Лепрозорий (СИ) - Ариса Вайа

Но ястреб огрызнулся, отмахнулся здоровым крылом.

- Мы как договаривались?! Сперва солдаты, потом я! – кричал он, еще сильнее раскачивая упрямую сосну. Едва не взвыл от боли, но сдержался и уткнулся лбом в землю.

- Я уже всех доставила в госпиталь Алисе. Только ты остался, - Люция наотмашь ударила по крылу ястреба и, больно наступив на то ногой, бросилась к дереву. – Я подниму, а ты крыло тяни на себя. Давай!

- Что?! Поднимешь? Да ты совсем…

Договорить он не успел, Люция присела у дерева и, поддев пальцами, подняла ствол сосны. Приподнялась, одним махом опустив тот на грудь, и встала. Лион только и успел двумя руками сгрести крыло, как сосна упала на то же место, а сама Люция рухнула на колени.

- Люцифера?!

Она обернулась на его голос, но дерево над ней затрещало, и сосновая лапа, объятая огнем, рухнула сверху.

***

Люция рывком поднялась, отмахнулась от веток, ударила по крылу, сбивая пламя. Но оно лизало перья, стегало по рукам и дышало в лицо, не давая вздохнуть. Гарпия закричала, споткнулась, и рухнула на крыло. Но то отчего-то встретило ее не мягкой периной, а жесткой землей. Люция дернула головой, подогнула ноги и замерла.

Все тело горело, крылья пожирало пламя, и запах сожженной плоти бил в нос. Чугунная голова все так же гудела, пересохшую носоглотку все так же тянуло.

Вот только единственным источником огня была нодья. А крыльев за спиной не оказалось. Как и ожогов.

Сердце колотилось, как бешеное, Люция дышала, судорожно хватая ртом воздух, и пыталась прийти в себя. Сон, это был всего лишь сон. Воспоминание из прошлого. Такое яркое, выжигающее изнутри. Люция облизнула сухим языком губы и, все еще дрожа от ужаса, села. Стиснула зубы, чувствуя, как они стучат. Это давно прошло, всего лишь сон. Слава богу, Ева рядом, благодаря ей она стала просыпаться в кошмарах.

Интересно, снится ли Лиону то же самое? Помнит ли он? Хочет ли он помнить?

Когда жар отпустил, а сердце перестало рваться из груди, Люция стала различать звуки и запахи вокруг. Глаза открывать было страшно. Один только вид горящей нодьи был способен всколыхнуть воспоминания вновь.

Кто-то тихо-тихо плакал и шмыгал носом. Пахло паленой плотью и чем-то незнакомым.

- Ева? Опять ноешь? – прохрипела Люция и потянулась за бурдюком с водой – смочить горло.

- Прости меня, прости меня! Прости, - промямлила провидица и заплакала еще горше. – Я не специально! Я не хотела! – всхлипнула и утерла слезы. – Прости меня! Только не бросай меня! Пожалуйста, не бросай меня! Не оставляй меня одну! Пожалуйста!

- Да что у тебя стряслось?! – непонимающе спросила Люция, вытирая губы и закрывая бурдюк. – Ну?

- Я без тебя не смогу! Не бросай меня, пожалуйста! Я не хотела! Я не нарочно! Я больше так не бу-у-ду-у! – выла Ева, закрыв голову руками. Как будто ожидала удара.

Люция встрепенулась и села поближе.

- Да прекрати ты! По-человечески мне объясни, что натворила?! – рыкнула она, поднимая лицо девочки за волосы. – И прекрати мямлить, я ни черта не понимаю!

Ева тяжело всхлипнула и разревелась еще сильнее. Люция схватила ее за руку, и тут же отбросила.

- Это что такое?!

Руки паучихи были мерзкими на ощупь. Черные прожилки сосудов ветвились под мраморно-белой кожей и пульсировали так, что даже невооруженным глазом было видно.

- Они же черные были, разве нет? – прошептала Люция, вытирая влажную ладонь о рубашку.

- Я полиня-яла-а, - взвыла Ева и, подняла подол. Ноги были такими же.

Гарпию передернуло, но она, фыркнув, протянула руку и потрогала лодыжку паучихи.

- Забавно, - только и нашлась, с любопытством разглядывая девочку, как диковинную зверюшку. На руках и ногах кожа была совсем не похожа на саму себя – скорее белое мясо в прожилках сосудов. Упругое, гладкое, но мясо, плоть. – Полиняла, в смысле, кожу сняла?

- Да-а, - паучиха всхлипнула и пихнула под нос гарпии панцирь с руки.

- На латные перчатки похожи, - фыркнула Люция, повертев в руках шкуру. Черный локоть раскрошился, но предплечье и ладонь были целыми. Гарпия с любопытством согнула и разогнула пальцы на панцирной перчатке, осмотрела суставы, будто шарнирные. И даже постучала шкурой по земле, та отозвалась глухим стуком. – Прочная. Невесомая. И пальцы легко двигаются. Шикарно, я о такой всю жизнь мечтала, а то о деревья и чужие лица вечно костяшки сбивала, приходилось мазать, бинтовать, осторожничать…

- Прости меня, прости, - шептала Ева, сжавшись в комок и натянув куртку на голову, будто защищаясь.

- Ноги что, в таком же панцире были?

Ева кивнула.

- Забавная ты зверушка. Но это все ерунда. Ты ведь ревешь не потому, что шкура слезла, верно? – Люцифера изогнула бровь, и Ева попятилась, снова задрожав всем телом. – Выходит, есть что-то, из-за чего ты решила, что я должна тебя здесь бросить. Ну?! – отчеканила она каждое слово, и паучиха разревелась снова.

- Я ходить не смогу, пока ноги не высохнут. Прости меня! Прости!

- В смысле, не сможешь ходить? Совсем?

Паучиха снова кивнула и вжала голову в плечи. Люция глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

- Сколько это займет?

- Пять дней, - промямлила Ева и закусила губу.

- У меня нет столько времени, - Люция пожала плечами и встала. Ева с ужасом проводила ее взглядом.

Гарпия похлопала по карманам штанов, нащупала пузырек с Конфитеором и стиснула его в руке. Перекинула арбалет через плечо, закрепила колчан и, не проронив ни слова, направилась через лес к полям.

- Сто-о-ой! – завопила Ева, вскакивая следом. – Не оставляй меня! Пожалуйста! – бросилась следом, но ноги ее не удержали, и она рухнула в траву. – Пожалуйста! Не бросай меня! Я все-все для тебя сделаю! – плакала она. – Не оставляй меня!

Но Люция уже скрылась за деревьями, и не было слышно даже ее шагов. Лишь треск пламени, шорох осыпающейся листвы и тихое уханье над головой.

- Я не смогу без тебя. Не бросай меня. Не оставляй меня. Пожалуйста! Умоляю…

***

Лион остановился у своего кабинета и глубоко вздохнул. Бело-бурые крылья гарпии висели на двери и так знакомо пахли Люциферой. Мастера успели доделать заказ в такой короткий срок — стоит написать благодарность.

Раун что-то привычно прокаркал, отдав честь. Кажется, отчитался о проделанной работе — почистил крылья на двери, заварил кофе, разобрал бумаги, оповестил членов совета. Лиону было не до него, невыносимая печаль тяжелым камнем давила на грудь, а мысли переполняли голову, гнели и терзали. Секретарь замолк, и Лион перевел на него взгляд. Ворон внимательно осматривал стоящую за спиной генерала Алису. Лион посмотрел на нее тоже, но она ничуть не изменилась за последние часы. Дрожала от холода в бесцветной робе, перетаптывалась босыми ногами, крепко прижимала к груди связанные руки и смотрела в пол. Коса была распущена и собрана на затылке в пучок, во взгляде читалась покорность и, вместе с тем, стойкость. «Зыблема, но непотопляема,» — как всегда говорила про нее Люцифера. Даже лишившись оружия, отрядов, звания, она осталась верна самой себе. И ничего не рассказала Лиону, словно их с Люцией не связывала договоренность, союз или дружба. Да, упустила. Дважды. Да, один отряд убила сама, второй обманула. Сожалела, что ее девочкам пришлось пожертвовать собой впустую, но не считала себя виноватой. Никто ее не заставлял, никто не угрожал, не умолял. Это было только ее решение, и она согласна была за него заплатить. Просила только не мучить оставшиеся отряды — они ни в чем не виноваты, девочки ничего не знали.