забаве. Хорошая девочка у тебя, чем-то на меня похожа. Вон, уже грудь второго размера, и это в её-то возрасте. Точно, переплюнет тётю Андре. Но некоторым и эти старушки нравятся, да, Сержик? – Анька, тряхнув грудью, снова чокнулась с ошалевшим от коньяка и декольте парнишкой.

– М-м-м… М-м-ма… Угу-м-м-м… Нет, да, точно морошка… – удивлению Надьки не было предела. Прожевав один и разломив другой круассан, Надин посматривала то на начинку, то на Аньку. – Парень, а ты в курсе, сколько нашей мадемуазели лет? Она тебе…

– …В сёстры годится! – резко, с нажимом перебила подругу Анька. – Не забывай, Лятрекша, ты старше меня на два года!

– Колись, где круассаны взяла? – недовольно буркнула Надька.

Напоминания про её паспортный возраст Надин ненавидела почти так же сильно, как свою бывшую свекровь. Но крыть было нечем – не плюй в колодец.

– Ты ж моя милая, золотая подружка! Кисюня ты моя прошаренная. Я объехала все супермаркеты Невского и окрестностей, пока одна умная, хоть и некрасивая кассирша мне не сказала, что морошку я ещё могу у них купить, свежую. По цене космической ракеты за сто грамм. Но вот круассанов с этой дивной ягодкой в природе не бывает. Вот что вас так с Лейкой-то потянуло на французскую кухню, а?