Трофейщик - Алексей Рыбин

За короткий миг падения, после того как он увидел серый «мерседес», стоящий напротив арбузной кучи, и ствол автомата, высунувшийся из заднего окна, который ритмично дергался и из него вылетали маленькие тусклые огоньки, Славик вспомнил всю свою жизнь, проанализировал все свои поступки и составил яркий и единственно правильный план на свое дальнейшее существование — план, который он искал почти сорок лет и никак не мог сформулировать, в результате чего он, Вячеслав Петрович Давыдов, и оставался всю жизнь неудачником — ни то ни се. Серенькая работа, маленькая зарплата, некрасивая и нелюбимая жена, с которой он ел, пил, спал, заводил детей по привычке, без каких-либо не то что высоких, а даже зачаточных чувств.

Сейчас же он, еще не коснувшись земли, успел выработать для себя линию поведения на всю оставшуюся жизнь, осознав также, что осталось ее еще не так уж и мало — что такое пятьдесят?! — здоровье у него вполне, руки-ноги целы, голова на месте, так какого же хрена связался он с этими бандитами? Деньги? Да денег у него все равно никогда не было, а уважали его все — и на работе, какой-никакой, а все же работе. Не торгашом-арбузником сезонным был, а нормальным работягой — в Парке Победы каждая собака его знала: он и газоны подстригал, и сучья подрезал на деревьях, зимой снег красивый, чистый, легкий с виду, а как, бывало, пропотеешь, пока с ним возишься… Господи! Как хорошо-то было! Как спокойно!.. Нет, к черту, к дьяволу все это — бизнесменов, бандитов, демократов, всю эту катавасию, весь этот бардак! Во что его превратили, друзья только посмеиваются — Славка-бизнесмен, Славка-коммерсант… Столько нормальных людей вокруг — что его к этой мрази занесло? Господи, прости, прости, по совести жить буду, все брошу, только спаси сейчас!

Он ударился о землю лицом, вернее, носом — воткнулся в мягкую землю газона, но боли не почувствовал, прикрыл голову руками, но через секунду решил взглянуть на происходящее и слегка приподнялся, оперевшись на локти. Из носа что-то текло, он скосил глаза вниз и увидел темные пятна, появляющиеся одно за другим на светлой, серо-зеленой, выцветшей за лето траве. «Кровь», — испугался было, но быстро напряг все тело и понял, что он не ранен: мышцы слушались приказа и боли не было. «Нос расквасил, ерунда». Славик повернул голову в сторону дороги. Потом он Много лет благодарил Бога, что тот надоумил его посмотреть на серый автомобиль.

Дверца «мерседеса» открылась, и из нее вылез молодой человек в синем нейлоновом спортивном костюме с автоматом в руке. Таких автоматов Славик раньше не видел, чем-то похож на «шмайсер», но не «шмайсер» — магазин подлиннее, сам покороче, современная какая-то штука. Парень остановился возле машины, не захлопывая дверцу, и поднял оружие. Он стоял теперь к Славику спиной и целился в сторону перекрестка.

Вячеслав Петрович посмотрел в направлении ствола и почувствовал какую-то уже совсем полную нереальность происходящего: с улицы Типанова, не сбавляя бешеной скорости, вырулил черный «джип» хозяина, Ильгиза, и теперь несся прямо на серый автомобиль с застывшим рядом автоматчиком. Парень в спортивном костюме, казалось, ничуть не волновался — спокойно и неторопливо как-то, словно в тире, прицелился в лобовое стекло «джипа» и дал длинную очередь. Славик снова удивился звуку стреляющего автомата — не гулкий, с хорошо слышными отдельными, хоть и частыми выстрелами, как у «Калашникова» — «дум-дум-дум», а трещоткой — «тррррр…»

На лобовое стекло «джипа» словно брызнули чернилами: оно мгновенно покрылось черными точечками — дырочками от пуль. Квадратный автомобиль резко тормознул, но не остановился, а, дергаясь рывками, словно в судорогах, завернул на газон и въехал тупой мордой прямо в арбузную гору, с хрустом давя не расстрелянные еще зеленые шары. Все это выглядело каким-то кошмаром, Славик начинал терять ориентацию и переставал понимать, что происходит вокруг, — во все стороны разлетались арбузные корки, «джип», завязнув в центре красно-зеленого болота, пошел юзом, и Славик, словно загипнотизированный, смотрел, как черная громадина, развернувшись, несется прямо на него. В лицо брызнуло холодным, липким и сладким соком, и, очнувшись, он сжал кулаки, зажмурился и со стоном, с каким-то утробным воем покатился в сторону. Перевернувшись несколько раз, он замер на земле, не открывая глаз.

Он не видел, как из красной «девятки», вылетевшей на проспекте Гагарина на встречную полосу и там резко затормозившей, выскочил Шланг с пистолетом в руке и бросился к «мерседесу», стреляя на ходу, как автоматчик мягко, звериным расчетливым движением юркнул в салон, как «мерседес» резко рванул с места задним ходом, разворачиваясь по кругу, и врезался багажником в бегущего навстречу Шланга, как тот переломился пополам и отлетел далеко назад, ударившись спиной в свою красную машину, и словно бы стек по ней на асфальт.

— Ребята, отбой, быстро все сворачивайте, — сказал Андрей в трубку.

Белые «Жигули» Компьютерного медленно ехали по Гагарина, обогнув место побоища, и Компьютерный внимательно смотрел в зеркало заднего вида, наблюдая за маневрами «мерседеса», который, окончательно развернувшись, пошел по Гагарина в обратном направлении, в сторону выезда из города.

— Ну что, за ними? — спросил Компьютерный.

— А догонишь?

— Ха, ты что, Андрюша, я машину на толчке разве покупал? Ты же меня не первый день знаешь.

— Стремно. Крутые ребята. А вообще, давай покатаемся. Посмотрим, кто это нам всю малину обосрал.

Славик медленно поднялся на ноги и огляделся. Ну и дела. Вот попал так попал. Жил ведь спокойно, никого не трогал, а теперь стоит на газоне, а вокруг четыре трупа. В «джипе» никакого шевеления не происходило, Славик подошел поближе и заглянул в окошко. Шофер лежал, уткнувшись лицом в рулевое колесо, а гигант-хозяин откинулся на сиденье с открытыми глазами и маленькой дырочкой в центре лба. Славика шатало, в глазах вспыхивали и гасли золотистые веселые искорки — не хватало еще только сознание потерять. Нет, держись, Вячеслав, держись! Он полез в карман и достал накладные на арбузы. Ему почему-то показалось, что эти документы, хоть и филькина, конечно, грамота, но подтвердят его непричастность к этой бойне. Милиции видно не было, прохожих тоже. Вдалеке у пивного ларька застыла неподвижная очередь, наблюдавшая всю сцену от начала до конца. Славик нетвердыми шагами направился к ларьку. Когда он подошел, мужики молча расступились, и он, сунув в окошечко пять тысяч, сказал: «Налейте пока кружечку», — и тут его словно проткнули насквозь — так укололо под левой лопаткой, что Славик охнул и, не выпуская из рук кружки, заливая грудь белой пористой пеной, боком повалился на замусоренный, влажный и липкий асфальт.

XII

— Ну что, Кать, давай поженимся?

Они шли мимо метро «Горьковская» в сторону Петропавловской крепости. Площадка возле метро была, как всегда, полна народу — независимо от того, выходной день, рабочий, праздник или траур, здесь всегда шла своя жизнь, насыщенная, быстрая жизнь-однодневка, финалом которой, счастливым или печальным, являлся подсчет дневной выручки. Количество ларьков увеличивалось в этом месте, кажется, с каждым днем: «Пита-шаверма», чебуреки, мороженое, газеты, книги, сигареты, женское белье, копеечные зажигалки, тайваньские электронные одноразовые часы с подошедшим к концу сроком годности, пара-тройка местных сумасшедших, грузчики, выгружающие из фургонов ящики со светлым дешевыми пивом — самым ходовым и прибыльным товаром, смеющиеся милиционеры, беседующие с крепкими кожано-бритоголовыми охранниками, и закручивающееся движение толпы. Ее по частям ритмично выбрасывало из стеклянных дверей метро, и почти каждый ее элемент, будь то мужчина или женщина, юноша или девушка, вместо того чтобы сразу двинуться дальше по своим делам, застревал у ближайшего ларька, а потом автоматически переходил к следующему и так дальше, дальше, пока не будет осмотрен самый последний, скрывающийся за кустами у трамвайной остановки. В движущейся людской массе иногда попадались застывшие, словно статуи, фигуры с запрокинутой у рта пивной бутылкой, и толпа мягко обтекала их, пока не кончалась жидкость в зеленой бутылке, потом бутылка быстрым движением ставилась на асфальт, и утоливший жажду присоединялся к общему ритму, вливался в медленное, бессмысленное кружение.

— Ой, Лешенька, как ты меня мучаешь! Ну самое время сейчас. Может, пивка лучше выпьем?

— Да выпьем, выпьем. — Алексей сунул руку в карман, остановился у ближайшего ларька и догнал Катерину, держа в руках две открытые бутылки. — На, держи.

— Спасибо, Лешенька. Слушай, а как Америка твоя?

— Да вот, думаю, надо сейчас ехать. На неделе пойду билет покупать. Что тебе привезти, Кать? Давай список. Вот приеду, и свадебку сыграем, да?

— Посмотрим. Может, и сыграем. Слушай, давай вернемся? Как там Людмила Алексеевна — надо бы с ней посидеть все-таки.